Дул колючий ветер, и воспоминания кружились в голове, как сухие листья под ногами: вот смеющаяся Мерили… Ее темно-карие глаза сверкают, светлые волосы разметались по подушке, губы припухли от его поцелуев, она протягивает к нему свою худенькую руку, а другой прижимает к себе их малыша.

— Я люблю тебя, Форчен, и всегда буду…

Они не прожили вместе и двух лет… Они были еще совсем молоды… О'Брайен достал медальон из-под накидки и, встав на колени, положил его на могилу.

— Ты оставила это, любовь моя, — прошептал он. — Мерили…

Форчен опустил голову и заплакал. Потеря любимой женщины все еще причиняла ему острую душевную боль. «Наверное, всю жизнь меня будет преследовать образ Мерили и Майкла», — подумал О'Брайен.

Форчен поднялся с земли и скользнул взглядом по серому надгробию: «Мерили Венгер»… И хотя она носила фамилию О'Брайен, Тревор Венгер не написал ее на плите.

О'Брайен вытер глаза и отвел взгляд в надежде найти крошечную могилку с именем их малыша на надгробном камне. Рядом с Мерили покоился Чарльз Редли Венгер. Напротив — Джон Терренс Венгер. Взгляд майора скользил по обветшалым от времени плитам; многие из них уже покосились и заросли травой.

Майор бродил по кладбищу и с хмурым видом читал имена: Мери Луиза Венгер Грейдон… Он остановился у ее могилы и провел рукой по надгробию. Мери Луиза — тетка Мерили, которая познакомила их и дала согласие на их свадьбу. И вскоре поплатилась за это жизнью.

— Мери Луиза, — негромко произнес он. — Мне так не хватает тебя. — Форчен отвернулся и продолжал чтение надписей на надгробиях могил.

Луиза Перл Венгер, Чарльз Мей Венгер, Винстон Элмо Пайен, Теодор Венгер, Гортензия Мери Фолкенхем, Эдвин Фолкенхем… Со все возрастающим недоумением Форчен еще раз обошел кладбище, читая заново каждое имя.

— Где же похоронен Майкл? — он с удивлением смотрел на могилы. — Мерили, где наш сын?

На кладбище не было ни маленькой могилки, ни надгробной плиты с надписью: Майкл Ганлен О'Брайен. Где же его похоронили? Неужели он лежит рядом с Мерили?

Застыв над могилой своей жены, Форчен вспомнил довольно пространное письмо: «Мерили и Майкл умерли от воспаления легких. В это время они были не в Бель Таш, где о них бы позаботились…»

Если Майкл умер вместе с Мерили, то где же его могила? Форчен еще раз осмотрел кладбище, затем перевел взгляд на дом с дорическими колоннами и вентиляционным окном над широкой парадной дверью. Почему они не похоронили Майкла на фамильном кладбище?

В душе О'Брайена появилась слабая, призрачная надежда. Майкл не умер вместе с Мерили?.. Форчен, затаив дыхание, сжал кулаки и задрожал, боясь даже подумать о такой возможности и обнадеживать себя. Где Майкл? Зачем Тревору понадобилось лгать ему о смерти сына?

Сразу же после смерти Мерили Венгер уехал в Англию. Об этом майор узнал, пытаясь найти отца Мерили. Он также знал, что Венгер уплыл один. Так куда же делся Майкл? По сведениям, поступившим Форчену, с Тревором Венгером не было малыша.

Он опять взглянул на могилу… Майкл Ганлен О'Брайен похоронен не на семейном кладбище Венгеров… Значит… Майкл не умер вместе с Мерили!

— Майкл! — прошептал Форчен. — Наш сын жив!

— Майкл! — кричал он, быстрыми шагами покидая кладбище. Подбежав к лошади, майор все еще продолжал кричать:

— Майкл! О Майкл!

Его сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Значит, Тревору Венгеру удалось спасти мальчика, и он уведомил Форчена о смерти сына для того, чтобы сбить его с толку и навсегда вырвать Майкла из его жизни.

Майкл Ганлен О'Брайен, их сын, жив!

Форчен подбежал к лошади и, не замечая поспешных шагов и криков Аларика, вскочил в седло и помчался галопом.

— Майор! — закричал Хемптон, пришпоривая свою лошадь. — Форчен, что, черт возьми, ты задумал? Поехали отсюда.

Форчен подъехал к дому и, спешившись, забарабанил кулаками в дверь. Он вертел ручку и нетерпеливо дергал дверь, запертую на ключ.

— Майкл!

Аларик схватил майора за руку и развернул его лицом к себе.

— Ты с ума сошел?

Форчен невидящими глазами смотрел мимо лейтенанта. Хемптон потряс его за плечи. Форчен часто заморгал.

— Аларик, мой сын жив!

— Ты же говорил, что он умер.

— Там нет его могилы.

Хемптон посмотрел мимо О'Брайена на дом.

— Он был совсем маленьким. Его могли похоронить где-нибудь в другом месте. Поехали отсюда.

— Нет! Черт возьми, я хорошо знаю Тревора Венгера. Он бы обязательно похоронил своего внука здесь! Но вместо этого он привез его домой, а мне написал, что мой сын умер, — Форчен развернулся и посмотрел на величественный особняк. — Наверное, ему каким-то образом удалось увезти Майкла с собой в Европу.

Его недоумение и злость росли с каждой секундой. Сжав кулаки, О'Брайен с ненавистью смотрел на дом. Тревор Венгер забрал его сына с собой…

— Ты — ничтожество! — орал он, стуча ногами в закрытую дверь. Под натиском тяжелых ударов дверь не выдержала и, затрещав, раскололась. Форчен просунул в дыру голову и плечи, осмотрелся, а затем вошел в дом.

— Форчен, ради Христа, пойдем отсюда, пока кто-нибудь тебя не пристрелил! — умолял Аларик.

Из холла майор заглянул в комнату. Перед ним предстала довольно унылая картина: укутанная простынями мебель, паутина, свисавшая с потолка и стен…

— Майкл?!

Он шел по холлу, и звук его шагов по пыльному полу эхом разносился по всему дому. Откуда-то выскочила мышь и прошмыгнула мимо него, спряталась в дыру.

— О Господи! Ты только посмотри, что они оставили после себя! — сказал Аларик, приподнимая край покрывала. В воздух взлетело маленькое облачко пыли. Форчен оглянулся вокруг, и его взгляд упал на мраморную статую крылатого мужчины.

Он широко распахнул дверь гостиной. На всей мебели лежал толстый слой пыли. Портьеры на окнах были задернуты. В комнате пахло пылью и плесенью. О'Брайен повернулся и посмотрел на широкую винтовую лестницу. В этом доме родилась и выросла Мерили… А затем ее привезли сюда, чтобы похоронить.

— Тревор Венгер! — зычно прокричал Форчен, и Аларик от неожиданности подпрыгнул.

— Господи, не делай этого, — лейтенант сдвинул на затылок шляпу, из-под которой на лоб упали светлые колечки его волос, подбоченился и посмотрел на майора.

— Тревор Венгер! — опять заорал Форчен, и его крик эхом разлетелся по комнатам. — Ты — негодяй!

— Пошли, Форчен. Давай уйдем отсюда. Нам предстоит долгий путь. Мы должны догнать наше соединение. Если мы не отправимся отсюда, генерал Говард скоро подойдет к Мак-Донофу. Здесь нет ни души.

О'Брайен повернулся и посмотрел на Аларика. Хемптон, затаив дыхание, отступил назад.

— Ты поезжай, Аларик, — сказал Форчен, пытаясь сдержать свою ярость. — Оставь мою лошадь. Я скоро догоню тебя. Мне надо сделать кое-что для Мерили.

— Ты уверен? — шепотом спросил лейтенант, облизывая губы и отступая еще на один шаг.

— Поезжай.

Аларик вышел из дома, а Форчен повернулся и забыл о нем. Он вбежал в гостиную и сдернул покрывало с горбатого дивана, обитого розовым атласом. В воздух взметнулось облако пыли, когда О'Брайен вытаскивал его в холл. Затем он опять влетел в комнату, сорвал еще одно покрывало и схватил стул из мебельного гарнитура. Форчен поставил стул рядом с диваном и вернулся в гостиную, чтобы взять следующий. Пыль, кружа в воздухе, оседала на его темно-синий мундир.

И вдруг Форчен услышал скрип.

Где-то в доме открылась дверь. О'Брайен опустился на стул и тихо поставил другой рядом. Прислушиваясь к звукам, Форчен положил руку на кобуру, в которой лежал кольт. Он крепко сжал рукоятку, достал пистолет и взвел курок. К нему, шаркая ногами, кто-то приближался.

В прихожей появился седовласый слуга в выцветшей хлопковой рубашке из грубой материи.

— Что такое? — он взглянул на пистолет в руке Форчена. — Этот дом принадлежит семье Венгеров. Вы посягаете на частную собственность.

Форчен опустил кольт.

— Убирайся отсюда!

— Мистер Венгер сказал, что солдаты не имеют права входить сюда; вам придется уйти. Я не намерен пускать сюда ни одну живую душу.

Пропуская мимо ушей слова слуги-старика, О'Брайен вошел в гостиную и, взяв очередной стул, принес и поставил его на диван.

— Вы не имеете права делать это. Пожалуйста, уходите, — умоляюще просил слуга, говоря с явным южным акцентом.

Форчен остановился и так посмотрел на него, что тот попятился назад.

— Это ты убирайся отсюда, — сказал он, — и тогда с тобой ничего не случится. Ты не в силах остановить меня.

Слуга сделал еще один шаг назад.

— Охо-хо-хо, — прошептал он.

— Ты знал мисс Мерили, не так ли? Проведя костлявой рукой по своим седым кудрям, старик кивнул.

— Да, мисс Мерили была чудесным ребенком. Теперь она лежит там, на холме.

— А где ее ребенок? Он забрал ребенка с собой?

Слуга нахмурился.

— Нет. Он сам сейчас разыскивает малыша.

— Что он делает? — переспросил О'Брайен. Он сердито сдвинул брови, пытаясь понять: то ли ему послышалось, то ли старик совсем выжил из ума.

— Да. Он не может найти мальчика. И я знаю, он не прекратит поиски, пока не найдет его.

Форчен замолчал, пытаясь осмыслить то, что только что услышал. Где же Майкл? Если он не похоронен рядом с Мерили, почему он не с Венгером? Она бы никогда не отдала его никому. Где же его сын?

О'Брайен глубоко вздохнул.

— Ну, давай, выметайся отсюда. Я не собираюсь спорить с тобой.

— Мистер Венгер сказал, что правительство отдало приказ, не разрешающий солдатам поджигать Бель Таш, — с волнением в голосе настаивал старый слуга.

— Я подожгу его, потому что идет война, — сказал Форчен и, опять замолчав, взглянул в омраченные тревогой глаза старика. — Мисс Мерили была моей женой. Я — майор О'Брайен, ее муж и отец Майкла О'Брайена.

— Бог мой! — слуга заморгал глазами. — Вы и есть тот самый янки, за которого вышла Мерили?

— Давай, уходи отсюда.

— Я хотел…

Форчен сердито посмотрел на мужчину. Слуга заморгал, кивнул головой и, развернувшись, зашаркал прочь. У двери он еще раз оглянулся и, посмотрев на майора, вышел.

Майор вернулся в гостиную и, схватив со стола китайские статуэтки, изо всех сил ударил их об пол. Фигурки разлетелись на множество мелких осколков. Затем он опять взял стул и взгромоздил его на диван. О'Брайен вошел в столовую и, прихватив стулья, вынес их в холл, чтобы бросить в общую кучу, После этого он сдернул с окон в столовой атласные портьеры, свернул их и швырнул и ту же кучу.

Форчен быстрыми шагами, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся на второй этаж. Перебегая из комнаты в комнату, он наконец остановился в одной. В комнате, где раньше жила молодая девушка. Там стояла кровать с балдахином. На ней лежали две тряпичные куклы с вышитыми нитками улыбками на лицах. Подойдя ближе, Форчен коснулся кровати, думая, как в этой комнате росла Мерили, как ночь за ночью ложилась спать под это одеяло.

Он бродил по комнате, выдвигая ящики шкафов, трогая браслеты, сделанные искусными мастерами. Наконец, О'Брайен взял с кровати подушку и вышел, бросив долгий прощальный взгляд на спальню Мерили.

С подушкой под мышкой он вбежал в другую комнату и остановился на пороге. Сердце Форчена громко забилось, когда его взгляд упал на колыбельку и разбросанные по комнате игрушки. Это была детская, где все было готово для встречи малыша. Где же все-таки Майкл? Неужели старик-слуга лжет?

Двигаясь дальше по коридору, Форчен вошел в спальню, тянувшуюся во всю длину дома, с камином в самом конце. На мебели лежали покрывала, тяжелые темно-зеленые портьеры были сдвинуты. Комната казалась темной и мрачной. О'Брайен взял несколько поленьев с каминной решетки и разжег огонь. Затем достал занявшееся пламенем поленце и подошел к кровати. Он бросил его на матрац и наблюдал, как начали чернеть простыни. Языки пламени, разгораясь все сильнее, взлетали вверх. Через минуту в центре кровати пылал огонь. Пламя перекинулось на балдахин.

Форчен повернулся спиной к камину, взял стул и, отломав ножку, бросил ее в огонь. Пока позади О'Брайена горели, потрескивая, дрова, он встал ногой на стул и, приложив усилие, оторвал спинку, обмотал ее покрывалом и бросил в камин. В комнате стало жарко, а потрескивание дров перешло в гудение. Форчен отвернулся и заслонил лицо рукой. Огонь перекинулся на портьеры, и комната стала наполняться дымом, напоминая преисподнюю.

С горящим поленом он спустился вниз по лестнице. Бросив подушку в наваленную в холле кучу мебели, он поджег ее. Перья начали медленно тлеть и наконец разгорелись. А он стоял и молча наблюдал за танцующими языками пламени, которые вздрагивали и взлетали вверх.

— Я отомстил за нас, Мерили, и найду нашего сына. Обещаю тебе, я отыщу его, — сказал Форчен, и его слова как гром разнеслись по пустому дому.

Через минуту огонь расползся по всему особняку. Едкий дым, клубившийся со всех сторон, выедал глаза. Форчен поднял горевший стул и швырнул его в столовую. Отовсюду доносилось потрескивание горящего дерева и виднелись языки пламени.

Весь особняк был в дыму и огне. О'Брайен открыл входную дверь и вышел на веранду. Уезжая, Аларик привязал его коня к дереву. Форчен отвязал его, вскочил в седло и помчался прочь. Отъезжая, он бросил наполненный болью взгляд в сторону кладбища.

— Прощай, любовь моя, — прошептал он.

Форчен спиной почувствовал жар, исходивший от дома, и повернулся. Из окон второго этажа вырывалось пламя. Огнем полыхала крыша, и в небо взвивались клубы сизого дыма. Горела входная дверь. Огненные языки танцевали на стенах дома. От жары в окнах трескало стекло. Небо почернело от гари и пепла. Недалеко от дома его ждал Аларик.

Они вдвоем наблюдали, как горит Бель Таш. Форчен думал о тех разрушениях, которые они оставляли позади себя, об обстрелянной и сожженной Атланте, об уничтоженных железных дорогах и поездах. Они получили приказ уничтожить все на своем пути к Саванне, кроме Бель Таша. Он видел письмо генерала Говарда с просьбой пощадить этот особняк.

Всего за несколько дней до этого, разделив своих солдат, генерал Шерман оставил Атланту. Форчен и Аларик вместе с генералом Говардом пойдут на запад, через Джонсборо и Монтичелло, к Мейкону. Другие с генералом Шерманом и Слоком направятся на восток, через Ковингтон и Милледжвилл. Оба крыла армии займут территорию шириной в сорок миль и будут сражаться с Югом, чтобы навсегда отбить у южан желание воевать.

Форчен думал об Атланте, о зданиях, которые лежали в руинах, о сгоревших дотла домах и верил, что однажды вернется в этот город. Он вернется, чтобы найти Тревора Венгера.

О'Брайен еще раз оглянулся. Бушующее пламя охватило весь дом. Из-за дыма не было видно неба. Ветер нес черные облака на запад.

— Майкл, я верну тебя, — тихо пообещал он.

ГЛАВА 3

Атланта, апрель 1867 г.

Пересекая Пичтри-стрит, полковник Форчен О'Брайен смотрел на руины агентства банка Джорджия Рейлруд. Несколько уцелевших стен здания выглядели такими же, какими их увидел Форчен в 1864 году, покидая Атланту. Многие дома на этой улице уже успели отстроить заново, появилось множество новых торговых предприятий и фирм. После реконструкции Косерт Холл выглядел как новый. О'Брайен миновал достраивающийся магазин полуфабрикатов. Вокруг него толпились строители, гремели молотки и пахло свежей краской. Форчен вдруг подумал, что теперь стук молотков всегда будет напоминать ему Атланту первых послевоенных лет.

Теплый весенний воздух был наполнен запахом свежевыструганных досок. Фургоны, груженные бревнами и досками, развозили их непрерывным потоком во все концы города. Другие фургоны, грохоча по дорогам, везли из каменоломни Линча обтесанные камни.

Атланта заполнялась людьми. Сюда стекались янки, мятежники, получившие свободу рабы, «саквояжники» [Саквояжник — житель северных штатов Америки, добившийся влияния и богатства на Юге (после войны 1861—1865 гг.).] и перебежчики-южане, ставшие во время войны на сторону северян, бывшие жители Атланты, которые потеряли все во время войны и теперь вернулись, чтобы начать жизнь заново.

Форчен проехал по Эллиот и свернул на Магазин-стрит, ведущую на окраину города. Позади осталось несколько уцелевших палисадов, представлявших собой линию оборонительных столбов, построенную во время сражения, чтобы защитить Атланту от армии Союза.

Взгляд О'Брайена блуждал по холмам, поросшим деревьями, кроны которых были срезаны, точно ножом, пушечными ядрами.

Высокая железная ограда окружала восстановленный на скорую руку чугунолитейный завод. К нему вела покрытая гравием дорога. Над широкими воротами виднелась надпись, на которой выделялись огромные черные буквы: ЧУГУНОЛИТЕЙНЫЙ ЗАВОД ВЕНГЕРА.

С чувством мрачного удовлетворения Форчен вошел в новое, сверкающее здание из гранита, оставляя следы на чистом полу из твердой древесины. При ходьбе негромко позвякивали шпоры на сапогах, а на боку висела пустая кобура. Все-таки он оставался солдатом.

Штат Джорджия проголосовал против четырнадцатой поправки, и теперь в штате у власти стояли военные. Конгресс контролировала партия северных радикальных республиканцев, которая собиралась навязать южанам идею Реконструкции Юга.

Получив назначение, которого он и добивался, в третий военный округ, Форчен неделю назад прибыл в Атланту. Слишком долго О'Брайен ждал момента, когда ему представится возможность найти Венгера. Он мечтал об этом с тех пор, как потерял Мерили.

— Мне необходимо повидаться с Тревором Венгером, — вежливо обратился полковник к человеку, сидящему за столом.

Человек поднял голову, поправил пенсне и, нахмурив брови, вперил свой взгляд в военного, одетого в форму федералиста.

— Сожалею, полковник, но вам придется записаться на прием. Мистер Венгер в настоящий момент занят.

Форчен обогнул стол, но клерк, вскочив со своего места, встал перед ним.

— Сэр, к нему нельзя входить. О'Брайен отстранил мужчину и открыл дверь с табличкой «мистер Венгер, президент чугунолитейного завода Венгера».

— Сэр, я сказал…

— Закройте дверь, Смит.

Когда за клерком закрылась дверь, Тревор Венгер откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Форчена. В отличие от строгой, сдержанной обстановки приемной, в кабинете стояла великолепная кожаная мебель и резной стол из розового дерева.

— Я не вооружен, — сказал Форчен, сдерживая порыв броситься на этого человека и прикончить его голыми руками. Со смешанным чувством злости и ноющей боли он смотрел на Венгера. У Мерили был такой же прямой нос, темные глаза с густыми ресницами и узкое лицо. Только черты ее лица были мягче и женственнее. Мерили унаследовала от своего отца внешность. Густые каштановые волосы Венгера вились, и Форчен подумал, что этот мужчина наверняка нравится женщинам. О'Брайен развел руки в стороны, чтобы Венгер убедился, что у него нет пистолета..

— У тебя, наверное, нервы из стали, раз ты отважился приехать сюда. Я слышал, что ты опять в Атланте.

— Вы знали, что я был и раньше.

— Да, действительно. Ты сжег Бель Таш. Не вижу логики. Твоя жена болеет воспалением легких, а ты сжигаешь дом, в котором она родилась.

— Вы отлично знаете, почему я сжег его, и она не обиделась бы на меня за это, — сказал Форчен, пытаясь контролировать себя. Он обвел взглядом элегантный кабинет, увешанный зеркалами в позолоченных рамах, уставленный комнатными растениями в горшках, и подумал, что эта комната — отражение ее хозяина, который купался в роскоши и окружал себя дорогими вещами.

— Ты здесь, я полагаю, чтобы бросить мне вызов?

Форчен иронически фыркнул:

— Когда я соберусь это сделать, то приду не один, как сейчас, а со свидетелями.