— Неважно, — бормочу я, сбрасываю с себя одеяло и хочу встать. Но он крепко хватает меня за руку и тянет вниз. Я сердито смотрю на него, приоткрыв от удивления рот. — Отпусти меня.
— Нет. Не вредничай. Просто ответь на вопрос.
— Я ничего тебе не скажу, — заявляю я, снова пытаясь встать. На этот раз его руки обвивают мою талию и тянут меня к нему на колени.
— Почему? Тебе есть что скрывать, Мия? Потому что я не верю твоей лжи про ввод данных.
Он издевается надо мной, и от этого все внутри закипает. Я замахиваюсь, пытаясь врезать ему по физиономии, но Гаррет слишком ловок и перехватывает мое запястье. Я стараюсь вырвать руку, пока мы не начинаем бороться. Он гораздо сильнее меня и через несколько минут укладывает меня лицом вниз на диван, а сам всем своим весом наваливается сверху.
— Ты засранец! — кричу я в подушку.
— Почему с тобой все вечно заканчивается дракой? — интересуется он, и в его голосе слышится ирония. — Какая ты, однако, привередливая.
— Я? Это ты улегся так, как будто хочешь меня трахнуть!
Он смеется мне в ухо низким хрипловатым смешком.
— Поверь мне, красотка, если бы я хотел трахнуть тебя, то давно бы это сделал.
Я борюсь с ним еще самую малость.
— Что ж, наверное, даже хорошо, что ты меня терпеть не можешь. Поэтому мне не о чем беспокоиться.
Не иначе как это плод моего воображения, потому что я чувствую, как бедра Гаррета трутся о мой зад, и в его брюках при этом определенно что-то напрягается. Вверх по позвоночнику пробегает горячая волна трепета и замешательства. С какой стати Гаррету возбуждаться?
Неужели его и впрямь распаляет борьба со сводной сестрой?
— Если подумать… немного секса на почве ненависти может быть даже забавно.
Его губы касаются моего уха, и у меня перехватывает дыхание. От этой мысли живот наполняется жаром. Он серьезно?
В конце концов я перестаю бороться и сопротивляться его хватке. Более того, ловлю себя на том, что прижимаюсь к нему бедрами, как будто намеренно хочу наткнуться на растущую эрекцию в его брюках.
— Гаррет, — шепчу я, и энергия между нами быстро меняется с игривой на какую-то другую.
— Ты хочешь, чтобы я слез с тебя? Просто так и скажи мне, Мия.
Но я ничего не говорю. Отрываю голову от дивана и, чувствуя на щеке его дыхание, поворачиваю лицо ровно настолько, чтобы его рот оказался всего в дюйме от моего. Его руки, которые только что яростной, болезненной хваткой сжимали мои запястья, скользят к ладоням, и наши пальцы переплетаются.
Он снова с силой трется об меня. Я издаю громкий стон и отодвигаю бедра назад.
Мы зашли слишком далеко. Нам нельзя этого делать, и я до сих пор толком не знаю, что происходит, но как же сильно нам обоим этого хочется! Поэтому я молчу.
Его губы касаются моих шеи и щеки, скользят к мочке уха, и Гаррет шепчет:
— Что это за новая работа, о которой ты мне не рассказываешь, Мия?
— Не могу тебе сказать, — отвечаю я, вертя головой в поисках его губ.
— Хочешь, я потрогаю тебя? — спрашивает Гаррет, скользя одной рукой по моему телу и втискивая ее куда-то между животом и диваном.
Его пальцы касаются чувствительной плоти ниже моего пупка, и между ног сразу становится влажно. От его прикосновения по коже как будто пробегает ток.
Я теряю дар речи. Это слишком странно озвучивать, но, боже, да, я хочу, чтобы он трогал меня.
Поэтому я тихо всхлипываю и невнятно мычу.
— Тогда скажи мне. Не держи от меня секретов.
— Нет, — бормочу я, извиваясь под его телом, отчаянно пытаясь направить его пальцы туда, куда мне нужно.
Это безумие. Всего пару часов назад я болтала по видеосвязи с Дрейком, а теперь на полпути к сексу со сводным братом. Что происходит?
Затем, без предупреждения, его тело отрывается от дивана, и я больше не чувствую тяжести веса Гаррета. Я резко сажусь и изумленно смотрю на него.
— В чем дело?
Он смеется и пожимает плечами.
— Если ты чего-то хочешь, то должна быть в состоянии что-то дать.
Гнев обжигает меня с такой силой, что я хватаю декоративную подушку и со злостью швыряю ее ему в лицо.
— Подонок!
Спрыгнув с дивана, мчусь к лестнице. Я была пластилином в его руках. Он заставил меня стонать и пускать слюни, как кошку в течке. Это унизительно.
— Ты такой придурок.
— Если ты передумаешь, я буду ждать здесь, внизу! — кричит Гаррет мне вдогонку, но я уже на полпути вверх по лестнице.
Тело все еще гудит от возбуждения, но я не собираюсь возвращаться к нему. Ему никогда больше меня так не поймать.
Правило № 8: Задница есть задница, независимо от того, попали ли вы в нее или восхищаетесь ею
Утренняя пробежка далась мне с трудом. Тяжелее, чем обычно. Встать с постели. Надеть кроссовки. Выйти за дверь.
Как же тяжело!
Но я это сделал. Отбросив прочь отвратительное, подкарауливавшее меня уныние, которое иногда поднимает свою уродливую голову, я, хотя и чувствовал себя дерьмово, отправился бегать. И неважно, что милю я одолел за одиннадцать минут или что семь раз хотел остановиться. Главное, я ясно дал понять на девятимильном кольце, что еще куда-то гожусь.
В моей голове продолжают прокручиваться события прошлой ночи… или сегодняшнего утра. Во время всей пробежки мысли носились по бесконечному кругу стыда, сожаления и отвращения. Неужели я зашел слишком далеко? Это новая территория в моих отношениях с Мией, ведь все, что я умею, — дразнить ее. Но я не хочу ее пугать и уж точно не хочу причинять ей боль. И, конечно, я не должен был принуждать ее, но в свою защиту скажу: я действительно думал, что это просто игривая борьба. Откуда мне было знать, что мой член так возбудится?
Одно можно сказать наверняка… То физическое влечение, которое я хотел исследовать, определенно живо и здорово.
На миг отбросив стыд и отвращение, я вспоминаю, каким нежным было ее тело в моих руках, как быстро я возбудился, когда она прижалась ко мне, как приятно она пахла и как сильно мне хотелось, чтобы член проник в нее, сделал ее моей. По-настоящему моей.
Вот это да. Откуда, черт возьми, это взялось?
Когда в последний раз у меня была подобная мысль или желание? Уже и не вспомнить.
Я давно смирился с тем, что меня не тянет к телкам. Стремление к сексу исчезло. С меня довольно того, чтобы стоять в сторонке и просто наблюдать. Секс давно стал для меня зрелищным видом спорта. Тогда почему сейчас? И зачем трахать именно ее?
Возможно, во всем виноваты Эмерсон и Чарли. То, как они смотрят друг на друга, прикасаются, постоянно льнут друг к другу, как будто они части единого целого. Это издевательство над моим рассудком. Это заставляет меня хотеть того, чего я — как всегда клялся — не хочу. И это по-прежнему правда. Идея свиданий меня абсолютно не привлекает.
Так почему мысль переспать со сводной сестрой кажется не такой уж и ужасной? Что за извращенный психоз? Уж лучше вернуться к чувству стыда и искреннего раскаяния.
Моя голова на этой неделе как пустой котел.
Сворачивая за угол обратно к домику, я замечаю справа от себя движение и вижу Мию в бикини. Вместе с мамой она занимается йогой на сап-борде посреди озера. Обе стараются сохранять серьезное, невозмутимое выражение лица, но при малейшем колебании доски каждый раз начинают хихикать.
Мия улыбается, и мне становится лучше. Я не видел ее этим утром и, честно говоря, боялся, что она будет дуться весь день или что мое дерьмовое поведение вообще испортит ей все замечательное лето. Но нет, она выглядит нормально. И это означает, что я должен побыстрее убраться отсюда, пока они не увидели меня. Я не испорчу им совместное времяпрепровождение.
— Гаррет! — зовет мама, и я тут же недовольно морщусь. — Иди сюда!
Я с неохотой бегу к берегу и машу ей рукой. Бросаю взгляд в сторону Мии, и наши глаза на миг встречаются. Не похоже, что она сердится на меня, как я предполагал. Скорее, нервничает.
Да, я определенно наломал дров, когда прошлым вечером тискал ее на диване. Я идиот.
— Как прошла твоя пробежка? — спрашивает мама.
— Замечательно.
— Приятно видеть, что ты снова бегаешь.
Я тут же напрягаюсь и, прищурившись, отвожу взгляд. Почему все матери так откровенны во всем? Почему она вечно ворошит разное дерьмо, как будто это ерунда? Я прочищаю горло и киваю.
— Угу, — отвечаю я, не зная, что еще сказать.
Замечаю, что внимание Мии внезапно вернулось ко мне, и она смотрит даже с чуть большим любопытством, чем раньше.
— Тем более что… мне нужна замена, — добавляет мама, подмигивая.
— Что? — переспрашивает Мия, глядя на нее.
Я замечаю, как Мия поправляет трусики и, когда видит, что я смотрю на нее, обхватывает руками живот. Как будто пытается что-то от меня скрыть.
— Давай, Гаррет. Твоя очередь, — кричит мать, подгребая к причалу.
Я помогаю ей выбраться, и, когда ее ноги наконец стоят на твердой земле, она еще немного пошатывается.
— Я только что пробежал девять миль. Неужели мне сейчас непременно нужно заниматься йогой на сап-борде? — спрашиваю я.
Мама понятия не имеет, что вынуждать нас быть вместе прямо сейчас значит ставить обоих в неловкое положение, но ей лучше этого и не знать.