— А, так вы не утратили надежды обрести мужа.

— Надежда цветет вечно, — сказала она.

Он едва не расхохотался, услышав этот сухой ответ. Едва.

— И каковы ваши успехи?

— Это сложно, поскольку у моей матери строгие требования к соискателю.

— Например?

— Сердцебиение.

Тут он действительно расхохотался хриплым смехом, чертовски поразив самого себя.

— С такими высокими стандартами неудивительно, что у вас столько сложностей.

Она усмехнулась, и ее зубы сверкнули белым в лунном свете.

— Я знаю, просто поразительно, что герцог Марвик не вылез из кожи вон, чтобы добраться до меня.

Напоминание о его собственной цели на этот вечер мгновенно отрезвило Дьявола.

— Так вы хотите заполучить Марвика?

«Только через мой разлагающийся труп».

Девушка махнула рукой.

— Моя мать хочет, так же как и все остальные матери в Лондоне.

— Говорят, он сумасшедший, — заметил Дьявол.

— Только потому, что люди не в состоянии понять, как человек может предпочесть жизнь вне светского общества.

Марвик жил вне общества только потому, что давным-давно дал обещание не жить в нем. Но этого Дьявол ей не сказал.

Вместо этого он произнес:

— Они едва успели взглянуть на него.

Ее усмешка сделалась презрительной.

— Они увидели его титул, сэр. И еще он красив, как грех. В конце концов, даже герцог-отшельник сделает свою жену герцогиней.

— Это нелепо.

— Это брачная ярмарка. — Она помолчала. — Но это ничего не значит. Я не гожусь для него.

— Почему? — Какая ему разница?

— Потому что я не гожусь для герцогов.

«Да почему нет, черт возьми?»

Он не задал этого вопроса, но незнакомка все равно на него ответила, небрежно, словно беседовала за чаепитием в комнате, заполненной дамами.

— Когда-то я думала, что могу подойти герцогу. — Она говорила это скорее для себя, чем для него. — Но потом… — Она пожала плечами. — Не знаю, что случилось. Полагаю, все это вместе. Невзрачная, неинтересная, стареющая, подпирающая стенки старая дева. — Девушка засмеялась, перечислив все это. — Полагаю, мне не следовало мешкать и тянуть время, думая, что я все же найду себе подходящего мужа. Ведь этого так и не произошло.

— А теперь?

— А теперь, — в ее голосе прозвучала обреченность, — моя мать ищет кого-нибудь с достаточно сильно бьющимся пульсом.

— А чего ищете вы?

Уитов соловей снова запел в темноте, и она ответила эхом этому звуку:

— Никто никогда не спрашивал меня об этом.

— А все-таки, — подтолкнул ее Дьявол, понимая, что не должен этого делать. Понимая, что должен оставить эту девушку тут, на балконе, предоставив ее будущему, каким бы оно ни было.

— Я… — Она посмотрела в сторону дома, в сторону темной оранжереи, и лежащего за ней коридора, и сверкающего огнями бального зала за ним. — Я хочу снова стать частью всего этого.

— Снова?

— Когда-то я… — начала она и осеклась. Покачала головой. — Не важно. У вас есть куда более важные дела.

— Есть, но так как я все равно не могу ими заниматься, пока вы тут, миледи, я охотно помогу вам разобраться со всем этим.

Она улыбнулась.

— А вы забавный.

— Ни один из знающих меня людей не согласился бы с вами.

Ее улыбка сделалась еще шире.

— Меня редко интересует мнение других.

Он услышал эхо своих собственных слов, сказанных чуть раньше.

— Ни на миг не поверю.

Она махнула рукой.

— Когда-то я была частью этого. Находилась в самом центре. Я была невероятно популярна. Все хотели со мной познакомиться.

— И что случилось?

Она снова развела руками — это движение уже становилось знакомым.

— Не знаю.

Он вскинул бровь.

— Не знаете, что заставило вас подпирать стенку?

— Не знаю, — негромко повторила она, в ее голосе звучали замешательство и печаль. — Я никогда даже близко не подходила к стенкам. А потом, в один прекрасный день… — она пожала плечами, — я именно там и очутилась. Как плющ. И когда вы спросили меня, чего я ищу…

Она была одинока. Дьявол хорошо знал, что такое одиночество.

— Вы хотите вернуться.

Незнакомка коротко, безнадежно рассмеялась.

— Никто никогда не возвращается. Во всяком случае, без брака на вечные времена.

Он кивнул.

— Герцог.

— Мама может мечтать.

— А вы?

— А я хочу вернуться. — Еще одна предупредительная трель от Уита, и девушка оглянулась. — Какой настойчивый соловей.

— Он раздражен.

Она склонила голову набок, ей явно было любопытно. Не дождавшись объяснений, незнакомка добавила:

— Так вы скажете мне, кто вы такой?

— Нет.

Она кивнула.

— Думаю, так лучше, ведь я вышла сюда только для того, чтобы минутку отдохнуть от надменных усмешек и ехидных замечаний. — Она указала рукой в сторону освещенного участка на дальней стороне балкона. — Я пойду туда и найду себе подходящее укромное местечко, а вы, если хотите, можете продолжать тут скрываться.

Он ничего не ответил, не зная, что тут можно сказать.

— Я никому не скажу, что видела вас, — добавила она.

— Вы меня не видели, — возразил он.

— Дополнительное преимущество, потому что это правда, — добавила она услужливо.

Снова соловей. Уит не доверяет ему в отношении этой девицы.

Вероятно, и не должен.

Незнакомка присела в неглубоком реверансе.

— Ну что ж, возвращайтесь к своим нечестивым делишкам.

Мышцы вокруг его губ непривычно натянулись. Улыбка. Он не мог вспомнить, когда улыбался в последний раз. Улыбку вызвала эта странная девушка, словно она была волшебницей.

Она ушла прежде, чем он успел ответить, ее юбки взметнулись и исчезли за углом, там, где был свет. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не пойти за ней следом. Взглянуть на нее — на цвет ее волос, оттенок кожи, блеск глаз.

Он даже цвета ее платья не знал.

Вся сила воли, чтобы не пойти следом.

— Дьявол.

Собственное имя вернуло его в реальность. Он посмотрел на Уита, снова перемахнувшего через балюстраду и теперь стоявшего рядом с ним в тени.

— Сейчас же, — сказал Уит.

Пора было вернуться к плану. К человеку, которого он поклялся прикончить, если тот хотя бы одной ногой ступит в Лондон. Если когда-нибудь попытается предъявить права на однажды им украденное. Если хотя бы подумает о том, чтобы нарушить клятву, данную десятилетия назад.

И он его прикончит. Но не кулаками.

— Идем, дружище, — прошептал Уит. — Прямо сейчас.

Дьявол тряхнул головой, устремив взгляд на то место, где недавно стояла таинственная незнакомка.

— Нет. Пока нет.

Глава вторая

Сердце Фелисити Фэрклот колотилось невероятно сильно так долго, что она подумала, что ей может потребоваться доктор.

Оно колотилось с тех пор, как она выскользнула из освещенного бального зала Марвик-Хауса и застыла перед запертой дверью, стараясь не обращать внимания на почти невыносимое желание сунуть руку в прическу и вытащить шпильку.

Понимая, что она ни в коем случае не должна вытаскивать шпильку. Понимая, что ни в коем случае не должна вытаскивать две… и вставлять их в замочную скважину, находящуюся в неполных шести дюймах от нее, и терпеливо пытаться зацепить кулачки внутри замка.

«Мы не можем себе позволить еще один скандал».

Она слышала голос своего брата-близнеца Артура так отчетливо, словно он стоял рядом с ней. Бедный Артур, давно отчаявшийся передать свою сестру-старую деву — двадцать семь лет, давно задвинута на самую высокую полку, — под опеку другого мужчины, выразившего готовность содержать ее. Бедный Артур, чьи молитвы никогда не будут услышаны, даже если она перестанет вскрывать замки.

А другие голоса она слышала еще отчетливее. Насмешливые замечания. Имена. «Жалкая Фелисити». «Неудачливая Фелисити». И самое ужасное… «Конченая Фелисити».

«Что она вообще здесь делает?»

«Уж наверное, она не думает, что кто-то ее захочет».

«Бедный ее брат, отчаявшийся сбыть ее с рук».

«…Конченая Фелисити».

Когда-то давно подобный вечер мог стать мечтой Фелисити — вернувшийся в город молодой герцог, долгожданный бал, дразнящее обещание помолвки с новым, красивым, завидным холостяком. Это было бы восхитительно. Платья, драгоценности, оркестр, сплетни, болтовня, танцы, карты и шампанское. В бальной карточке Фелисити вряд ли остался бы хоть один свободный танец, а если бы и остался, то только потому, что она захотела бы немного времени для самой себя, чтобы насладиться своим пребыванием в этом сверкающем мире.

Больше этого нет.

Теперь она избегала балов, если могла, зная, что придется часами скрываться в углах зала, а не танцевать. Да еще жаркое смущение, охватывающее ее всякий раз, когда она сталкивалась с кем-нибудь из прежних знакомых. Воспоминание о том, как весело было смеяться с ними. Важничать с ними.

Но не было никакой возможности уклониться от бала, который давал блестящий молодой герцог, поэтому она втиснулась сперва в старое платье, а затем в карету брата и позволила Артуру притащить ее в бальный зал Марвика. И сбежала в ту же секунду, как брат отвернулся.

Фелисити пробежала по темному коридору. Сердце ее отчаянно колотилось, когда она вытащила из прически две шпильки, аккуратно согнула их и вставила сначала одну, а потом и другую в замочную скважину. Когда послышался негромкий щелчок и покорный ее воле язычок отскочил, ей показалось, что сердце сейчас выскочит из груди.