Так оно и бывает

Типпи,

полусонная,

цедит кофе и

пялится в яичницу,

как будто в этих желтых и белых завитках

хочет увидеть будущее.


Обычно

я ее не тороплю.

Но нельзя же опаздывать

на занятия в первый же день учебы.

Поэтому я тихонько

откашливаюсь — кхе, кхе, –

надеясь, что хотя бы на пару секунд верну ее

к жизни

и яичнице.


А получается так,

словно в сковороду с раскаленным маслом

плеснули ледяной воды.


Типпи отпихивает тарелку.

— Знаешь, мне давно пора вручить медаль

за ангельское терпение.

Я столько лет молча жду,

пока ты копаешься!


Я шепчу:

— Извини, Типпи, –

потому что не могу соврать

и сказать,

будто откашлялась я просто так.


Ее не обманешь.


Вот так оно и бывает,

когда двое связаны одним телом,

которому было лень раздвоиться

в минуту зачатья.

Форма

В Драконовой школе

нет никакой формы,

они могут носить что хотят.

А в «Хорнбиконе»

форма есть.

Белоснежные рубашки,

зеленые галстуки в полоску

и клетчатые плиссированные юбки.


Смысл в том,

чтобы все выглядели одинаково.

Я это понимаю.

Но нас как ни одень,

мы всегда будем выделяться из толпы,

а пытаться выглядеть как все –

просто глупо.


— Еще не поздно дать задний ход, — говорит

Типпи.


— Но мы согласились, — отвечаю,

и Типпи цокает.


— Лично меня заставили.

Думаешь, я хотела вот этого?! –

Она тянет себя за кончик галстука,

превращая его в петлю.

Я беру юбку

и надеваю.

Типпи не возражает.


— Чувствую себя уродиной, –

говорит.


Запускает пальцы в мои волосы

и делит их на три пряди.

Потом заплетает

и расплетает.


— Ты не уродина.

Ты ведь похожа на меня, –

говорю я с усмешкой

и стискиваю ее руку.

Уродины или нет?

За свою жизнь я повидала немало

больничных палат

и немало ужасов:

ребенка с расплавленным лицом,

женщину с оторванным носом и ушами,

которые болтались,

как полоски бекона.


Вот это я понимаю жуть.

Хотя уродинами я бы этих бедолаг

не назвала.

Не настолько жестока.

Но, конечно, я понимаю,

о чем говорит Типпи.


Люди видят в нас страшилищ,

особенно с расстояния,

целиком:

два тела

внезапно сливаются

воедино.


Но если сфотографировать нас

по пояс или до плеч,

а потом показывать карточку всем

подряд,

люди только заметят, что мы –

близнецы.

У меня волосы подлинней,

а Типпины чуть короче,

у обеих острые носики

и безупречные брови.

Да, мы

не такие, как все.


Но не уродины же.


Так что

полегче,

ладно?

Совет Дракона

Если уж быть с вами

совершенно честной,

то школа — самое отвратное место

на всем белом свете.

Ей-богу.

В средних классах плохо,

а старшие, говорят, —

просто ад.

Дети сволочи,

учителям все обрыдло.

Я на полном серьезе сейчас говорю.

Послушайте,

самое главное:

не бросайтесь на первых же встречных,

которые захотят с вами

тусить.

Скорей всего, остальные их ненавидят.

Это социальное самоубийство.

В буфете

садитесь

как можно дальше

от качков и болельщиц.

Запомните это!

И, знаю, прозвучит странно,

но если вам захочется по-большому,

терпите до дома.

В школьном тубзике можно только курить

и краситься.

Поняли?

Вот такие дела.

Уверена,

все у вас будет нормально.

Мама

— Пора, — говорит мама.

Звякнув ключами, выходит в коридор.


Волосы у нее еще влажные.

На плечах рубашки уже расцвели темные пятна.


Мама больше не сушит волосы феном

и не выпрямляет их утюжком.

Единственное, что она позволяет себе время

от времени, –

мазнуть губы блеском.


Раньше она такой не была.


Раньше она за собой следила.

А потом в университете начались

сокращения –

и папу уволили.

И мама в банке теперь работает

сверхурочно.

Не помню, когда она последний раз

листала журнал

или смотрела телик.


Не помню, когда она последний раз

просто спокойно сидела.


Вся ее жизнь теперь –

это работа,

работа,

работа.


Поэтому, несмотря на мои потные ладошки

и неприятное сосание под ложечкой,

несмотря на то, что мы с Типпи побаиваемся

школы,

мы все равно туда пойдем.


Пойдем –

и жаловаться не будем, нет.

Школа «Хорнбикон»

Здание школы белое,

потрескавшиеся стены увиты плющом,

окна крошечные

и потертые.


Школьники только и делают,

что визжат и обнимаются,

радуясь встрече после долгого лета.

Им так легко и приятно.


Но я

слежу за теми,

что стоят одни

с краю,

прижимая к груди портфели,

пряча глаза,


и учусь у них быть

невидимкой.

Среди волков

— Вас никто не бросит на съеденье волкам, — говорит миссис Джеймс, директриса,

и знакомит нас с Ясмин –

нашим проводником, советчиком…

— … и другом… на первое время, — говорит

миссис Джеймс.


Мама с папой так рады.

Да ведь эта девица

с подозрительным розовым «бобом» и

тощими запястьями

даже мотылька не сможет прихлопнуть.

— Ох ты ж! Вы обалденные! — восклицает Ясмин.

Без отвращения.

По-моему,

день уже задался.


И потом, это ведь правда.


Обалдеть можно уже от того,

что мы появились на свет.


Не умерли в родах.

И дожили до шестнадцати лет.


Только я не хочу быть обалденной

здесь, в школе.


Я хочу быть обычной и заурядной,

но вслух так не говорю,

а лишь улыбаюсь, и Типпи щебечет:

«Спасибо!»

и мы идем за нашей крошечной

розовогривой защитницей

по коридору в класс.

Взгляды

Типпи боится клоунов,

Дракон — тараканов,

а мама — мышей.

Папа делает вид, что ничего не боится,

но я-то видела,

как он прячет счета из больницы

и парковочные талоны

под ворох спама и старых газет

в коридоре.


Ну, а я

ненавижу взгляды.

Взгляды,

взгляды,

взгляды повсюду.

Еще пугает вероятность того,

что мы станем чьим-то ночным кошмаром.


В общем, когда Ясмин

открывает дверь в нашу классную комнату

и все медленно оборачиваются,

я крепко хватаю Типпи за правую руку,

как делаю, если мне страшно.


— Добро пожаловать в «Хорнбикон»! –

щебечет учительница

как можно более непринужденно.


Ясмин со стоном ведет нас к последней

парте.

И всю дорогу

нас окружает поле зияющих ртов,

множество вытаращенных глаз,

и неприкрытый, чистый, стопроцентный

ужас.

Классная комната

Миссис Джонс

зачитывает школьные правила,

выделяет шкафчики

и раздает всем личные расписания.


Ясмин тут же хватает наше –

мы с Типпи даже взглянуть не успели, –

ведет пальцем по колонкам и строчкам.

— Мы почти на всех предметах вместе.

Круто! –

восклицает

и хлопает меня по спине,

как будто бы мы знакомы сто лет.