Сара Прайнис

Вор-волшебник

Похищенная магия

ПОСВЯЩАЕТСЯ МОД,

ВСЕГДА СМЕЯВШЕЙСЯ

ВОВРЕМЯ

ГЛАВА 1

Вор — он, считай, что волшебник. У него и руки такие же ловкие, и вещи могут исчезать запросто. Но однажды я стащил у волшебника его магическую игрушку и чуть не исчез сам.

Дело было в переулках Сумерек, и ночь стояла тёмная хоть глаз выколи. На улице — ни души. От реки полз вонючий туман, и от него в закоулках лежали густые тени. В такие ночи я особенно хорошо чувствую город вокруг; как будто он вымерший и заброшенный, гулкий, как пустое ведро.

Вечером моросило, и я шёл босиком по холодной и скользкой мостовой. День выдался гадкий: даже такому завзятому карманнику, как я, не подвезло умыкнуть ни еды, ни даже самой мелкой монетки, чтобы купить поесть. От голода сводило кишки. Я бы мог поискать ужин кое-где ещё. Да вот только комендант давно точил на меня зуб, и если его громилы наложат на меня лапы, мало не покажется. Не поленившись лишний раз оглянуться, я шмыгнул в знакомый проулок.

Было совсем поздно. Дождь зарядил снова, не то чтобы сильный, но такой холодный, что разом пробирает до костей. Словом, отличная ночка для такого несчастного живчика, как я. Забившись в свою нору, я скорчился, как мог, и стал мечтать о горячем обеде.

Вот тут я его и услыхал. Топ-топ-стук. Топ-топ-стук. Укрываясь в тени в подворотне, я таращился в темноту: точно, вот и он. Старикашка какой-то. Скрюченный, бородатый старый тип ковылял, опираясь на трость. Топал себе по улице прямо ко мне. Чего-то там бухтел себе под нос. Я тут же решил, что за мой обед будет заплачено из его кошелька — хотя он об этом пока не знал.

Я превратился в ночную тень, легче ветерка, нежнее пёрышка — ловкие руки! — и последовал за ним. Залез в карман, выгреб, что там было, и смылся. Плёвое дело!

Или это я так подумал. Старикашка потопал дальше своей дорогой, как ни в чём не бывало, а я снова укрылся в своей берлоге: посмотреть, что же я прибрал к рукам себе на беду.

Даже в самой густой тени то, что лежало у меня на ладони, казалось темнее тёмного. И хотя сам по себе камушек был не больше детского кулачка, казался он тяжелее, чем бывает тоска на сердце у висельника. Непростая оказалась штучка. Магия из неё так и лезла. И пока я таращился на этот волшебный булыжник, он начал светиться. Поначалу мягко так, как угли зимой в очаге. А потом полыхнуло молнией, да на всю улицу, только тени заметались, как чёрные кошки.

Стало слышно, что волшебник возвращается. Топ-топ-стук. Топ-топ-стук. Я стиснул камень в кулаке и сунул руку в карман аж по локоть. Снова стало темно. Но не успел я проморгаться от яркого света, старик ловко так оказался совсем близко и ухватил меня за локоть своей лапищей.

— Ага, мальчик! — Ух, и страшный был у него голос!

Я замер, как мышь под веником. Хороший вор всегда знает, когда лучше не дёргаться.

Старик долго сверлил меня взглядом. Молчание растянулось на несколько мрачных мгновений. А я чувствовал, как у меня в кармане его камень греется и становится всё тяжелее. И тут он вдруг сказал:

— Кажется, ты голоден.

Ну… да, так оно и было. Я кивнул: а куда деваться?

— Тогда я куплю тебе ужин, — заявил старикан. — Жареная свинина подойдёт? С картошкой и пирогом?

Я не удержался и сглотнул. Голова-то ещё варила, и я понимал, что ничего хорошего от такого ужина не светит. Старикашка оказался волшебником, ясно дело. И каким же балбесом надо быть, чтобы рассиживаться с таким типом за ужином?

Вот только моё брюхо пустовало уже второй день, и оно-то никак не хотело отказываться ни от свинины, ни от картошки с пирогом. И оно заставило меня кивнуть — а куда деваться?

— Ну что ж, — продолжил старый волшебник, — вон та забегаловка на углу ещё открыта, — он отпустил мою руку и захромал впереди, а я потащился за ним. — Меня зовут Невери, — сказал он. — А тебя?

Да кто же станет называть волшебнику своё имя? Вот и я промолчал. Просто шёл рядом. Старик вроде как смотрел вперёд, в сторону таверны, но я пару раз заметил, как он остро косится на меня из-под шляпы.

В таверне все лампы были погашены, светились только угли в очаге. И зал уже пустой — один хозяин торчит за стойкой.

— Ужин, — приказал волшебник, и показал два пальца.

Хозяин кивнул и отправился за едой. Мы сели за столик. Я — так, чтобы спину прикрывала стена, а Невери перекрыл мне ход к двери.

— Ну что ж, мальчик, — начал волшебник и снял шляпу. При свете очага я разглядел, что глаза у него чёрные, а волосы, борода и брови серебристо-седые. Под тёмно-серой мантией были надеты чёрные брюки и сюртук с бархатными лацканами и вышитая чёрная жилетка. Шмотки вроде дорогие, да здорово потрёпанные, как бывает, когда кто-то был при деньгах, а потом оказался на мели. Свою трость с золотым набалдашником он прислонил к столу. — Слишком холодная и сырая ночь для прогулок, не так ли?

Слишком холодно и сыро для чего угодно, подумалось мне. Я кивнул.

Он смотрел на меня. Я смотрел на него.

— И всё же вид у тебя вполне здоровый, — продолжал он, словно про себя. — Не замечаю никаких побочных эффектов.

Побочных эффектов? О чём это он?

— Ты так и не сказал мне, как тебя зовут.

И не думал даже. Я пожал плечами.

Невери открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут явился хозяин, чтобы поставить перед нами полные тарелки.

Свинина с хрустящей корочкой исходила ароматом, а ломтики картошки плавали в масле, поблёскивая румяными спинками в крапинках от перца. Ещё через минуту перед нами оказалось большое блюдо с ягодным пирогом, посыпанным сахарной пудрой. Волшебник ещё что-то говорил, но я уже не слышал. Я схватил вилку и разломил картофелину. Секунду потерпел, чтобы масло успело затечь внутрь, и отхватил огромный кусок.

— Я говорю, — бубнил волшебник, не спуская с меня глаз, — что мой локус магикаликус давно уже должен был прикончить тебя, мальчик. Я поражаюсь, что этого не случилось до сих пор.

Я подавился несчастным куском картошки, который встал у меня поперёк горла, прежде чем плюхнуться внутрь: кажется, я слышал эхо его падения в пустоте моего желудка.

Он что, так и сказал: прикончить?! Этот каменный локус должен меня прикончить? Я сунул руку в карман. А потом будто со стороны увидел, как вынул оттуда камень. Он лежал на моей ладони, как сгусток ночной тьмы со смазанными краями.

Я сморгнул, а камень вдруг разбух, и тягучий мрак заполнил мне руки. Свет очага замигал и потух.

Откуда-то издалека послышался крик хозяина. Волшебник схватил свою трость с набалдашником и вскочил на ноги.

А у меня в руках тепло, исходившее от камня, превратилось в лёд. Он стал ещё больше, и я никак не мог опустить его на пол, хотя пытался изо всех сил. Ледяная тяжесть всё разрасталась, пока не охватила меня целиком, погружая в бурлящую темнотой пропасть, где ветер швырялся в меня острыми ледяными иголками и ревел так, что стучали кости.

Я уже почти ничего не видел сквозь сгущавшуюся тьму.

Волшебник Невери навис надо мною и закричал:

— Как тебя зовут?

Я качнул головой. Ветер с визгом принялся терзать ледяными пальцами мои волосы и одежду.

Невери опять что-то выкрикнул. Из-за ветра я едва разобрал слова:

— Балбес, я не смогу тебе помочь, пока не узнаю имя!

Ветер крутился вокруг меня волчком. Камень тащил меня к себе, орудуя жестокими пальцами ледяных вихрей, и я из последних сил оттолкнул его, выкрикнув своё имя:

— Коннуайер!

Откуда-то издалека до меня долетел мощный, тяжёлый бас волшебника. Он произносил моё имя и ещё какие-то слова, наверняка читал заклинание. Потом я почувствовал, как его рука — тёплая и сильная — легла на мою руку и забрала камень.

Ветер утих. Воздух потеплел. Всё успокоилось.

Через какое-то время я сумел открыть глаза и обнаружил, что лежу на полу в таверне. В очаге прогорает огонь, а Невери за столом как ни в чём не бывало уписывает последние куски пирога. Вытерев губы салфеткой, он откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.

Камня нигде не было видно.

— Ну что ж, мальчик, — сказал он, поблёскивая глазами. — Мой локус магикаликус должен был убить тебя на месте, едва ты коснулся его, желая украсть. И поскольку ты всё ещё жив, мне это интересно.

Ошалело хлопая глазами, я кое-как встал с пола. На столе меня всё ещё дожидалась тарелка с жареной свининой и картошкой. И ягодный пирог, посыпанный сахарной пудрой. Значит, я всё ещё могу отсюда сбежать. Ему за мной не угнаться. Быстро махнуть к двери — и наружу, на крутые, тёмные дождливые улицы Велмета. Но я не побежал. Потому что я интересовал волшебника.

Да, я заправский карманник с ловкими руками. Но как ученику волшебника мне вообще цены не будет!

Вернулся в этот ужасный город вскоре после полуноги. Проклятая стража пыталась меня задержать. Если бы я попался, то угодил бы в темницу. Пришлось прибегнуть к заклинанию переотражения, чтобы уйти от них и вернуться в Сумерки, к западу от реки.

Опасное место.

Давнее изгнание из Велмета довело меня до отчаяния. Скитаясь из города в город, я потерял свою книгу заклинаний, и моя магия ослабла. Никогда бы не сунулся сюда снова, если бы не письмо от Брамби.