Кортни помедлила с ответом: «Я разведена», — она попыталась с достоинством произнести эту фразу. Услышав ее слова, Кэлхоун улыбнулся, да как! Лицо его изменилось, как меняются очертания горы Святой Елены при извержении вулкана. Сверкнули белые ровные зубы, на щеках появились ямочки. Морщинки у глаз стали виднее — улыбка преобразила его. Грубый, несносный человек стал вдруг таким мягким и притягательным, что Кортни не смогла не улыбнуться в ответ. Больше всего ей хотелось сейчас забыть про его ужасные угрозы. «Да нет, эта улыбка, — подумала она, — не что иное, как хитрая игра, простой прием, похожий на призывный взгляд удава, которым он завораживает ничего не подозревающего кролика». Ну уж нет, она не собирается таять от одной ласковой улыбки, зная, что за ней скрывается чудовище, птицененавистник, который при первом представившемся случае убьет Эбенезера.

Кортни резко выпрямилась в седле, пытаясь отодвинуться. Взгляд Кэлхоуна остановился на ее губах, и, чтобы сохранить спокойствие и уравновешенность, ей пришлось приложить усилие. Его манера разглядывать в упор волновала и беспокоила девушку. Губы Кортни задрожали, и ей пришлось крепко сжать их.

Мужчина смеялся, морщинки у его глаз стали глубже и заметнее.

— Поразительно, — прошептал он. — Можно подумать, что вас никогда в жизни даже не целовали.

— О, я вас умоляю!

— Вы похожи на кактус, Малыш.

— Похожа на что? — возмутилась Кортни. — Думаю, я достаточно выслушала всяких гадостей от колючего репейника, каким вы и являетесь, — ядовито выпалила она, с ненавистью думая о том, что щеки ее пылают. Вот сейчас ей бы даже хотелось, чтобы он потерял сознание. — Будьте так любезны, отвернитесь.

— Это простое любопытство, Малыш. Вы знаете…

Искоса он продолжал поглядывать на нее, и вдруг у Кортни перехватило дыхание. В его молчаливом взгляде было столько неожиданной чувственности, что гнев ее испарился. Так выходит воздух из проколотого шара. В эту минуту, вынужденная почти прижиматься к Джерету Кэлхоуну, она ясно осознала себя женщиной, рядом с которой мужчина. Ничто не могло затмить это чувство, даже его несносный характер, с неожиданной дрожью подумала Кортни.

— Отвернитесь, — прошептала она.

— Будь я проклят, — ласковый голос, словно журчание весеннего ручейка, окутывал ее. — Однако вы — женщина.

Кэлхоун опустил глаза вниз и принялся разглядывать ее грудь. Кортни бросило в жар, она с трудом сдерживала переполнявшее ее чувство. Рубашка ее распахнулась, позволяя явственно видеть сквозь тонкий, как паутинка, кружевной бюстгальтер, как обозначились твердые соски. Мысленно Кортни поклялась, что, когда вернется, сожжет все трикотажные рубашки, какие только у нее есть.

Он поднял глаза, их взгляды встретились. Любопытство и самодовольство, которое она увидела в них, совершенно сломили ее волю. Ее тело посылало сигналы Джерету Кэлхоуну. Без единого прикосновения или слова, только лишь взглядом он вызывал в ней бурю чувств. Кортни даже не сразу поняла это — ведь раньше ей всегда удавалось сохранять холодную отчужденность, которая обескураживала и быстро отпугивала мужчин, пытавшихся проявить к ней повышенный интерес.

— Ну и ну, — произнес Кэлхоун.

Кортни обернулась вокруг, как бы желая укрыться от его взгляда, и увидела, что они подъезжают к большому коричневому дому, сложенному из бревен. На подъездной аллее перед входом стояли красный грузовик и черный форд-седан, рядом виднелась конюшня и загон для лошадей. Девушка с облегчением вздохнула.

— Наконец-то мы добрались.

— Да, приехали, — ответил хозяин, не сводя с нее глаз. Кортни спрыгнула на землю. Со стонами и ругательствами Джерет Кэлхоун также медленно сполз с лошади. Лицо его побледнело, глаза ввалились. Жалость к раненому переполнила Кортни. Она взяла у него поводья, и на секунду их пальцы соприкоснулись.

— Давайте войдем в дом и перебинтуем рану, — предложил Кэлхоун.

— Но ведь нужно срочно отвезти вас в больницу, нельзя терять время.

— Вы хотите, чтобы я истек кровью и умер, прежде чем попаду туда?

Его голубые глаза, ставшие вновь холодными, прямо смотрели на девушку.

— Конечно, нет. Но я понятия не имею о том, как забинтовать рану.

— Что ж, попробуете.

Он повернулся к ней спиной и направился к дому. Выплевывая потоки ругательств, Кэлхоун неловко ставил раненую ногу, пытаясь основную тяжесть перенести на пятку, однако было заметно, что это ему плохо удается — больная нога подгибалась, он мог упасть в любую минуту. Кортни поспешила на помощь, обхватила раненого за плечи, принимая на себя его тяжесть. Колени ее дрожали от напряжения, но она храбро спросила:

— Вы готовы? Тогда пошли.

Однако едва они тронулись, как от боли он заскрипел зубами, и Кортни заметила, как потускнели его глаза.

— Можем ли мы сделать что-нибудь другое? — спросила она.

— Ладно. Дайте я сяду. Отведите лошадь в загон, мне не следовало слезать с нее здесь. Подгоните поближе грузовик, и я попытаюсь забраться в него.

Кортни оглянулась: огороженный частоколом двор перед домом зарос соснами и дубами, отбрасывающими густую тень.

— Но здесь нет дороги, как же я подгоню грузовик?

— Поезжайте через загон, Малыш, — медленно проговорил Джерет, словно разговаривал с трехлетним ребенком. Он махнул рукой: — Остановитесь здесь, как можно ближе ко мне. И, пожалуйста, постарайтесь меня не задавить.

Кортни послушно отвела лошадь, забралась в грузовик и, сжав зубы, поехала через лужайку прямо по траве.

— Примите мои поздравления, — похвалил ее Кэлхоун, — вам удалось не наехать на меня. А теперь, Малыш, помогите мне подняться.

Ничего не ответив, с мрачным выражением на лице Кортни обхватила его обеими руками, остро почувствовав упругое, мускулистое тело.

— Знаете, Малыш, в колледже я частенько попадал в неприятные истории из-за чужой невнимательности, — сообщил Кэлхоун. — Хорошо, что мы не встретились тогда.

— Я ведь уже говорила вам, что очень сожалею о том, что произошло. Я только попыталась спасти Эбенезера.

— Я подам в суд на вашего Эбенезера, — ухмыльнулся он, заставив Кортни в очередной раз покраснеть. Лицо его было настолько близко, что она видела длинные темные ресницы, слегка загибающиеся кверху. А еще у мистера Кэлхоуна были ласковые глаза, едва его взгляд переставал быть ледяным.

Девушка помогла раненому взобраться в кабину грузовика, и они тронулись. Усыпанная гравием дорога вела к шоссе.

— Кто ваш врач, мистер Кэлхоун?

— Зовите меня Джерет, Малыш. Мы ведь с вами уже достаточно близко знакомы. В этом нет ничего удивительного — между стрелявшим и подстреленным должны устанавливаться особые отношения.

— Прошу Вас, перестаньте издеваться. Я не стреляла в вас. Случайно я стала причиной вашего ранения, однако, если бы вы были осторожны с ружьем, то ничего подобного не произошло бы. Вот вам еще один пример того, как опасны ружья. И не нужны.

— Ох, Малыш, да вы, оказывается, одна из тех.

— Кого же вы называете «те»? Что подразумевается под этим словом?

В это время грузовик сворачивал, выезжая на шоссе. Кортни не удалось справиться, и машина зацепила столб. Ее спутник глубоко вздохнул и крепко сжал челюсти.

— Простите, я не заметила этот столб.

— Смотрите-ка лучше на дорогу. И, пожалуйста, поезжайте побыстрее. Черт, жаль, что я сам не могу вести машину.

— Ну-ну, и чтобы вы умерли за рулем? Нет уж, спасибо.

— Но при такой скорости мы доберемся до места лишь завтра или послезавтра.

Кортни нажала на акселератор, но отметила:

— Ездить с такой бешеной скоростью так же опасно, как и разгуливать с ружьем.

— Господь с вами, Малыш. Дайте-ка я поведу сам. У меня нет никакого желания умереть от потери крови только потому, что вы, видите ли, не желаете превысить скорость. Ах, пятьдесят пять миль в час — это ваш предел.

— Тьфу ты! — вырвалось у Кортни.

— Тьфу, что?

Внутри у девушки все кипело: он, определенно, насмехается над ней. Она явно видела ухмылку на его лице, и негодование переполнило ее.

— Малыш, если вы в растерянности и не можете подыскать подходящих ругательств, я…

— Благодарю, мне не нужна ваша помощь. Вы — вульгарный, грубый человек.

— А вы, миссис Мид, вы — настоящая ханжа. Бьюсь об заклад, что причина — в замужестве.

Кортни распрямилась и с силой вдавила педаль скорости. Чем скорее они доберутся до больницы, тем быстрее она распрощается с мистером Джеретом Кэлхоуном. И ради того, чтобы побыстрее отделаться от него, может и стоит нарваться на штраф. Не успела она подумать об этом, как сзади раздалась сирена.

— Какая удача, — произнес Джерет. — Поезжайте быстрее, полицейская сирена расчистит нам дорогу.

— Ну уж нет! — Кортни сжала губы и затормозила.

— Договорились, чтобы спасти вас от штрафа, я сейчас умру от потери крови.

— Может быть, вы прекратите запугивать меня своей смертью?

Сейчас Кортни уже не понимала, шутит он или нет. Она съехала на обочину, подняв облако пыли, в котором скрылась патрульная машина, остановившаяся позади них. Полицейский вышел из автомобиля и решительно направился к грузовику. Джерет Кэлхоун перегнулся через сиденье и важно проговорил:

— Офицер, я истекаю кровью. Эта женщина случайно ранила меня, и нам необходимо быстрее попасть в больницу.

— У, чтоб вы пропали, — сорвалось у Кортни.

— Ах, какой у вас слог! — нахмурившись, произнес Джерет.

— Однако вы совсем не похожи на раненого, — подозрительно ответил полицейский и отступил на шаг назад, положив руку на кобуру.

— Подойдите с другой стороны и взгляните на мою ногу. Она выстрелила именно туда.

— Это неправда, офицер! — попыталась вмешаться Кортни.

— Леди, выйдите из машины, — приказал полицейский.

— Вот видите, что вы натворили своим языком. — Девушка открыла дверцу и спрыгнула на землю. Когда патрульный осматривал ногу Джерета, тот громко ругался.

— Домашняя ссора?

— Да, сэр, — на этот раз сдержанно ответил Джерет.

— Я так и думал, — с пренебрежением бросил полицейский. — Садитесь за руль, леди. Я поеду впереди, сопровождая вас до самой больницы, а вы следуйте за мной.

— Это совсем не то, что вы думаете, — решила защититься Кортни.

— Ну-ну, все вы так говорите. Садитесь в машину, — сердито и устало приказал офицер.

Девушка взобралась в кабину и метнула на Джерета свирепый взгляд, возмущенная его поведением.

— Но ведь это не было домашней ссорой, — заявила она.

— А как бы вы назвали, открытой войной?

— Но вы же знаете, что полицейские подразумевают под словами «домашняя ссора». Он подумал, что мы муж и жена.

— Я посвящу его в подробности позже. Сейчас это заняло бы слишком много времени. Говорю вам, Малыш, еще немного — и я потеряю сознание.

С ужасом Кортни увидела, что он еще больше побледнел и, хотя и пытался держаться как обычно, выглядел очень плохо.

— Вы слишком несносны, чтобы упасть в обморок.

Кэлхоун усмехнулся:

— Езжайте, езжайте, я уже все это слышал. Вы повторяетесь.

Глава 2

Минуту спустя, мрачно вцепившись в руль, Кортни уже мчалась за полицейской машиной с такой скоростью, с какой она не ездила никогда в жизни.

— Вот так-то лучше, — одобрительно проговорил Джерет. — Слава полиции. Появилась надежда добраться сегодня.

— Вы будете настаивать, чтобы меня арестовали?

Не дождавшись ответа, девушка посмотрела на спутника, и сердце ее едва не остановилось. Лицо Джерета Кэлхоуна, повернутое к ней, выражало глубокое раздумье, а в пристальном взгляде голубых глаз звучал страстный призыв.

— Может быть, и не буду, — обронил Джерет. Несколько минут стояла напряженная тишина, затем он мрачно добавил: — Если вы сумеете меня уговорить.

Сердце Кортни упало. Этот мистер Джерет, отвратительный Кэлхоун, — самый низкий и подлый человек из всех, с кем ей приходилось встречаться за двадцать девять лет своей жизни. Да он еще и не женат! В мыслях она уже подготовилась к самым гадким предложениям. Щеки ее пылали. Кортни едва решилась взглянуть на сидящего рядом мужчину. До чего самодовольный вид. Черт! Худшие ее предположения подтверждаются. Все в ней кипело: перемешались и злость, и страх.

— Что же я должна сделать? — спросила она.

— На лету все схватываете, Малыш.

— Скажите, наконец, что вам от меня нужно? — Кортни бросило в холод, затем в жар, и через минуту она чувствовала себя совершенно разбитой. Джерет так и не ответил.

В это время полицейская машина въехала в город и свернула на боковую улицу. Весь транспорт уступал им дорогу. Кортни полностью сосредоточилась на движении, пытаясь не отстать от патрульных. Впереди показался перекресток. Скорость пугала девушку: если, не дай Бог, неосторожному ребенку вздумается в эту минуту перебежать дорогу, она не сумеет затормозить и предотвратить несчастье. Мысленно она посылала Джерету Кэлхоуну те же проклятья, которыми тот частенько украшал свою речь.

Патрульная машина остановилась у подъезда скорой помощи, и полицейский поспешил за врачом. Кортни резко остановила грузовик. Рывком их бросило вперед и сразу же откинуло назад. Джерет поднял руку, кольцом сложив большой и указательный пальцы:

— О'кей, добрались.

— Ездить с вами так же надежно, как страховаться в компании Ллойда.

Из подъезда выбежали санитары с носилками, и Кортни была счастлива переложить заботу о раненом на специалистов. От сердца у нее отлегло, однако от чувства вины она так и не сумела освободиться. Девушка последовала за носилками в приемную, где назвала фамилию Джерета, его адрес и название страховой компании. Когда светловолосая медсестра, взглянув на нее, спросила: «Вы его жена?», Кортни помедлила с ответом, представив, как будут потрясены в регистратуре, если услышат от нее грубое: «Избавь меня Бог, конечно, нет!». Она промолчала.

Полицейский провел девушку в комнату ожидания, предупредив, что позже возьмет у нее показания. Кортни раздумывала, что же ей все-таки предпринять: позвонить своей лучшей подруге Джорджии или попытаться найти адвоката. Устроившись в залитой солнечным светом комнате, она перебирала в памяти события сегодняшнего утра и думала о Джерете Кэлхоуне. Кортни чувствовала себя совершенно разбитой, словно побывала в молотилке. Теперь она знала, о чем он собирался ее попросить. Мог бы и попросту назначить свидание. Если бы он только улыбнулся ей так, как умеет, то, может быть, она и согласилась бы. Однако вряд ли суровый мистер Кэлхоун проявляет добрые чувства часто. Кортни разволновалась еще больше, решая, как бы договориться с противником, избегая сомнительных предложений. Отделаться от него так, чтобы не ходить в суд и не отвечать за то, что по ее вине произошел несчастный случай. Но ружье-то было у него в руках, да и на курок Кэлхоун нажал сам. При чем же здесь она? Конечно, никто не сможет привлечь ее к ответственности за то, что он ранил себя. Кортни вздохнула: даже себя ей не удалось убедить в своей невиновности.

— Извините, — размышления девушки прервала вошедшая в комнату медсестра. — Не хотите ли взглянуть на мистера Кэлхоуна?

Единственное, чего хотелось Кортни, ответить: «Нет. Глаза бы мои больше не видели мистера Кэлхоуна!», но она вежливо поднялась и послушно пошла по коридору.

— Рана оказалась довольно поверхностной, — сообщила медсестра. — Доктор перебинтовал ее, и сейчас мистер Кэлхоун сможет отдохнуть, он устроен очень удобно. Однако домой вам разрешат его забрать, возможно, только завтра.

От досады Кортни сжала кулаки: она не собиралась забирать мистера Кэлхоуна домой ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день. Они вошли в палату экстренной помощи. Джерет сидел на низкой кровати, обложенный подушками, и выглядел, можно сказать, даже щегольски: загорелая обветренная кожа, широкие плечи, упругие мускулы — все это сразу бросалось в глаза и явно не соответствовало больничной палате, белым простыням и подушкам.

Взгляды их встретились. Сестра бодро провозгласила:

— Ну, вот и она!

— Мне, пожалуй, понадобится защита, — пробормотал Джерет.

Глаза медсестры округлились от удивления:

— Простите, вы что-то сказали, мистер Кэлхоун?

— Я сказал, что могу подхватить инфекцию.

Сестра рассмеялась и похлопала его по руке:

— Ну что вы, разумеется, нет. У нас очень хороший уход за больными. — Одарив Джерета ослепительной улыбкой, она поправила ему подушки и вышла, добавив: — Я лично позабочусь о вас, обещаю.

Кортни поняла, что медсестра просто заигрывает с Джеретом. Это настолько поразило ее, как если бы та начала флиртовать не с человеком, а с острозубым медведем-гризли. Он ласково улыбнулся в ответ — медсестра едва не замурлыкала от удовольствия. Она разгладила одеяло, поправила на нем воротник рубашки и только после этого удалилась, предупредив Кортни:

— Позвоните, если я буду нужна.

— Вы приятно проведете время, — сказала девушка, когда они наконец остались одни. Его глаза сразу превратились в двух маленьких злых ос. Еще немного — и начнут жалить. Это заставило Кортни вспомнить их последний разговор:

— Вы не подадите на меня в суд, если я сделаю, что?

— Вот это здорово, Малыш. Сразу — к делу.

— Не Малыш, а Кортни.

— Хорошо, Малыш.

От досады Кортни крепко сжала пальцы:

— Ну, так каковы ваши условия?

Джерет молча рассматривал ее грудь. Это заставило Кортни обхватить себя руками за плечи, пытаясь хоть как-то избежать его взгляда. Ну почему этот странный, несносный, твердолобый человек, который ее так раздражает, почему в то же время он заставляет ее волноваться и трепетать? Кортни кипела от злости. Ну почему она такая слабохарактерная? Ну и пусть будет суд, пусть случится все, что угодно, ни за что она не уступит его требованиям. Но мысль о том, что Джерет Кэлхоун прикоснется к ней, отняла у Кортни последние силы, ноги ее подогнулись, и ей пришлось опуститься на стул.

— У меня только одно условие, — тихо проговорил Джерет. Голос был хриплым и глухим, лицо больного стало строгим.

У Кортни же внутри все пылало. Она ненавидела Джерета Кэлхоуна, но ее тело не соглашалось с разумом. С ней творилось что-то непонятное: один только его взгляд приводил ее в трепет.

— И что за условие? — Кортни закрыла глаза.

— Я хочу, чтобы вы отдали мне Эбенезера, — медленно прозвучал ответ.

Секунд тридцать потребовалось девушке, чтобы осознать смысл этих слов. Она широко распахнула глаза и в недоумении уставилась на Кэлхоуна:

— Что?!

Он усмехнулся:

— А вы что предполагали, Малыш? Что мне нужна ваша добродетель?

Кортни вся залилась краской, в горле застрял комок, мешавший вдохнуть, слезы душили ее, в эту минуту она готова была убить Джерета Кэлхоуна. Никогда еще бешенство не овладевало ей с такой силой.

— Малыш, — тихо проговорил он, — мне бы не хотелось затрагивать ваши чувства и заставлять вас страдать. Я вовсе не отъявленный негодяй, нет.

Кортни захотелось ударить его. Впервые в жизни она испытала желание причинить боль человеку. Раньше ее всегда удивляло, что людям удается рассвирепеть до такой степени, что они затевают драку. Теперь она понимала их. Глядя на четкий профиль Кэлхоуна, Кортни чувствовала, что еще минута — и она бросится к нему с кулаками.

— Насчет себя не беспокойтесь — вы в безопасности. Держу пари, в постели вы — ледышка, — продолжил Кэлхоун.