Наиболее приятными оказались дни, когда он возил ее в Рим и показывал не только обычные достопримечательности, которые посещают туристы, но и собственные любимые места в городе. Когда же медовый месяц закончился и она смогла вернуться в Англию, то вздохнула с облегчением. Правда, уже в самолете возник неловкий разговор.
— Я правильно тебя понял: тебе не захочется возвращаться в Италию? — спросил Раф.
— Ну, это же не является условием сделки. Я полагала, что буду жить в Англии.
— Разумеется, если таково твое желание. — Он помолчал. — Эмилия, но я надеялся, что, не будучи любовниками, мы по крайней мере могли бы стать друзьями, радовались бы нашему общению. Что скажешь?
— Это маловероятно. У нас разные и воспитание, и окружение… и ты очень занят. Я прекрасно проживу одна.
— Но могут возникнуть ситуации, когда нам придется встречаться, устраивать приемы, где ты должна быть хозяйкой. Я тебе это уже объяснял.
— Объяснял. Опять соблюдение формальностей? Но можешь не беспокоиться, я постараюсь хорошо исполнять свои обязанности, так что ты будешь доволен.
— Grazie, mia sposa, [Спасибо, жена (итал.).] — с насмешкой произнес он. — Значит, все остается по-прежнему.
Так и происходило. Вначале Раф приезжал в Англию часто и ее услуги хозяйки требовались регулярно, но спустя несколько месяцев его визиты стали все реже и реже, и именно тогда в газетах появились первые заметки о его связи с Луизой Данни, молодой итальянской кинозвездой. Сперва Эмили была ошарашена, но потом задала себе вопрос: а чего, собственно говоря, она ожидала? Если она предпочитает спать одна, это не означает, что Раф тоже объявил воздержание. Поэтому с ее стороны не будет ни обвинений, ни упреков. Вообще никакой реакции не будет. Когда он появится, она по-прежнему проявит вежливость и сыграет отведенную ей роль. А в его отсутствие постарается о нем не думать и будет ждать того момента, когда освободится от него.
И это время, думала Эмили, глядя в вагонное окно на мелькавший пейзаж, наступило.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Килроссан встретил Эмили кромешной тьмой. Она стояла на продуваемой ветром платформе и ждала, но не долго — из темноты появился поджарый молодой человек.
— Вы, должно быть, мисс Блейк, — весело произнес он. — Джип ждет вас.
Он подхватил ее чемодан и сумку с книгами и пошел вперед.
— Я — Ангус Макьюэн. А за домом приглядывает моя тетя.
— Как холодно, — поежилась Эмили.
— Будет снегопад. — Он уложил чемодан и сумку в джип, и они поехали.
— Как хорошо, что вы меня встретили.
— Все включено в обслуживание, да к тому же я в отпуске. Отчего же не помочь? Если вы собираетесь побродить по холмам, мисс Блейк, то оставьте записку тете — она работает в магазине, чтобы нам знать, куда вы пошли и когда вернетесь. Даже если снегопада не будет, все равно в это время года погода неустойчивая, а вызов спасателей обходится дорого.
Эмили улыбнулась.
— Не беспокойтесь. Я приехала отдохнуть, и сил у меня хватит лишь на недолгую прогулку.
Ей до сих пор не верилось, что так легко удалось сбежать, и она не хотела думать о том, что почувствует и предпримет Раф, когда приедет в поместье и обнаружит, что ее нет. У нее две недели блаженного одиночества, и за это время она успеет составить план дальнейших действий.
Джип свернул на изрезанную колеями дорогу, идущую вверх по холму, и Ангус указал на свет впереди.
— Вон там коттедж Брейсайд. Тетя должна была обеспечить вас едой: хлеб, молоко, овсянка, ну и все прочее, а я разведу огонь в гостиной. В доме масляные обогреватели, а плита работает на газовых баллонах, потому что в плохую погоду электричество иногда отключают. Но у тети Мэгги всегда имеется запас свечей. — И с сомнением спросил: — Вы не побоитесь жить здесь совсем одна?
— Вы не поверите, но я не могу этого дождаться, — честно ответила Эмили.
Они подъехали к дому, и Ангус провел ее в большую уютную комнату. Наконец-то она очутилась за сотни миль от всяких там разгневанных итальянских миллионеров!
В гостиной по обеим сторонам камина стояли два дивана, обитые ситцем в голубые цветочки, а около окна — небольшой обеденный стол и два кресла. Мебель была не новая, но блестела полировкой, и в воздухе приятно пахло воском. За занавешенной аркой помещалась кухня, маленькая, но со всем необходимым, а на полке Эмили увидела пакеты с обещанными продуктами. Деревянная лестница вела на второй этаж, дверь в углу — в погреб с бойлером и ящиком для угля.
Ангус помог ей отнести вещи наверх в спальню с широкой кроватью, покрытой толстым стеганым одеялом в зеленую и белую полоску и подушками в кружевных накрахмаленных наволочках. Какая прелесть! На деревянном полу лежали коврики из овчины, на окнах висели зеленые шторы. Еще в комнате стояли старый комод с зеркалом и вместительный платяной шкаф с вешалками. Напротив по коридору находилась спальня на одного, а в конце узкой лестничной площадки — маленькая старомодная ванная едущем. Все сверкало чистотой.
Эмили спустилась вниз в гостиную, где Ангус уже успел развести огонь, и в камине весело потрескивали поленья.
— Растопка в погребе, запас дров в боковой пристройке к дому, — сообщил ей Ангус. — А в деревню вы легко спуститесь с холма по дороге. В магазине у тети завтра выходной, но в холодильнике она припасла для вас еду, так что с голоду вы не умрете.
— Большое спасибо. Я доставила вашей тете и вам столько беспокойства…
— Ничего особенного. — Ангус встал и отряхнул руки. — Не забудьте, перед тем как идти спать, закрыть камин решеткой.
— Не забуду. Я поужинаю и сразу лягу — устала.
Ангус улыбнулся.
— Тогда до встречи.
Он ушел. Эмили услыхала шум отъезжающего джипа, и наступила тишина. Она с удовольствием огляделась: сейчас распакует вещи, приготовит себе еду, примет ванну и уляжется в большую мягкую кровать. И тогда напряжение и волнение последних дней постепенно спадут.
В спальне было прохладно. Она потрогала батарею, которая оказалась холодной. По-видимому, система отопления периодически отключалась. Эмили поспешно разложила вещи и вернулась на кухню.
Как и обещал Ангус, в холодильнике лежал цыпленок, а также морковь и капуста, но она решила довольствоваться консервированным супом. Согрев банку, она вылила суп в большую кружку и отнесла в гостиную. За темным квадратом окна ничего не было видно, и ей сделалось немного не по себе. Она задернула плотные тяжелые шторы кремового цвета. Чего ты боишься? Ты ведь хотела полного уединения, напомнила она себе. И вдруг послышался звук мотора. Эмили чуть раздвинула шторы и увидела за стеклом яркий свет приближающихся фар. Неужели это опять Ангус? Он не произвел впечатление человека, который станет приставать к одинокой женщине, но как знать… Лучше пойти и запереть дверь. Она услышала стук захлопнувшейся дверцы автомобиля и шаги, приближающиеся по усыпанной гравием дорожке. Затем отворилась дверь в коттедж.
— Мы обо всем уже поговорили. Я бы хотела остаться одна, — сказала Эмили… и услышала в ответ:
— Как ты негостеприимна, carissima. А я так долго ехал, чтобы найти тебя.
В освещенную комнату вошел Раф Ди Салис.
Эмили не могла ни говорить, ни думать. Она просто приросла к полу и смотрела, как он снимает перчатки.
Он не может находиться здесь. Это невозможно. Как он узнал, куда она уехала? Но… он здесь. К его темным волосам и к парке, в которую он был одет, прилипли снежинки. Кожаную дорожную сумку он бросил на пол, и глухой стук прозвучал как окончательный приговор.
— Не знаешь, что сказать, mia bella? [Моя красавица (итал.).] — Карие глаза безжалостно разглядывали ее. — Странно. А с моими юристами ты была достаточно красноречива. И откровенна.
Она вспомнила все свои безрассудные слова, и у нее от страха сдавило горло. Мурашки пробежали по коже, она вздрогнула, а он мгновенно это заметил.
— Тебе холодно, мой ангел? Прости. — И ногой захлопнул входную дверь. — Итак, Эмилия, ты довольна коттеджем?
— Была довольна… минуту назад, — с трудом проговорила Эмили. — Зачем, черт возьми, ты приехал?
— Поговорить с тобой, — мягко ответил Раф. — Обсудить твой ультиматум… и еще кое-что. Я же тебе написал, и ты, разумеется, получила мое письмо. А иначе почему ты здесь?
— Потому что я не захотела тебя видеть… и что-либо обсуждать. — Эмили старалась придать голосу твердость, а мысли беспорядочно путались.
Он пожал плечами, расстегнул молнию на парке и бросил ее на спинку дивана. На нем был черный свитер-водолазка, синие джинсы… и зимние ботинки. Значит, он рассчитывает задержаться здесь надолго!
— Я достаточно ясно выразил свои желания, Эмилия, и тебе следовало к ним прислушаться.
— Понятно. Опять все тот же спорный вопрос о послушании.
— У нас много спорных вопросов, и мы разрешим их… каждый в свое время.
— Ничего подобного, — сердито ответила она. — Я приехала сюда, чтобы избежать встречи с тобой, так что либо ты уедешь, либо я.
Он подошел к двери и снова ее отворил. В шквале ветра закружился снег, пахнуло ледяным холодом.
— Пожалуйста, mia cara. Надеюсь, тебе есть куда уйти.
Эмили, обхватив себя руками, отвернулась от двери.
— Мудрое решение, — сказал он и захлопнул дверь.
— Откуда тебе стало известно, где я? — спросила она.
— Полагаю, что ты уже знаешь ответ.
— Ты, наверное, заставил Саймона проговориться? — в ярости выкрикнула Эмили.
— Мне не пришлось его заставлять. Я давно знаю про этот домик. Мои друзья предлагали мне провести в нем наш медовый месяц. Теперь я жалею, что не согласился. Здесь очень мило, идеальное место, где можно уединиться.
Эмили казалось, что она катится в пропасть.
— Друзья? Какие друзья? — Она покачнулась, сделала шаг к дивану и села.
— Марчелло и Фиона Альберо. Ты встречалась с ним в Лондоне, когда он работал в посольстве.
— Значит, Саймон тоже их знал?
— Синьор Обри, — с неприятной улыбкой произнес Раф, — знал только то, что я велел ему говорить и делать. Я догадался, что ты станешь избегать меня, и поэтому он, действуя по моим указаниям, обеспечил тебя этим убежищем… и отослал тебя сюда.
— Нет! Он этого не делал. Мы с Саймоном вновь обрели друг друга. У нас были планы… Ты, вероятно, его обманул.
— Конечно. — В голосе Рафа звучала насмешка. — Я обманом заплатил его долги, а они были весьма значительные.
— Откуда тебе известно про его долги?
— Я обещал твоему отцу оберегать тебя. Поэтому, когда синьор Обри снова появился на твоем горизонте, я счел необходимым узнать, чем он занимается.
Эмили задохнулась от возмущения.
— Ты хочешь сказать… ты следил за ним?
— А ты как думала? Мне приходилось надолго отлучаться, а каким образом я мог получить необходимую информацию? В сообщениях о нем постоянно фигурировали суммы, которые он был должен.
— Это неправда, — у Эмили задрожал голос. — Саймон… у него собственный бизнес… и весьма успешный.
— Нет у него никакого бизнеса. Он просто пытается выкрутиться и придумывает различные комбинации. И я не допущу, чтобы ты стала для него очередной палочкой-выручалочкой.
— Ты соображаешь, что говоришь? — прошептала она. — Ты говоришь, что человек, которого я люблю, видит во мне исключительно наследницу?
— Да, Эмилия, именно это я и хочу сказать.
— А я? За мной тоже следили в твое отсутствие?
— Естественно.
— В этом нет ничего естественного! — гневно выкрикнула она. — Как ты осмелился шпионить за мной?
— Я богатый человек, Эмилия, а ты — моя жена. Этот факт делает тебя мишенью кое для кого.
— И действовал ты, конечно, из самых альтруистических побуждений, — презрительно заметила Эмили.
— Я дал слово твоему отцу и не мог допустить, чтобы ты совершила глупость из-за Саймона Обри. Мне жаль тебя огорчать, но пора узнать правду.
— Я тебе не верю. — Она схватила сумку и вытащила мобильный телефон. — Я сейчас же позвоню Саймону и докажу, что ты лжешь.
— Ради бога. — Раф поднял с пола свой баул. — Но сначала скажи, где я буду спать.
— Ты здесь не останешься. — Она смотрела на него горящими глазами. — Неужели ты думаешь, что я смогу находиться с тобой под одной крышей?
— Ну не в первый же раз, — спокойно ответил он. — И каким образом ты мне помешаешь? — Он огляделся. — Фиона говорила, что в доме две спальни. Какая для меня: слева или справа по коридору?
Их взгляды встретились, и Эмили первая отвела глаза.
— Справа, — ледяным голосом произнесла она. — К сожалению, у меня не хватит сил, чтобы вышвырнуть тебя, но у Саймона хватит. Он приедет сюда завтра.
— Твоя вера в него достойна восхищения. Звони, если хочешь, но сперва спроси себя: если я лжец, то каким образом так легко тебя нашел? — И он стал подниматься по лестнице.
Мысли у Эмили путались, и она едва понимала, что он говорит. Это чудовищно. Она не могла этому поверить. Но… в памяти всплыла сцена в «Хай Гейблз»: Саймон нервничает и как-то странно себя ведет, словно чувствует вину или… стыд.
Когда Раф спустился вниз, она продолжала сидеть на диване, а телефон покачивался на шнурке у нее на пальце.
— Ну? — спросил он.
— Связи нет. Должно быть, из-за гор. Но здесь, наверное, есть обычный телефон.
— Только в деревне. Марчелло и Фиона предпочитают, чтобы их не тревожили звонками, когда они здесь одни.
Слово «одни» вызвало у Эмили дрожь. Впервые они с Рафом находятся совсем одни в небольшом помещении. А Раф ходил по комнате и разглядывал мебель, книги и безделушки на каминной полке. Посмотрев на остывший суп, он спросил:
— И это называется ужином?
— Моим ужином. Я не голодна.
— А я голоден. Что-нибудь еще из еды здесь есть?
— Ты что, полагаешь, я буду готовить тебе ужин?
— Ты все еще моя жена, mia cara, и до сих пор твои супружеские обязанности не были очень обременительными, а большинство жен готовят еду для мужей. Но, возможно, ты не обладаешь кулинарными способностями?
— В школе всех учили готовить. Монахини считали это необходимым.
— Значит, ты могла бы приготовить обычный омлет?
— Могла бы. Но зачем?
— Потому что переговоры на голодный желудок не ведутся, — мягко заметил Раф. — У нас ведь будут переговоры, не так ли?
Эмили взяла нетронутый суп, пошла на кухню и вылила его в раковину. Найдя сковородку, она положила на нее кусок масла и поставила на плиту. Когда появился Раф, она разбивала в миску яйца.
— Здесь вдвоем тесно, — не глядя на него, сказала она.
— Я принес вот это. — Он положил на кухонный стол пакет.
Эмили узнала запах дорогого свежепомолотого кофе и холодно ответила:
— Вы предусмотрительны, синьор.
— Приходится, carissima, когда имеешь дело с тобой. — Он протянул свою длинную руку к верхней полке буфета и достал кофеварку. — Эспрессо, к сожалению, в ней не сваришь.
— Сколько тебе яиц — два или три? — спросила Эмили, добавляя в миску соль и перец.
— Четыре. Мне необходимо хорошенько подкрепиться, чтобы быть в форме. Не так ли, моя очаровательная жена?
Она непонимающе уставилась на него.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Только то, что если снегопад продлится, мне придется нас выкапывать. — И он кивнул на плиту. — У тебя масло сейчас подгорит.
Он ушел, а она, сжав зубы, сняла сковородку с плиты и засунула в тостер ломтики хлеба. Затем насыпала кофе в кофеварку и понесла тарелки и столовые приборы в комнату.
Раф сидел развалясь на диване и смотрел на огонь.
— Здесь нет ни телевизора, ни компьютера, ни факса. Как же ты будешь держать руку на пульсе финансового мира? — едко заметила она.
— Финансовый мир обойдется без меня.
— А ты без него?
— Конечно, обойдусь. Ненадолго. — Он лениво потянулся. — Отдых мне не помешает. Это не часто случается.
— Ты забыл о наших переговорах.
— Я ничего не забыл, — сказал он и снова уставился трепещущие язычки пламени.
Эмили вернулась на кухню, взбила вилкой яйца и вылила их на горячую сковородку, внимательно следя, чтобы они не подгорели. Омлет получился красиво подрумяненный и воздушный. Она осталась довольна своей стряпней и разрезала омлет надвое — Рафу большую часть.
— Очень вкусно, — заявил он, попробовав. — У тебя скрытые таланты, mia cara.
Эмили с трудом заставила себя есть. Только бы не показать Рафу, как ей страшно!
Ужин закончился, и она вежливо отказалась от его помощи в мытье посуды. Еще не хватало толкаться вместе с ним на крохотной кухне! Вернувшись в гостиную, она с удивлением увидела на столе бутылку вина и два фужера. Раф разлил вино и протянул ей фужер. Ей совсем не хотелось пить с ним вино, но возражать она не решилась, опасаясь, что он неправильно расценит ее отказ. Сделав маленький глоток, она поставила фужер на стол.
Господи, с горечью думала Эмили, выходит, эта засада была тщательно спланирована и не без помощи Саймона. Отвратительно, но факт. Если ему не хватало денег, почему он не попросил у нее? Почему притворялся честолюбивым, удачливым предпринимателем? Вопросы эти не давали ей покоя.
— У тебя сердитый вид, carissima. Не нравится вино?
— Вино прекрасное, но от этого твое вторжение не делается более приятным.
— Но, Эмилия, ты никогда не была рада мне.
— Разве это имело для тебя значение? Уверена, что в других местах тебя встречали с распростертыми объятиями.
Сказав это, она прикусила язык. Зачем показывать ему, что ей небезразлично присутствие в его жизни других женщин? Но он на это не отреагировал, а продолжал с задумчивым видом потягивать вино.
— Тебе не пришло в голову, mia cara, что этот нарочитый побег от меня может выглядеть… как своего рода приманка? Ты рассчитывала, что я побегу за тобой?
Она вздрогнула.
— Нет.
— Ты плохо знаешь мужчин.
Эмили резким движением откинула назад волосы.
— Вас, синьор, я знаю, — с язвительностью сказала она. — У вас-то достаточно приманок. Так что говорите, зачем вы пожаловали, и уезжайте. А меня оставьте в покое.
Он внимательно посмотрел на нее, затем встал и взял в руку бутылку и фужер.
— Предлагаю возобновить эту беседу завтра. Возможно, утром ты будешь более… сговорчивой. Я могу принять перед сном ванну?
Эмили сидела на краешке дивана и прислушивалась к звукам наверху. Вот зажурчала вода, вот открылась дверь ванной, вот босые ноги прошлепали по коридору. И вот наконец-то дверь в спальню Рафа захлопнулась. Она вздохнула с облегчением и, поставив перед камином решетку, погасила свет и тихо поднялась наверх. В ванной, к ее удивлению, все было прибрано: пол подтерт, а сырое полотенце висело на сушке. Эмили наполнила ванну водой, но насладиться купанием не смогла — мучили тревожные мысли. Может, стоит извиниться перед Рафом? Объяснить, что она действовала сгоряча? Эмили быстро ополоснулась, вытерлась, надела ночную рубашку и на цыпочках прошла по коридору к себе, задержавшись у двери в комнату Рафа, но оттуда не доносилось ни звука.
В своей спальне Эмили подошла к окну и, откинув шторы, прижалась носом к стеклу, за которым летали белые снежинки. Ей показалось, что снегопад усилился. Она залезла в постель и до подбородка закуталась в пуховое одеяло, чтобы согреться. Вдруг со скрипом распахнулась дверь и вошел Раф. На нем был небрежно завязанный черный шелковый халат. Он двинулся к ней, и она поняла: сейчас произойдет то, чего она боялась.
— Что… тебе надо? — с трудом выговорила она, приподнявшись на локте.
— Нам нужно кое-что обсудить.
— Обсудим завтра.
— Уже почти утро. Ты разве не слышала об интимных разговорах в постели?
Он начал развязывать пояс на халате.