— Все в порядке. Я выйду, — перебивает Мия.

Ее разочарование плохо скрыто под натянутой улыбкой.

Мама не хочет этого даже слышать.

— Не вздумай. Ты только что вышла. Да и Гаррету нужно размяться после этой пробежки.

Я нерешительно снимаю кроссовки и стягиваю мокрую от пота рубашку. Наверное, даже неплохо побыть наедине с Мией. Мама протягивает мне весло, и я опускаюсь на пустой сап-борд.

Мия наблюдает за мной, поджав губы. Доска наклоняется то в одну сторону, то в другую, и я точно знаю, что в какой-то момент упаду в воду.

— Ты в этом уверен? — спрашивает она, сдерживая смех.

— Нет.

Мия хихикает. Я же долго ищу равновесие. Напряжение между нами на время отходит на второй план. Мы сосредотачиваемся исключительно на том, что у меня самое паршивое равновесие в мире и мне ни за что не устоять в вертикальном положении на сап-борде.

— Почему бы тебе просто не сесть? Так будет легче начать.

Я смеюсь, краснею, глядя на нее, и падаю пятой точкой на доску. Держа весло поперек тела, я гребу вместе с ней к середине озера. Она стоит на коленях, спина прямая, плечи расправлены. В утреннем свете Мия выглядит такой красивой, что дух захватывает.

— Постарайся найти равновесие, — говорит она, когда я вновь качаюсь и едва не падаю. Я все еще на заднице… как это вообще возможно?

— Да… я не умею держать равновесие.

— Сделай глубокий вдох. Просто расслабься. Ты слишком стараешься.

— Ха. Впервые в жизни слышу такой мудрый совет.

— Гаррет, я серьезно. Просто сделай глубокий вдох и расслабься.

Когда я смотрю на нее, Мия выглядит как абсолютное воплощение безмятежности. Мне нравятся ее щеки, чуть покрытые загаром, без макияжа.

Ну, ладно, ладно. Глубокий вдох.

Я делаю так, как она говорит, и на длинном выдохе мне кажется, что я выпускаю воздух, который слишком долго держал в себе. Это… приятное ощущение.

— Уже лучше, — говорит Мия, и ее нежный голос разносится по спокойным водам.

Я никак не могу взять в толк, почему она так мила со мной, особенно после прошлой ночи.

— Лучше, — соглашаюсь я.

На пару секунд воцаряется тишина, пока мы гребем, не проронив ни слова.

Наконец она смотрит на меня и говорит:

— Ты не хочешь извиниться передо мной?

— Извиниться за что? — интересуюсь я, хотя знаю.

И хотя мне прекрасно известно, что я должен извиниться, знать и набраться мужества это сделать — две совершенно разные вещи.

— За то, что ты придурок. За то, что напал на меня, — говорит Мия, убирая завиток волос за ухо.

— Ты, кажется, не возражала… — отвечаю я с дразнящей улыбкой.

— Да, именно. Ты меня обманул. И если бы я не настояла на своем, ты бы воспользовался мной.

— Это все еще считается насилием, даже если тебе хотелось этого самой и твоя дырочка сама искала мой член?

— Замолчи! — кричит она и веслом гонит на меня волну воды. — У нас не будет этого разговора. Моя дырочка не искала твой член. Мне твой член не нужен от слова «совсем».

— О, Гаррет, — произношу я нарочито писклявым тоном, подражая тому, как она стонала мое имя прошлой ночью.

Мия спешит отвернуться от меня, но я замечаю, как она прикусывает нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

— Я тебя ненавижу.

— Возможно, но прошлым вечером я не сделал тебе ничего такого, чего не жаждала бы ты сама.

— Потому что ты поймал меня в момент слабости, — парирует Мия.

— Вот как? — спрашиваю я, подгребая к ней ближе. — Давно ни с кем не была?

— Можно сказать и так, — бормочет она себе под нос.

— Клянусь тебе, я дольше.

Я не уверен, почему говорю это, но то, что Мия, похоже, борется с романтическими проблемами, отчасти ободряет меня. Я даже немного рад, что не один такой. Или что никто не в состоянии удовлетворить ее. В любом случае, это полезно знать.

— Значит, тебя тоже мучила жажда, — говорит она, оглядываясь на меня. — Я это почувствовала.

Я невольно улыбаюсь. Смотрю на нее, и улыбка сама расползается по лицу. Мне нравится, что Мия не стыдится говорить о сексе. Наверное, это потому, что она вебкам-модель. Или, наоборот, она так хороша в этом деле, что, даже говоря со сводным братом, не намерена уклоняться от разговора о том, что мой член встал на нее.

— Я всего лишь мужчина.

— Тогда держи его в штанах, — огрызается Мия. — Потому что между нами ничего такого не будет.

— Как скажешь. Но я так или иначе намерен расколоть тебя, чтобы ты рассказала мне об этой твоей тайной новой работе.

Мия качает головой, словно я загнал ее в угол, и, предпочитая не спорить со мной по этому поводу, просто меняет тему.

— Что имела в виду твоя мама, сказав, что ты снова бегаешь? Когда ты бросил это? — спрашивает она, закусив губу.

Это не та тема, которую мне хотелось бы затрагивать, но сейчас ее невозможно избежать.

— Ничего особенного. Просто как-то я не бегал целый год.

— Когда это было?

— Не знаю. Лет девять или десять назад.

Когда оглядываюсь на нее, она задумчиво смотрит мне в лицо, и, клянусь, иногда мне кажется, что Мия видит меня насквозь. Как будто я не могу спрятать от нее ни единой мысли, и хотя это может показаться романтичным или милым, для меня это полный кошмар. Сумей она заглянуть в мою голову, страшно представить, как бы отреагировала.

— Ты готов встать? — игриво спрашивает Мия.

— Не совсем.

Она хихикает.

— Хватит вредничать. Встань на колени.

— Эй, это моя реплика, — отвечаю я, и она смотрит на меня.

— Гаррет! Будь серьезен хотя бы на секунду!

Мия пытается сохранить суровое выражение лица, но уже в следующий миг ее душит хохот.

У нее такой удивительный смех, полный чего-то такого, чему у меня нет названия. Жизни или чего-то в этом роде. И он заразителен. Он заставляет всех вокруг смеяться вместе с ней. Сдержать улыбку на лице просто невозможно. И кроме одного вечера в неделю, когда я встречаюсь с друзьями в баре, я не припомню, когда в последний раз от души смеялся или улыбался.

— Ладно, ладно, — говорю я, неловко поднимаясь на колени.

Доска подо мной качается, но мне удается удержаться на ней, и я встаю рядом с Мией.

— Видишь, совсем не страшно.

— Спасибо. Что теперь?

— Теперь упрись ладонями в доску, подожми пальцы ног и выпрямись.

Внезапно Мия выпрямляется, и я не могу отвести взгляд от ее ягодиц. Ее ярко накрашенные ногти упираются в доску, пальцы тоже. Сильные, мускулистые ноги напрягаются от кончиков пальцев до пухлой попки в желтом бикини.

Она отдает себе отчет в том, что делает со мной?

У Мии всегда было идеальное тело. Разве что не в старшей школе, когда она очень сильно похудела. Или же дело в том, что ей всегда было комфортно в собственном теле. Она как будто излучает уверенность и ее не волнует ни округлый животик, ни мягкие бока. Всякий раз, когда она садится, по бокам ее бедер образуются небольшие складки, способные свести любого мужчину с ума.

Конец ознакомительного фрагмента