Сара Маклейн
Скромница для злодея
Моему отцу,
который первым услышал о моих
лордах-бандитах из Ковент-Гардена,
но так никогда с ними и не встретился.
Grazie mille, Papà.
Ti voglio tanto bene [Большое спасибо, папа. Я так сильно тебя люблю (итал.).]
Пролог
Прошлое
Эти трое срослись воедино задолго до того, как начали что-либо осознавать — словно переплетенные кусочки стальной лески, разъединить которые было невозможно, даже когда на этом настаивала судьба.
Братья, родившиеся в один день, один час, одну минуту, только у разных женщин. У дорогой куртизанки. У швеи. У вдовы солдата. Родившиеся в один день, один час, одну минуту — от одного и того же мужчины.
Герцога, их отца, судьба без колебаний наказала за высокомерие и жестокость, лишив его того единственного, чего он желал, но не мог купить ни за какие деньги — наследника.
Древние прорицатели предупреждали о мартовских идах, обещавших предательство и возмездие, превратности фортуны и неизбежные бедствия. Но этого самца-производителя (ибо он остался только им, не захотев стать отцом) погубили иды июньские.
Потому что в тот же самый день, тот же час и ту же минуту родился четвертый ребенок — у четвертой женщины. У герцогини. И на этих родах — родах, которые весь мир признал законными, — присутствовал герцог, хотя и знал, что ребенок, сын, который должен унаследовать его титул и состояние, зачат вовсе не им. И все же именно он является его единственной надеждой.
Да только родилась дочь.
И с первым своим вздохом она украла будущее у них всех, такая же могущественная во младенчестве, какой впоследствии станет в пору женской зрелости. Но об этом чуть позже.
А наша история начинается с мальчиков.
Глава первая
Настоящее время
Май 1837 года
Дьявол стоял около Марвик-Хауса, в черной тени древнего вяза, наблюдая за своим ублюдком-братцем, находящимся внутри дома.
Из-за мерцания свечей и пестрых стекол силуэты находящихся в бальном зале искажались и сливались, превращая людей — аристократов и богатое мелкопоместное дворянство — в сплошную движущуюся массу, напоминавшую Дьяволу течение Темзы, когда вода то отступает, то струится, поблескивая разными оттенками и издавая вонь.
Безликие тела — мужчины в темных костюмах и женщины, чьи шелковые и атласные наряды отражали свет, — медленно сходились, едва в состоянии шевельнуться в толпе, вытягивали шеи и обмахивались веерами, разгоняя по застоявшемуся воздуху бального зала сплетни и догадки.
А в самом центре стоял человек, которого всем им так отчаянно хотелось увидеть — отшельник герцог Марвик, буквально сияющий, несмотря на то что титул получил совсем недавно, после смерти своего отца. После смерти их отца.
Нет, не отца. Самца-производителя.
И теперь новоиспеченный герцог, юный и красивый, вернулся в Лондон, как блудный сын.
Он был на голову выше остальных собравшихся. Светловолосый, с каменным лицом и янтарными глазами, какими могли похвастаться поколения герцогов Марвиков. Крепкий, здоровый и холостой — настоящая мечта дамочек из высшего общества.
И проклятие его мужчин.
Дьявол представлял себе вульгарные шепотки, летавшие по бальному залу:
«Почему такой выдающийся человек вел себя как отшельник?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«Ты думаешь, слухи правдивы?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«Почему он никогда не приезжал в город?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«А что, если он и правда сумасшедший, как говорят?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«Я слышала, он хочет наследника».
Именно это и выманило Дьявола из темноты.
Двадцать лет назад, когда они были тремя братьями по оружию, они заключили соглашение. И хотя с тех пор произошло много всякого, одно оставалось священным и незыблемым: никто не изменяет условия соглашения с Дьяволом.
Во всяком случае, оставаясь безнаказанным.
Так что Дьявол с бесконечным терпением ждал в саду лондонской резиденции, принадлежавшей поколениям герцогов Марвиков, появления третьего участника соглашения. Прошли десятилетия с тех пор, как они с братом Уитом (вместе их называли в гнусных закоулках Лондона Бесперчаточниками) виделись с герцогом. Десятилетия с тех пор, как они глухой ночью бежали из загородной резиденции герцога, оставив позади тайны и грехи, чтобы создать свое собственное королевство, полное тайн и грехов совсем другого сорта.
Но двумя неделями ранее в самые знаменитые дома Лондона (с самыми почтенными именами) были доставлены приглашения, а в Марвик-Хаус прибыли слуги, вооруженные до зубов щетками и воском, утюгами и веревками для просушивания белья. Неделей ранее туда доставили множество ящиков — свечи и скатерти, картофель и портвейн, а также с полдюжины кушеток для огромного бального зала Марвик-Хауса, каждую из которых сейчас украшали юбки самых достойных леди Лондона.
Три дня назад в главную контору Бесперчаточников в Ковент-Гардене принесли «Лондон Ньюс», и там, на четвертой странице, крупный заголовок, напечатанный чернейшими чернилами, гласил: «Таинственный Марвик собрался жениться?»
Дьявол аккуратно сложил газету и оставил ее на столе Уита. А когда на следующее утро вернулся на свое рабочее место, газета была ножом пришпилена к дубовой поверхности.
Так все и решилось.
Их брат, герцог, вернулся, появился без предупреждения в месте, предназначенном для лучших людей, но заполненном худшими из них, на земле, унаследованной им в тот момент, когда он заявил свои права на титул, в городе, который они давно сделали своим, — и поступив так, он проявил свою алчность.
Но алчность — в этом месте, на этой земле — запрещена. Поэтому Дьявол ждал и наблюдал.
После долгих минут ожидания воздух заколебался, и подле его локтя появился Уит, молчаливый и беспощадный, как целое воинское подразделение. Это было весьма кстати, поскольку начиналось не что иное, как война.
— Как раз вовремя, — негромко произнес Дьявол.
Бурчанье.
— Герцогу нужна невеста?
Кивок в темноте.
— И наследники?
Молчание. Не от незнания — гневное.
Дьявол смотрел, как их ублюдочный братец продвигается в толпе, направляясь в дальний конец бального зала, откуда в недра дома тянулся темный коридор. Настала его очередь кивнуть.
— Мы покончим с этим раньше, чем оно начнется. — Он прикоснулся к своей трости черного дерева. Потертый от времени набалдашник в виде серебряной львиной гривы безупречно лег в ладонь. — Войдем и выйдем, нанеся такой ущерб, чтобы он не мог последовать за нами.
Уит кивнул, но не произнес вслух того, о чем оба они думали — что человек, которого Лондон называл Робертом, герцогом Марвиком и которого они когда-то знали как мальчишку Эвана, на самом деле дикий зверь. Он — единственный на свете, кто однажды едва не взял над ними верх. Но это случилось давно, до того, как Дьявол и Уит стали Бесперчаточниками, королями Ковент-Гардена, и научились владеть оружием с точностью, сравнимой только с их угрозами.
Сегодня они покажут ему, что Лондон — их сфера влияния, и вернут его обратно в деревню. Для этого им всего лишь нужно попасть внутрь и напомнить ему об обещании, данном ими много лет назад.
Герцог Марвик не произведет на свет наследников.
— Хорошей охоты, — буркнул Уит, от долгого молчания его голос звучал хрипло.
— Хорошей охоты, — отозвался Дьявол, и оба безмолвно шагнули в тень под длинными балконами, зная: чтобы их не заметили, действовать нужно быстро.
Дьявол с грациозным изяществом взобрался на балкон, перепрыгнул через балюстраду и бесшумно приземлился в темноте. Уит последовал за ним. Они подошли к двери, зная, что оранжерея будет заперта и недоступна для гостей, а значит, окажется идеальным входом в дом. Бесперчаточники надели официальные костюмы, чтобы сливаться с толпой до тех пор, пока не найдут герцога и не нанесут свой удар.
Марвик будет не первым и не последним аристократом, который понесет заслуженное наказание от рук Бесперчаточников, но еще никогда Дьявол с Уитом не желали совершить это так сильно.
Едва рука Дьявола легла на дверную ручку, как та повернулась. Он мгновенно отдернул руку и попятился, сливаясь с темнотой. Уит спрыгнул с балкона и беззвучно приземлился на лужайке.
И тут появилась девушка.
Она торопливо закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной, словно стремилась не дать кому-то ворваться следом за ней.
Как ни странно, Дьяволу показалось, что эта задача ей вполне по силам.
Девушка была напряжена, она стояла, прижавшись головой к двери, ее длинная шея в лунном свете казалась невероятно бледной, грудь вздымалась. Затянутая в перчатку рука легла на спрятанную в тени обнаженную кожу над вырезом платья, словно незнакомка старалась таким образом выровнять дыхание. Годы наблюдений подсказывали Дьяволу, что движения ее не наигранны и естественны. Она не знает, что за ней наблюдают. Не знает, что не одна тут.
Ткань ее платья мерцала в лунном свете, но тут было слишком темно, чтобы понять, какого цвета платье. Возможно, голубое. Зеленое? Луна превращала его в серебряное в одном месте и в черное — в других.
