— А что они услышат? Что я тебя хочу? Для всех в округе это не новость… разве что для твоего отца. — Он придвинулся к ней. — Любовь моя, мы можем где-нибудь уединиться?

— Этим вечером? Но я — хозяйка дома и не могу вот так взять и исчезнуть. К тому же мне велено позаботиться о нашем почетном госте.

— Ты об этом долговязом типе из Италии, который недавно бродил по деревне? — Саймон фыркнул. — О нем-то зачем беспокоиться?

— Приходится. Вчера мне влетело за то, что я сидела у себя вместо того, чтобы оказывать ему знаки внимания. — Она вздохнула. — И вот сейчас я должна «исправиться»: развлекать его, следить, чтобы ему подавали свежие напитки, и все такое.

— С этим можешь не спешить, — сказал Саймон. — Все дамы в комнате прилипли к нему и млеют от счастья, так что ты не протолкнешься. — Он понизил голос до шепота. — Дорогая, у вас такой большой дом. Неужели нам негде скрыться… ну хотя бы ненадолго?

Эмили закусила губу. Выходит, он хочет, чтобы их первая близость произошла наспех в какой-нибудь пустой спальне? Ее это озадачило.

— Саймон, я не могу, — тихо ответила она. — Папа меня хватится, мы не можем рисковать.

— Тогда попозже, когда закончится прием и все разъедутся. — В его голосе слышались нетерпеливые интонации. — Часа через два я вернусь и пройду садом, а ты оставь незапертой дверь в оранжерею. Договорились? Пожалуйста. Для меня так много значит то, что ты готова довериться мне.

Эмили молчала, чувствуя себя очень несчастной. Затем кивнула.

— Хорошо, если… ты этого хочешь.

Он торжествующе улыбнулся.

— Да и ты того же захочешь, любимая. Обещаю. И надень мой подарок, хорошо?

Когда Эмили отошла от него, сердце у нее бешено стучало, а во рту пересохло. Она бросила взгляд в другой конец комнаты и увидела, что Рафаэль Ди Салис бесстрастно смотрит на нее поверх голов окруживших его дам.

Остаток вечера она провела как на иголках, почти ничего и никого не слыша, хотя переходила от одного гостя к другому, улыбалась и разговаривала. Тем не менее она, как и Саймон, заметила, что Рафаэль Ди Салис заворожил всех женщин и в особенности Джилли Обри, которая не отходила от него ни на шаг. Когда вечер закончился и за последним из гостей закрылась дверь, Эмили сказала отцу:

— Я не видела, как уехали Обри.

— Они уехали час назад, — ответил сэр Траверз. — И неодобрительно уточнил: — Все, кроме Джиллианы. Она осталась и уговорила Рафаэля отвезти ее домой позже.

После того как слуги, нанятые миссис Пеннистоун по случаю приема, быстро все убрали, Эмили наконец смогла подняться к себе. Но прежде она незаметно прокралась через столовую в оранжерею и отперла там дверь. Она надеялась, что экономка не пойдет еще раз проверять, все ли в порядке. А может, напротив, в глубине души на это надеялась? Потому что, если быть честной, от страха ее подташнивало. Эмили разделась и встала под душ, потом неохотно надела лифчик и трусы-танга. Посмотревшись в зеркало, она недовольно сморщилась: на секс-бомбу она не тянет. Как-то неловко и… глупо. Но если Саймон хочет видеть ее в таком наряде…

Эмили накинула темно-зеленый бархатный халат и застегнула молнию, затем расчесала волосы, и они шелковым пологом упали ей на плечи. Почему она колеблется? Сегодня решающий день в ее жизни. Она наконец-то будет принадлежать Саймону, любимому мужчине, и это будет прекрасно… потому что он сделает этот миг прекрасным.

Эмили выскользнула из спальни, осторожно прикрыла за собой дверь и спустилась вниз по полутемной лестнице.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Даже теперь, спустя три года, Эмили помнила все подробности того вечера. Помнила жесткий ворс ковра под босыми ногами, помнила причудливые тени на стенах, тихий скрип и шорохи. Она со страхом ждала, что сию минуту вспыхнет свет и раздастся голос отца, и тогда ей придется соврать, что ей не спится и она идет на кухню за теплым молоком.

Она несколько раз еле удерживалась от того, чтобы вернуться к себе в комнату, а потом придумать какую-нибудь отговорку для Саймона. Но я же люблю его, повторяла Эмили. Когда он меня обнимет, то все страхи улетучатся. Но… она лгала себе. Она ведь надеялась, что их первая близость будет более романтичной. Правда, опытные школьные подружки говорили, что первый раз настоящего блаженства не ощутить, все это придет потом. И еще существует такая досадная вещь, как предохранение от беременности. Эмили была единственной девочкой в классе, которая не принимала таблетки. Догадается ли об этом Саймон и сам обо всем позаботится, или же ей придется рискнуть?

Эмили с трудом проглотила слюну. Если случится худшее, то отец, конечно, рассердится, но поскольку они с Саймоном в любом случае поженятся, то разве это имеет значение? Пусть из-за ее беременности свадьба состоится пораньше.

Сделав для храбрости глубокий вдох, Эмили открыла дверь в оранжерею. Там было тепло, и влажный, пахнущий землей воздух окутал ее, словно одеялом. Она остановилась и попыталась справиться с волнением, прислушиваясь к знакомому тихому гулу отопительных батарей. Никаких других звуков — кругом тишина.

Эмили опустилась на ближайшую скамейку около карликовых пальм и, сцепив руки на коленях, приготовилась ждать, поглядывая на часы. Почему так долго тянется время? Где же Саймон? Ей почти хотелось, чтобы он не пришел вовремя. Тогда она сможет уйти, а при их следующей встрече скажет ему, что ей не удалось выйти из своей комнаты, поскольку в коридоре был отец.

Эмили уже встала, как вдруг услышала, что дверь, ведущая в сад, тихо открылась. Она замерла на месте, увидев фигуру мужчины. Бежать поздно! Но ведь это Саймон, которого ты любишь, сказала себе она и сделала шаг вперед, затем подбежала к нему, и его руки обхватили ее. Она подняла лицо, готовая принять страстный поцелуй, но он сдержанно и нежно коснулся ее губ, словно делал это впервые. Словно…

И тут Эмили поняла, что ошиблась, что она прижимается к мужчине, который выше и мускулистее Саймона. И его объятие, и поцелуй были совсем другие. Да и пахло от него по-другому: более изысканно.

Она узнала этот запах. О господи! Это… он.

Задыхаясь, Эмили оттолкнула его и дрожащим голосом выкрикнула:

— Отпустите меня! Сейчас же, черт возьми!

— Этот теплый прием был адресован не мне? — с насмешкой спросил Рафаэль Ди Салис. — Я удручен. — И он разнял руки.

Эмили, с трудом удержавшись на ногах, отпрянула от него, а он щелкнул выключателем у двери и зажег свет как раз в тот момент, когда она яростно терла губы после поцелуя. Чтобы скрыть смущение, Эмили набросилась на него:

— Что вы себе позволяете? Прокрались сюда, словно грабитель…

Он насмешливо поднял брови.

— Вы приняли меня за вора? А не за Саймона Обри?

— Какое вам дело до Саймона? — взвилась Эмили.

— Видите ли, Эмилия, боюсь, что он не сможет прийти к вам на свидание сегодня вечером.

Она насторожилась.

— Он… вам это сказал?

— Нет. — Рафаэль Ди Салис пожал плечами. — Это сказал ему я, когда встретил его недавно в саду.

Эмили едва не задохнулась.

— Вы подсматривали за нами?

— Я отвозил синьорину Обри домой и, вернувшись, увидел, как он лезет через кустарник. Его счастье, что у вас нет собак, иначе он поднял бы на ноги всех в доме, включая вашего отца… — Ди Салис выдержал многозначительную паузу. — Я убедил его, что этот визит неуместен, и он ушел.

— Какое вы имеете право вмешиваться в мои дела? — Эмили задыхалась от возмущения.

— А у вас были и другие дела? — Он пощелкал языком. — Разве Саймон Обри не первый ваш опыт? — Он обвел взглядом оранжерею. — Должен вам сказать, cara, [Дорогая (итал.).] что это едва ли подходящее место для такого важного события, как потеря невинности.

Эмили лишилась дара речи. Ей казалось, что у нее горит каждая клеточка в теле.

— Вы… отвратительны, — наконец срывающимся голосом вымолвила она.

Он засмеялся.

— Я просто практичный человек. И к тому же ваш возможный любовник показался мне обозленным, что мало способствует цели вашей встречи. В доме его дяди, где часом раньше я побывал, разгорелся скандал, и причиной тому был он.

— Это не ваше дело!

— Согласен. Вот поэтому я, извинившись, удалился, не выпив обещанный кофе.

Она с ненавистью посмотрела на него.

— По-видимому, вы не получили не только кофе, синьор. Вам не досталась Джилли, и поэтому вы решили помешать моему свиданию с Саймоном?

— Подобная пошлость вам не к лицу, mia cara, [Моя дорогая (итал.).] — мягко ответил он. — Эмилия, ваш отец — мой друг, и я постараюсь предотвратить все, что может его огорчить. Если бы он узнал о том, что у вас тайное свидание в его собственном доме, то для него это стало бы большим ударом. Вам следует это знать. А вашему молодому человеку надо бы подумать о вашей чести.

Эмили вскинула голову.

— Раз уж об этом зашла речь, синьор, то мы с Саймоном собираемся пожениться. И сегодня мы хотели встретиться, чтобы обсудить дальнейшие планы, а вовсе не по той низменной причине, на которую вы намекаете.

Он шагнул к ней и быстрым движением почти до пояса расстегнул молнию на ее халате. Полы распахнулись, и его взору предстали два прозрачных черных треугольника, едва прикрывавших соски.

— Выходит, я не единственный, у кого низменное воображение, синьорина, — презрительно произнес он. — Позвольте вам сказать, что вы еще очень юны и слишком хороши собой для такого безвкусного наряда. Вы меня разочаровали.

— Да как вы смеете? — Слова с хрипом вырывались из горла, а негнущиеся пальцы тянули молнию, которая никак не застегивалась. — Боже мой, как вы посмели… дотронуться до меня? И после этого вы считаете себя папиным другом? Он выкинет вас из дома, когда я ему расскажу…

— Когда расскажите… что? — прервал ее Рафаэль Ди Салис. — Расскажете о том, что вы здесь делали? И почему так оделись? — Он покачал головой. — Нет, Эмилия. Советую молчать о сегодняшнем вечере. И я тоже буду молчать. А теперь идите к себе, — устало добавил он. — Я сам запру дверь.

Эмили не стала с ним препираться и убежала прочь. У себя в комнате она бросилась на кровать и зарылась лицом в покрывало. Ей было стыдно и страшно, рыдания подступали к горлу и хотелось одного: умереть, чтобы никогда в жизни не видеть Рафаэля Ди Салиса. Но пока что придется жить и свыкнуться с ужасным воспоминанием о его презрительном взгляде и уничижительных резких словах.

Но ее точила еще одна мысль: укрощенный Саймон ушел домой и это… в общем-то не так уж плохо.

На следующее утро Эмили спустилась к завтраку с кругами под глазами. Она отрепетировала множество достойных ответов на случай, если Рафаэль позволит себе бестактные замечания по поводу прошлой ночи. Но этого не понадобилось, потому что их гость, как сказал отец, рано утром улетел в Нью-Йорк.

Как странно, думала Эмили, ерзая в большом кресле, события трехлетней давности стоят перед глазами так отчетливо, словно это было вчера. Но, возможно, неприятности живут в памяти дольше, чем радость.

Эмили сжала губы, вспомнив, как после той ужасной ночи с отчаянием ждала вестей от Саймона. Но прошло двое суток, а он так и не объявился. Гордость не позволила ей связаться с ним и потребовать объяснения. Эмили поехала в деревню и, когда ставила свой велосипеду магазина, увидела Джилли Обри.

— Привет. — Джилли бросила на Эмили пренебрежительный взгляд. — А где тот потрясающий итальянец? Я хотела пригласить его к нам на вечеринку по случаю Нового года.

Эмили холодно ответила:

— Боюсь тебя разочаровать, но он уехал и к Новому году не вернется… и вообще не вернется. — «Если мои молитвы будут услышаны».

Джилли дернула плечом.

— Нечего радоваться, душечка. Мы с тобой в одной лодке, так как Саймон остается в Лондоне.

— В Лондоне… — повторила Эмили.

— А ты не знала? — У Джилли злорадно заблестели глаза. — Папа выяснил, что он снова одолжил денег у мамы, и устроил грандиозный скандал. В общем, полный обвал. В результате милашку кузена Саймона выгнали попытать счастья где-нибудь еще либо найти работу, чтобы расплатиться с долгами. — Джилли усмехнулась. — Так что на твоем месте я бы поискала нового бойфренда.

— Но я не ты, — ответила Эмили. — Я верю в Саймона и готова ждать.

— Ну и дура, — пожала плечами Джилли. — Я тебя предупредила.

Она села в машину и уехала.

Саймон мог бы мне сказать, должен был сказать, повторяла Эмили, чувствуя себя несчастной. Она ехала на велосипеде домой и старалась найти в сообщении Джилли хоть что-то хорошее. Например, то, что Саймон ищет работу. Это первый шаг к их общему будущему.

За обедом Эмили спросила у отца:

— У нас будут гости на Новый год?

— Никого не будет. А ты хотела кого-нибудь пригласить?

— Нет-нет. Я просто спросила, — торопливо произнесла Эмили.

Сэр Траверз повертел в руках фужер.

— Может быть, ты надеялась, что приедет Рафаэль?

— Вот уж нет.

Отец пристально посмотрел на нее.

— Почему он тебе не нравится?

— Разве для неприязни нужна причина?

— Возможно, не нужна, но я предпочел бы, чтобы вы подружились. — В голосе отца прозвучали строгие нотки. — Он будет постоянно приезжать к нам, а ты, моя дорогая, как хозяйка дома должна проявлять радушие.

У Эмили упало сердце, но она послушно ответила:

— Да, конечно.

Эмили повезло: до конца каникул она не увидела Рафа Ди Салиса и, несмотря на отсутствие Саймона, весело провела время.

Она уже укладывала вещи, собираясь в школу, когда наконец-то Саймон дал о себе знать. Они встретились за ленчем в деревенском пабе, и Саймон рассказал, что нашел работу в Сити, [Финансовый и коммерческий центр Лондона.] в торговой компании, и, хотя он начинает с весьма скромной должности, эта работа — ступенька к большим деньгам.

— И я смогу путешествовать, — с воодушевлением говорил он. — У компании отделения по всему миру. — Он взял ее за руку. — Через несколько месяцев я заработаю достаточно денег и вернусь у тебе.

Эмили улыбалась, но… не испытывала восторга. В душе царило уныние, а почему — она не знала. Они оба не упоминали о том, что произошло на Рождество, но Эмили все-таки казалось, что она заслужила если не извинения, то хотя бы объяснения. Ведь от встречи с Рафом Ди Салисом в ту ночь пострадал не только он. Но Эмили тут же решила, что она несправедлива, так как в его жизни происходят серьезные изменения и он идет на это в какой-то мере из-за нее.

Саймон уехал, пообещав звонить каждую неделю, а она, махая ему вслед, шептала: «Он ко мне вернется. Я это знаю».

Вначале он звонил часто, сообщал об успехах в работе, о новых друзьях, но постепенно звонков становилось все меньше, а вскоре они вообще прекратились. На Пасху он не появился, и Эмили, обиженная и растерянная, не могла удержаться, чтобы не спросить о нем, когда встречала кого-нибудь из семейства Обри. И тут в «Таймс» напечатали сообщение о помолвке Саймона с некой Ребеккой Уэст.

— Он неплохо устроился, — сухо заметил за завтраком сэр Траверз и передал газету Рафу Ди Салису, который снова гостил у них. — Ее отец — Роберт Уэст, южноафриканский медиамагнат.

Граф что-то уклончиво ответил, но Эмили видела, что он наблюдает за ней через стол. Она едва сдерживала слезы, чуть не давясь тостом и делая вид, что ничего не происходит. Не могла же она разрыдаться перед Рафом Ди Салисом! Я ненавижу его, ненавижу за то, что он здесь, за то, что видит мои переживания. Он небось меня жалеет. Это невыносимо!

Но когда Саймон наконец объявился, то жены с ним не было. Зато Эмили была два года как замужем. И вначале, когда Саймон позвонил и спросил, может ли он ее увидеть, она заколебалась.

— Мы просто поболтаем, вспомним старые времена, Эм, — уговаривал он ее, — если, конечно, твой муж не возражает.

Она коротко ответила:

— Его здесь нет. Жребий был брошен.

Саймон рассказал о своей помолвке, которая была расторгнута спустя несколько месяцев.

— С самого начала я понимал, что у меня с Ребеккой ничего не выйдет. Отец поощрял мои ухаживания, потому что ее прежний жених баловался наркотиками и я казался ему более подходящим. А у твоего отца были насчет тебя другие планы — он намеревался выдать тебя за этого финансиста, итальянского аристократа, так что шансов у меня не было. Вот я и сделал предложение Ребекке, чтобы доказать себе, что мне безразлично, за кого ты выйдешь замуж, а когда узнал, что ты вышла-таки за Рафаэля Ди Салиса, то уже не испытывал никакого чувства вины. — Он покачал головой. — Но в глубине души я знал: ничего никогда не изменится… ну, то, как я к тебе отношусь. — Саймон пристально на нее взглянул. — В деревне говорят, что он здесь почти не бывает и ты его редко видишь.

— Я его вижу большей частью на фотографиях в светской хронике да в глянцевых журналах, — ответила Эмили.

— Разве тебе это не обидно?

Она пожала плечами.

— Обидно? Я же вышла за него не по любви, и как только мне исполнится двадцать один год, я смогу получить развод, поскольку заканчивается управление моим имуществом по завещанию.

Он смотрел на нее так, словно не верил своим ушам, и, взяв ее за руку, еле слышно произнес:

— Господи, Эм, ты хочешь сказать, что скоро будешь свободной и что у нас с тобой появится еще одна возможность…

Она осторожно высвободила руку.

— Пока что я этого не знаю. Слишком много всего произошло.

— Я хочу вернуть тебя, дорогая, — тихо сказал он. — Мне следовало остаться и бороться за тебя, но что я мог тебе предложить? А сейчас я луну с неба достану, чтобы вернуть тебя, так и знай.

И вот он вернул меня, говорила себе Эмили. И мы сможем предать забвению последние три года и быть счастливы. Она услышала звонок в парадную дверь и, встав с кресла, направилась в вестибюль.

— Саймон, как я рада. — Она подставила ему щеку для поцелуя, чувствуя, что миссис Пеннистоун с неодобрением смотрит на нее — экономка считала, что Эмили все еще замужняя женщина. — Пенни, ленч через полчаса, — сказала Эмили.

— Хорошо, мадам, — с кислым видом ответила миссис Пеннистоун.

— Любимая. — Саймон закрыл дверь в гостиную и, обняв Эмили, начал страстно ее целовать. Наконец поднял голову и с улыбкой спросил: — Ты все уладила? Документы о разводе подписаны?

Эмили села на диван.

— Не совсем.

Разве юристы не привезли документы? — Саймон уселся с ней рядом.

— Привезли, наверное. Я их не спрашивала. Видишь ли, развод меня не устраивает.

— Что?! — Возглас Саймона прозвучал подобно выстрелу. — Что такое ты говоришь, Черт возьми? Ты передумала и не хочешь выходить за меня?

Раньше она никогда не слышала в его голосе такой резкости, граничащей со злобой.

— Ничего подобного. — Она погладила его по щеке. — Мне просто пришло в голову, что быстрее и легче аннулировать брак.

— И ты это им сказала? — Саймон аж задохнулся. — Ты сказала это юристам своего мужа?

— Конечно. Не могу утверждать, что такая идея им очень понравилась, но я их убедила, что настроена решительно, и теперь они должны донести это до всемогущего господина.

Повисло молчание, затем Саймон хрипло произнес:

— Ты с ума сошла? У тебя что, совсем крыша поехала? Ты сообщаешь такому человеку, как Раф Ди Салис, что хочешь отделаться от него по причине отсутствия брачных отношений? — Он повысил голос: — Пожалуйста, скажи, что это шутка.

Эмили нахмурилась.

— Я не шучу. Более честно закончить эту пародию на брак именно так. — Она подняла подбородок. — Пусть скажет спасибо, что я не стала перечислять всех женщин, с которыми он переспал с тех пор, как мы поженились.