На этот раз я не хочу прикасаться к себе. Просто хочу посмотреть на нее. Сосредоточиться на ее удовольствии. На ее движениях. Представить, что это мои руки на ее коже. Не дать члену отвлечь меня от этого.
— Покажи мне, какая ты мокрая, — шепчу я.
Очень надеюсь, что она не узнает мой голос, но поскольку Мия трогает себя и не бежит вниз, чтобы застать меня с поличным, я полагаю, что такой маскировки достаточно.
Мои глаза прилипли к экрану. Ее руки нетерпеливо юркают в шорты. Она касается своей дырочки, и я смотрю на ее лицо. Рот Мии открыт, глаза полузакрыты. Затем она медленно вытаскивает руку из шорт и показывает мне влажный палец. Я издаю сдавленный стон.
Он вырывается непроизвольно. Слишком громко и слишком похоже на мой настоящий голос. Но она настолько увлеклась, что ничего не замечает.
— Попробуй себя на вкус, — говорю я ей, не совсем уверенный, переступит ли она эту черту.
Однако, к моему приятному удивлению, Мия подносит средний палец к губам. Открывая свой сладкий ротик, она прижимает палец к языку, смакуя вкус собственного возбуждения. Внезапно я ловлю себя на том, что не знаю, удастся ли мне уберечь член от участия в этом действе. Этот поганец напрягается, да так сильно, что мне становится больно. Он слезно умоляет уделить ему внимание.
Позже. Не сейчас.
На данный момент в центре моего внимания она. Только она.
— Вкусно, котенок? — спрашиваю я. Сексуальное прозвище само слетает с моего языка.
Она хнычет, посасывая палец и кивая.
— Ты мокрая из-за меня?
— Да, — стонет Мия.
Как только я собираюсь дать ей дополнительные указания, на моем экране появляется предупреждение о том, что наш час почти истек и, чтобы продолжить, мне придется раскошелиться еще на 450 долларов. Черт!
Что ж, может, оно даже и к лучшему. Пусть подождет, пусть помучается желанием. Растяну это на подольше.
— Мне нужно идти, — шепчу я. — Но я хочу, чтобы после звонка ты заставила себя кончить. Представь, что это мои пальцы в твоей милой дырочке, хорошо?
— Хорошо, — послушно говорит Мия.
— Ты пришлешь мне фотографию своей мокрой дырочки после того, как кончишь?
Она, не задумываясь, отвечает:
— Да.
— Ты мой хороший котенок.
При этих словах Мия улыбается, ее щеки краснеют от возбуждения.
— Тебе нравится, когда я тебя так называю? — спрашиваю я.
Ее губы приоткрыты, глаза устремлены в экран. Она кивает:
— Да.
— Увидимся завтра?
— Хорошо, — шепчет Мия, вновь кусая губу.
Экран становится черным, и я крепко сжимаю рукой член. Удовлетворяя себя, я знаю: двумя этажами выше она тоже себя трахает. И когда мой член извергает фонтан спермы, то представляю себе, что мы кончаем одновременно.
Правило № 7: Если вы чего-то хотите, то должны быть готовы дать что-то взамен
Я просыпаюсь где-то посреди ночи, все еще в одежде, в которой проходила весь день. Должно быть, я задремала после неожиданно страстного диалога с Дрейком. А потом я сделала то, что он велел в конце нашего разговора. Могло ли быть иначе? Он завел меня, и я была горяча как ад.
В общем, как только наш звонок завершился, я довела себя до оргазма, прокручивая в голове все его грязные словечки, и это заняло совсем немного времени. А потом сфотографировала себя, как он и просил, и отправила ему фотку.
Спустившись с этих высот, я начала задаваться вопросом, не слишком ли привязалась к этому таинственному чуваку. Обычно я никогда не мастурбирую после звонка лишь потому, что парень попросил меня это сделать. Закончив работу, я не работаю. То есть выбрасываю все это из головы и не думаю, пока снова не включу камеру. Но после всего двух разговоров с Дрейком я не могу отделаться от ощущения, что он другой.
Наверное, всему виной анонимность. И тот факт, что я видела его пресс и член, и то и другое меня впечатлило.
Но даже без секса я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы открыться ему. Показать, какая я на самом деле. Не фальшивая вебкамщица, которую он видит на экране и которая дает своим клиентам ровно столько, чтобы они не теряли к ней интереса, но не впускает их слишком сильно к себе в душу.
Это смешно.
Вероятно, он просто очередной интернет-извращенец, который хочет увидеть сиськи и зад и готов заплатить за это. Настоящая я ему до фонаря, как бы он ни притворялся. Как, впрочем, и все остальные.
Я беру телефон и смотрю на часы. Два тридцать пять.
Какое-то время я ворочаюсь в постели, проигрывая в уме наш интимный разговор с Дрейком. При этом эпизоды моего дня в обществе Гаррета тоже не дают покоя. С ним явно что-то не так. Вчера позвонил ни с того ни с сего, а потом приехал и отправился со мной на прогулку. Неужели это все из-за отца? Или Гаррет решил быть милым со мной, потому что на него просто нашла блажь? Странно, но я не заметила в нем ни обычной жестокости, ни насмешливости.
И весь этот разговор о сексе во время нашей прогулки был совершенно не в его духе. Для Гаррета я была и остаюсь его вредной младшей сестрой. И никакой макияж или декольте этого не изменят. Я наивная мечтательница, если позволю себе поверить, что все может быть по-другому.
Даже если я ему нравилась бы, Гаррет не их тех, кто готов связать себя длительными отношениями. Ему суждено до конца жизни оставаться наглым холостяком, и не похоже, что он когда-нибудь пожалеет об этом.
Когда проходит полчаса, а сон все еще ускользает от меня, я сдаюсь и выбираюсь из постели. В доме тихо, но порой я люблю тишину. Жизнь нередко бывает слишком шумной, и мне нравится какое-то время посидеть наедине со своими мыслями, которые сейчас поглощены звучанием сексуального незнакомого голоса, эхом отдающегося в моей голове.
Я молча спускаюсь по лестнице, но там темно и тихо. Услышав, что в подвале идет какая-то старая комедия, я продолжаю спускаться дальше. В гостиной работает телевизор. Я вижу Гаррета: он сидит на диване, и его лицо освещено телеэкраном.
— Привет, — его голос негромко разносится по сумрачной комнате.
Он какой-то сонный: волосы взлохмачены, под глазами темные круги. Странно видеть его таким хмурым. Обычно Гаррет весел и энергичен.
— Не можешь уснуть? — спрашиваю я, останавливаясь у лестницы. Не хочу подходить ближе без приглашения.
К моему удивлению, он приподнимает одеяло, приглашая меня сесть с ним рядом. Я мнусь, не зная, как на это реагировать. Гаррет, которого я знаю, велел бы мне идти спать или просто не обратил бы на меня внимания.
— Не могу, — подтверждает он.
Я принимаю его приглашение и сажусь рядом на подушку, оставляя между нами достаточно места. Он накрывает меня одеялом, и я немного согреваюсь.
— Что ты смотришь?
— «Золотые девочки» [«Золотые девочки» — американский телесериал канала NBC, созданный Сьюзан Харрис и произведенный компанией «Touchstone Television». // В настоящий том вошли первые две части книги «Ищи меня в России», охватывающие временной период с 1942 по 1943 г. ], — с усмешкой отвечает Гаррет. — Это единственное, что идет в три часа ночи.
— Я люблю этот сериал.
Он кладет руку на спинку дивана.
— Я тоже.
Некоторое время мы смотрим вместе и даже смеемся в унисон над сексуальными шуточками Бланш и пикантными остротами Дороти. Когда начинается следующая рекламная пауза, я смотрю на Гаррета и вижу на его лице каменное выражение, какого никогда раньше не замечала.
— У тебя все в порядке?
Я не могу точно объяснить, что с ним не так, но впечатление такое, что в его голове крутится так много мыслей, что он как будто не существует для внешнего мира.
Впрочем, я даже не жду, что он откроется мне. Он этого и не делает.
— Да, у меня все в порядке. А у тебя?
Гаррет убирает руку, как будто стесняется прикоснуться ко мне.
— Со мной тоже все в порядке, — отвечаю я.
— А что у тебя нового? — спрашивает он, заводя светскую беседу. — Какие-нибудь новые… авантюры?
Я поворачиваюсь к нему. Гаррет всегда дразнил меня по поводу моих неудачных попыток найти для себя дело по душе. Я вспоминаю, как ободрял меня Дрейк, как он говорил, что лучше попытаться, чем потом сожалеть об упущенной возможности.
— С какой стати мне говорить тебе? Чтобы ты посмеялся надо мной за то, что я снова в чем-то ошиблась?
Похоже, мои слова задели его. Он поворачивается ко мне, и я вижу удивление на его лице.
— Зачем мне смеяться над тобой?
— Потому что ты вечно это делаешь. По-моему, лучше хоть раз что-то попробовать, чем потом жалеть об упущенной возможности, — говорю я, замечая при этом, как он закатывает глаза и отводит взгляд.
— Мудрые слова.
— И при этом правдивые.
— Мия, я не смеюсь над тобой. Я просто спросил, чем ты занимаешься. Я горжусь тобой за то, что ты пробуешь разные вещи.
— Неправда, — говорю я и поворачиваюсь к телевизору.
У меня отчего-то дрожит нижняя губа, а глаза щиплют слезы. Почему меня это вообще волнует? По идее мне должно быть все равно, что Гаррет думает обо мне.
Вот только это не так.
— Для протокола, — продолжаю я, — теперь мне очень нравится моя работа, и я зарабатываю достаточно, чтобы наконец переехать из подвала наших родителей.
— Вот как? Чем именно зарабатываешь?
В его голосе слышится резкость, которая удерживает меня от ответа. Порой он бывает таким дерзким засранцем. Последнее, что я сделала бы, — это рассказала бы ему о том, чем занимаюсь. Гаррет бы еще больше осудил меня.