— Я вижу по вашему кончику носа, что вы думаете о том же самом, что и я, а может быть, и более порочном. — Приготовив еду, он накрыл стол, который Алина предварительно освободила от книг, зажег свечу и достал из шкафа старинные хрустальные бокалы и тяжелые серебряные столовые приборы. — Сейчас я еще откупорю бутылку прекрасного вина, а затем в обстановке интимного ужина вы мне откроете ваше сердце и выдадите мне тайное желание, касающееся Маттея Делагриве.

— Я надеюсь, что он поможет мне в карьере, и ничего другого, — заверила Алина и вздохнула, когда Рууд уселся напротив и чуть ли не с состраданием пристально посмотрел на нее. — Ну хорошо, он мне нравится! — воскликнула девушка. — Вам этого достаточно?

Рууд поднял свой бокал с вином.

— Конечно, нет, и я вас не за тем пригласил на ужин, чтобы выслушивать то, что я и без того уже давно знаю. Вы должны были продвинуться дальше!

Алина пригубила вино и покорилась судьбе.

— Ладно, о чем вы хотите узнать?

— Такой вы мне нравитесь больше. — Рууд удовлетворенно принялся за еду. — Только сначала подкрепитесь, а дальше будет видно. Вечер обещает быть очень интересным…

5

— Доброе утро, Алина!

— Доброе утро, Маттей! — Девушка вошла в его пентхаус, тут же на галерее сняла плащ, который обычно надевала в холодную дождливую погоду, и украдкой посмотрела на Маттея. Нормально отдохнувший, в хорошем настроении, он был, как обычно, небрежно одет в джинсы и водолазку и, как всегда, привлекателен.

— Мы можем сразу же начать, — сообщил он, и в его голосе также не прозвучало никаких особенных ноток.

— Да, конечно, — тихо ответила Алина и спросила себя, а чего она, собственно, ожидала. — Я готова.

Маттей повернулся и направился к лестнице, а Алина, упершись взглядом в его широкую спину, ощутила раздражение. Очевидно, в этом был виноват Рууд со своим вчерашним ужином, во время которого он ее настойчиво уговаривал признаться в любви Маттею Делагриве.

Объяснение в любви? Нет, это не выход. Да, Алина не скрывала, как ее безумно тянет к Маттею, какой ее охватывает нетерпеливый зуд, когда она чувствует его рядом. Она не вдавалась в детали, но во время вечерней беседы с Руудом ей самой стало ясно, что она не только влюбилась в Маттея, но еще и хочет, чтобы он сам больше не обращался с ней просто как с машинисткой.

— Это называется… — Алина умолкла, когда Делагриве на верхней ступеньке повернулся к ней. — Может быть, кофе…

В следующее мгновение Маттей снова стоял рядом с ней.

— Я должен был позаботиться об этом заранее. Сейчас приготовлю.

— Нет, нет, не утруждайте себя, — возразила Алина. — Теперь я ориентируюсь в вашей кухне лучше, чем у моей тети… Хотя, если быть откровенной, то я еще никогда не готовила у нее в кухне, — сообщила девушка, идя впереди. — Я рассказывала вам, как обрадовалась мне моя тетя и… — Она повернулась, так как почувствовала, что Маттея сзади нет. — Где вы?

Он появился и нерешительно остановился в дверях кухни.

— Я думал, что вы уже все хорошо знаете здесь. Я просто хотел внизу… разобрать газеты… — Его взгляд заскользил по белой шелковой кофточке Алины и облегающим черным брюкам и сразу вернулся к ее лицу. — Кухня, очевидно, слишком мала для двоих…

Вспомнив шутливую реплику Рууда о том, с кем бы она охотно оказалась в его маленькой кухне, Алина придумала гениальное решение.

— Я уверена, что кофе будет более вкусным, если вы поможете мне его приготовить. — Свои слова она сопроводила приглашающей улыбкой, которую Маттей при некоторой фантазии мог бы трактовать как угодно.

— Что вы хотели рассказать мне о вашей тете? — спросил он и нерешительно остановился в центре кухни.

— О моей тете? — Алина вздохнула. Его кухня была значительно больше, чем у Хуттмана. Ну не могла же она, в конце концов, просить Маттея пойти с ней к его соседу, чтобы сварить там кофе! — Моя тетя довольно недружелюбна. Не смогли бы вы достать из шкафа банку с растворимым кофе?

Маттей посмотрел на девушку, затем на шкаф, находящийся приблизительно на уровне ее глаз, и смущенно кивнул.

— Да, конечно. Так что было с вашей тетей и с ее кухней?

— Моя тетя не могла мне прямо запретить готовить кофе на ее кухне. — Алина оказалась совсем рядом с Маттеем, когда он потянулся за банкой. — Тогда она и применила небольшой трюк. Она… — Пальцы Алины, по-видимому, совершенно случайно, накрыли его руку. — Она просто ставила банку на полку повыше, чтобы я не могла достать. — Дабы продемонстрировать, что сделала ее тетя (исключительно с этой целью), Алина затолкнула стакан на верхнюю полку. При этом она случайно прижалась к груди Маттея — ведь он стоял так близко! — и ощутила тепло его груди. — Коварная, не правда ли?

— Кто? — пробормотал Маттей, покрасневшие глаза его блестели.

— Моя тетя…

— Да, ваша тетя… очень коварна! — Резким движением он достал банку из шкафа, поставил ее на стойку и отступил на два шага. Дыхание его участилось, хотя и не пришлось потратить много сил, чтобы достать кофе из низковисящего шкафа.

— Но не только это. — Алина засыпала порошок в две чашки и залила их водой. — Моя тетя всегда выворачивала предохранитель печи, когда я хотела что-нибудь согреть в ней.

Она направилась с чашками в руках к микроволновой печи и, когда Маттей попытался уступить ей дорогу, ловко изменила направление и столкнулась с ним. Он стоял как аршин проглотив, и Алина напрасно ждала, что он ее обнимет.

— Гоп-ля, — буркнула девушка, протиснувшись мимо него, и поставила чашки в печь. — А сахар моя тетя прятала из принципа.

— Я пью кофе без сахара, — буркнул невпопад Маттей, и Алина заметила, как покраснели у него уши.

— Я знаю… Вы и сами сладкий! — Она улыбнулась внешне беззаботно, оглянулась назад, чтобы узнать его реакцию на эту в общем-то плоскую шутку. В этот же момент раздался сигнал микроволновой печи, и, как будто услышав выстрел из стартового пистолета при беге на сто метров, Маттей выскочил из кухни. Алина, покачивая головой, открыла печь и достала дымящиеся чашки, не так уж плохо была воспринята ее шутка!

Маттей, слыша доносившиеся из кухни звуки, затравленно озирался и в конце концов решил усесться в кресло. Диван казался ему слишком рискованным. Алина без всяких дурных мыслей могла бы сесть рядом с ним. Если это случится, то он уже за себя не ручается.

Без всяких дурных мыслей… Это так. Девушка, конечно, не была наивной дурочкой, но она простодушна: даже не понимала, что своим поведением (ну, например, как только что в кухне) окончательно вскружила голову мужчине. Она ведь только хотела показать ему, как подло поступала ее тетка. Но он все еще ощущал прижавшуюся к нему грудью Алину. Маттей хотел даже взять карандаш и обвести на коже то место, куда прикоснулось ее тело. Это место даже горело, не говоря уже о жжении, которое Маттей чувствовал гораздо ниже…

— Так, кофе готов, — раздался радостный голос Алины над его головой, и сразу после этого Маттей услышал ее шаги на лестнице.

— Благодарю, — произнес он и указал на значительно удаленный от него сервировочный столик. — Поставьте его пока там. Я потом возьму.

— Как хотите, — ответила Алина.

Маттей вздохнул, когда девушка прошла мимо него на достаточно безопасном расстоянии. Когда она несколько минут назад нечаянно столкнулась с ним в кухне, он уже готов был (если бы неполные чашки в ее руках) прижать Алину к себе и попытаться ее поцеловать. Безумец! Ведь эта прекрасная юная женщина стала работать у него машинисткой, потому что доверилась ему. Она понадеялась на то, что он не будет ей докучать и уж тем более набрасываться на нее. При этом каждый натянутый нерв Маттея требовал: «Набросься на нее!» А каждый его мускул стонал: «Сделай это сейчас же!» И ему было все труднее выносить непреодолимое желание.

— Что-то я хотела спросить у вас… — Алина подошла к Маттею и, прежде чем он смог отвернуться, оперлась двумя руками о подлокотники кресла и наклонилась к нему. — Что это за оригинальные очки на вас, Маттей?

Маттей внутренне застонал. Он ощутил ее дыхание на своем лице и почувствовал аромат легкой, свежей туалетной воды. Его взгляд погрузился в изумруды ее глаз, и в этот момент он представил, будто она садится к нему на колени, снимает с него очки, и их губы…

— Оригинальные очки, не правда ли? — торопливо спросил он и снял их. Сразу же лицо Алины скрылось за пеленой, но, несмотря на это, Маттею не стало легче. Владеть собой он уже почти не мог.

— Такие разноцветные.

Ее голос обволакивал его, даже без очков он мучительно чувствовал, насколько она прекрасна.

— Эти очки, — начал он, словно читал лекцию, мысленно видя только лицо Алины, — эти очки из прозрачной пластмассы, в которую добавлен шелк. При этом получаются разноцветные очки, но так как эти вставки из ткани вырезаются в разных местах полотна, то нет двух одинаковых очков этой модели. Конечно, они недешевы, но необычны и хороши. Они идут мне, как вы считаете?

Ее тихий смех подействовал на него как шок.

— Я нахожу, что вам очки поразительно идут, Маттей… но и без очков вы очень привлекательный мужчина.

— Благодарю, но… — При всей своей дьявольской близорукости он все же смог различить губы Алины — настолько близко они были. Опасно близко. — Телефон! — воскликнул Маттей.

— Что с телефоном? — пробормотала Алина.

— Звонил! — Он вцепился пальцами в подлокотники кресла, мобилизуя остаток своего самообладания.

— Телефон не звонил, — несколько успокоившись, заявила Алина.

— Нет, я отчетливо слышал, — настаивал Маттей и перевел дух, в то время как она медленно поднималась.

— Уверяю вас, он не звонил.

— Все же телефон звонил, Алина! — Он снова надел очки и постарался придать своему лицу решительный вид. — Пожалуй, вам следовало бы ответить на звонок!

Алина указала на аппарат.

— Вы слышите звонок?

Маттей нащупал один из иллюстрированных журналов, валявшийся на полу около кресла, схватил его и положил на низ живота, маскируя результат губительной близости Алины.

— Это произошло только потому, что вы слишком мешкали. Надеюсь, он позвонит снова. Может быть, кто-то по очень важному делу.

Недоуменно покачивая головой, Алина направилась к его рабочему столу, и Маттей расслабился. Слава Богу, она ничего не заметила! Ему удалось преодолеть очередную критическую ситуацию. Алина просто выяснила кое-что о специальной технологии изготовления его очков, но он-то чуть было… Нет, в будущем нужно нанимать для работы в пентхаусе исключительно мужчин, которые никогда не будут вызывать у него таких эмоций, как Алина.

Соблюдая с девушкой безопасную дистанцию, пережил Маттей и этот рабочий день. И в конце повел себя абсолютно невежливо, чего раньше с ним никогда не было.

— Вы найдете выход сами, — сказал он, когда Алина поднималась по ступенькам. — До свидания.

— До свидания, — ответила она холодно, вышла из пентхауса, пересекла коридор и позвонила в дверь Рууда.

Пока она ждала в коридоре, открылась другая дверь. Алина быстро повернулась в надежде, что Маттей раскаялся в своем поведении и хочет вернуть ее. Но оказалось, что из другой квартиры стремительно выскочил ребенок школьного возраста, причем нельзя было понять, мальчик это или девочка. Он посмотрел на Алину, показал ей язык и помчался, горланя, к лифту, нажал на кнопку вызова и вприпрыжку поскакал обратно к своей квартире. При этом он еще и пританцовывал, стуча подошвами своих кроссовок. Ребенок еще раз взглянул на Алину, снова показал ей язык и с резким криком влетел в квартиру, захлопнув за собой дверь.

Раздался звонок, сообщавший, что лифт прибыл на этаж. А Рууд, который появился в дверях, сказал:

— Этот истеричный, вечно буянящий ребенок мог бы служить предостережением, что людям не стоит размножаться. Добрый вечер, Алина.

При его первых словах она испуганно вздрогнула, так как из-за криков ребенка не слышала, как старик открывал свою дверь.

— Добрый вечер, господин Хуттман. — Алина вошла в маленькую квартиру, при этом внимательно посмотрев на него. — Я хотела бы узнать, почему вам потребовалось столько времени, чтобы подойти к двери. Вы выглядите усталым.

— Я ненадолго прилег. — Он медленно прошел за ней в комнату. — Сегодня после обеда я был на похоронах. — Старик пожал плечами. — В моем возрасте получаешь значительно больше приглашений на похороны, чем на обед. И тут же протестующе поднял руку, когда Алина попыталась возразить: — Нет, нет, мы больше не будем говорить об этом. Глядя на вас, вижу, что вы тоже прожили не особенно удачный день.

Алина замотала головой, когда он взял бутылку с коньяком.

— Во-первых, я еще слишком молода, чтобы становиться алкоголичкой, а во-вторых, я не в настроении. Абсолютно ничего не достигла для карьеры. А ведь мне нужно продвигаться наверх, иметь успех и зарабатывать деньги.

— Правильно. — Рууд наполнил только свою рюмку. — Вы принадлежите к многочисленной группе людей, которые должны сами заботиться о своей карьере и прежде всего самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. — Прикрыв глаза, он сделал небольшой глоток. — Напротив, многим людям легко стать алкоголиками — они имеют слуг, убирающих пустые бутылки, не зависят от денег, полученных за пустые бутылки, и могут по утрам лечить свое похмелье с помощью «Кровавой Мэри».

Смеясь, Алина покачала головой.

— Томатный сок с водкой, солью и перцем я тоже могла бы себе позволить, но все остальное действительно не соответствует уровню моего алкогольного образования. Этот номер не для меня… Так же как и Маттей Делагриве, — резко произнесла она. — А сейчас я все же выпила бы рюмку коньяка!

Рууд указал на бутылку и с огорчением кивнул.

— Я понял. Вы приняли мой совет. Рассказали ему правду о себе, и он вас выгнал?

— Он меня не выгнал, и я ничего не сказала ему. — Девушка выпила для храбрости и сокрушенно взглянула на Рууда. — Я попыталась соблазнить Маттея — безрезультатно!

— Это, конечно, звучит скверно. — Он озабоченно покачал головой.

— Как вы думаете, у него нет тайного влечения к мужчинам? Хотя нет. Это уже как-нибудь проявилось бы… — сама себе возразила Алина, почувствовав, как запылали ее щеки, однако взять обратно свои слова уже не могла. Но, может, Рууд не обратил на них внимания. — Он кажется слишком нерешительным, — добавила Алина.

— Ерунда! Чтобы не было полового влечения? — Рууд внимательно посмотрел на нее. — Если вы бросаетесь на шею здорового, отдохнувшего, интересующегося женщинами мужчины, а он не стискивает вас в объятиях, тут что-то не так. Может быть, он дал какую-нибудь клятву?

Алина расслабленно откинулась на спинку кресла и даже слегка посмеялась над своей неудачей.

— Прошу вас, господин Хуттман! Ведь я не могу спросить у Маттея, брал ли он на себя обет меня не… не наслаждаться мной. Ведь это действительно невозможно.

— Во всяком случае, в такой формулировке, — улыбаясь, ответил он. — Подкрадывайтесь к своей цели окольным путем. Расспросите Маттея о его жизненных привычках, о взглядах на различные проблемы повседневной жизни, в том числе, о сексуальных отношениях между шефом и… Наверняка это так! Во всяком случае, в этом может быть причина! — воскликнул Рууд с воодушевлением.

— Что? — Алина не видела никаких причин для внезапного возбуждения Хуттмана.

— Очевидно, какие-то сдерживающие факторы мешают ему вступать в интимные отношения со своей служащей. Господин Делагриве производит впечатление очень порядочного человека. Насколько я его знаю, он не пристает к женщинам на работе, и все в таком духе.

— Значит, только в том случае, если я потребую от Делагриве увольнения, мне удастся его соблазнить? — с сомнением в голосе поинтересовалась Алина.

— Да, видимо, так. Хотя, может, у него есть другая причина. Но, уволившись, вы не сможете соблазнить его и лишитесь возможности показать ему рисунки и заручиться поддержкой.

Алина удрученно вздохнула.

— Все это звучит не очень оптимистично. Да, видимо, нет рецепта, обеспечивающего стопроцентный успех. Тогда я должна признаться Маттею, кто я и чего хочу от него.

— Девушка скептически покачала головой. — Вероятно, он подумает, что я бросалась ему на шею только ради протекции. В этом тоже нет ничего хорошего.

— Да, это просто скверно, — согласился Рууд. — А что, если просто откровенно признаться ему во всем, а когда он справится с шоком, объяснить, что вы уже давно в него влюблены. Скажите господину Делагриве, что вы за это время все переосмыслили и больше не хотите его рекомендаций для издательства, а только жаждете его любви.

— Но… мне бы хотелось получить от него рекомендации для издательства!

— Об этом вам лучше не упоминать, Алина. Убедитесь сначала, что этот мужчина сильно заинтересован вами. Обо всем другом подумаете позже.

— Вы исключительно умны и чрезвычайно хитры, господин Хуттман. — Ее восхищение и благодарность были искренними.

— Хитрость — это характерная черта моей семьи. — Наконец к нему вернулась его лукавая улыбка. — Вероятно, не раньше девяноста или девяноста пяти лет мы перестаем быть хитрыми и ловко изворачиваться в жизненных обстоятельствах.

— Вам девяносто пять? Я думала…

Рууд отрицательно покачал головой.

— Нет, я не так стар. Но у меня есть брат, которому сейчас девяносто пять.

— И он так же ловко прожил жизнь, как вы?

— О да, просто блестяще! — Несмотря на всю иронию, улыбка Хуттмана выдавала его любовь к брату. — Ему удалили камни в почках, и он переболел пневмонией, а сейчас ожидает очередной операции, связанной с предстательной железой, прежде чем начать лечить свой туберкулез.

Алина вздохнула.

— Вы необычный человек, господин Хуттман, и обладаете удивительным чувством юмора.

— При чем здесь я? — Старик сделал удивленное лицо. — Я ведь не могу похвастаться такими прекрасными качествами. Это мой брат необычный человек. — Он подпер голову рукой. — С год тому назад я решил починить старый радиоприемник. И что мне заявили? Будто для приемника нет запасных частей. Очевидно, это связано с тем, что подобный ремонт больше не окупается, но детали-то, по крайней мере, должны иметься.

До Алины вдруг дошло, что только ради нее он держит себя в руках и старается выглядеть собранным, а в действительности очень устал. Она поднялась раньше, чем планировала.

— Чтобы завтра окончательно завоевать сердце Маттея Делагриве, мне нужно хорошенько выспаться.

— Да, ведь соблазнение может быть таким прекрасно утомительным. — Улыбка Рууда говорила, что и он с удовольствием, имей сейчас возможность, время, и прежде всего молодость, поиграл бы в такие игры.

— Не провожайте. — Алина, как обычно, поцеловала его в щеку, затем тихо вышла из квартиры, вызвала старый скрипящий лифт, бросив перед этим полный страстного ожидания взгляд на дверь Маттея, и сосредоточила все свои мысли на завтрашнем дне.

В квартире тетки Алину ждала бессонная ночь. Прошедший день, полный несбывшихся надежд, вызвал слишком много волнений. Где-то после часа ночи Алина поднялась с кровати и пошла на кухню, чтобы приготовить себе стакан горячего молока с медом, — при бессоннице это всегда ей помогало.

Предохранитель микроволновой печи был вывернут, а мед так надежно спрятан, что Алина нашла его лишь через четверть часа в кухонной скамье среди принадлежностей для чистки обуви. Хотя бы уже из-за тетки она должна как можно быстрее добиться перемен в своей жизни. Прихлебывая согретое на плите молоко, девушка твердо решила на следующее утро во всем сознаться Маттею, попросить у него прощения за свою игру и сказать, что любит его так, что, если он захочет, она больше никогда не возьмет в руки карандаш.