С любовью, Саттон (твой близнец)».

Милое сообщение. Вот только я его не писала.

4. Неудавшееся воссоединение

Дорога заняла несколько часов. В середине следующего дня Эмма вышла из рейсового автобуса, перекинув дорожную сумку через плечо. От асфальта поднимались волны жара; воздух был настолько горячим, что казалось, будто ты стоишь под огромным феном. По правую руку тянулся ряд небольших кирпичных домиков, заканчивавшийся фиолетовым зданием, в котором находилась студия йоги для мужчин с многообещающим названием «Лингам». Слева возвышалось огромное здание отеля «Конгресс», выглядевшее совершенно заброшенным. Окна первого этажа были заклеены афишами о предстоящих концертах. Возле входа топтались двое куривших парней. В соседнем доме, кажется, находился магазин игрушек для взрослых: в витрине были выставлены манекены в облегающих костюмах кошечек, сетчатых колготках, сапогах на высоком каблуке и с хлыстами в руках.

Оглядевшись, Эмма нашла здание автовокзала. «Тусон. Центральная», — гласила табличка на стене. Несколько часов дороги по соседству с парнем, у которого явно была зависимость от чипсов со вкусом перца-чили, — и вот она здесь. В какой-то момент ей даже захотелось подбежать к автобусу, обнять его и поцеловать, но ее отвлек звонок мобильного. На экране высветилась фотография Алекс.

— Привет! — Эмма прижала трубку к уху. — Угадай, где я?

— Не может быть! — восхищенно выдохнула Алекс.

— Еще как может! — Эмма перебралась на лавочку под навесом, бросила на нее сумку и плюхнулась рядом. Вчера подруга ответила на ее сообщение глубокой ночью. Эмма тут же перезвонила ей и на одном дыхании рассказала о Саттон и о переписке с ней.

— Клариссе я оставила записку, — продолжала она, поджав ноги, чтобы не мешать проходящей мимо пожилой паре с чемоданами на колесиках. — Социальные службы тоже не станут тревожиться, мне ведь уже почти восемнадцать.

— И что ты скажешь этой Саттон? Как думаешь, если выяснится, что вы правда сестры, ты сможешь у них поселиться? — Алекс вздохнула и с легкой завистью добавила. — Прямо «Золушка» на новый лад, только круче и без дурацкого принца!

Откинувшись на спинку скамейки, Эмма окинула взглядом сиреневые очертания гор на горизонте.

— Я боюсь так далеко загадывать, — ответила она наконец. — Сначала посмотрим, удастся ли нам сойтись характерами.

Всю дорогу, все эти долгие часы Эмма проигрывала в голове разные сценарии возможной встречи с Саттон и мечтала о том, как сестра изменит ее жизнь. Может быть, она пригласит ее переехать в Тусон, познакомит с приемными родителями. «Вдруг они предложат поселиться у них?» — мечтала Эмма, боясь признаться в этом даже себе. Тогда они с Саттон могли бы вместе ходить в школу. Несмотря на жару, она почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Смелая мечта, но как знать? Все это и правда напоминало сказку о Золушке.

Но сначала нужно успеть на встречу. Заметив на другой стороне улицы ярко-зеленое такси, Эмма помахала рукой, привлекая внимание водителя.

— Никому ничего не рассказывай! — напоследок напомнила она подруге.

— Ни слова, — пообещала Алекс. — Удачи!

— Спасибо!

Повесив трубку, Эмма забралась на заднее сиденье подъехавшей машины. Голос ее слегка дрожал, когда она объясняла водителю, куда ехать. Такси развернулось и мягко покатило по улицам Тусона. Устроившись поудобнее, Эмма крутила головой по сторонам, невольно улыбаясь каждый раз, когда на глаза ей попадались здания Аризонского университета. Среди них была и «Высшая школа фотографии», куда ей очень хотелось заглянуть на выставку.

Мимо проплыла лужайка одного из колледжей, по которой бесцельно слонялись, жарясь под солнцем, студенты. По тротуару, как стадо спугнутых оленей, пронеслась группа бегунов. В центре двора Эмма разглядела девушку, одетую в костюм конопли. В руках у нее был плакат: «Поддержи “травку” гудком!» Водитель такси немедленно нажал на кнопку сигнала.

Миновав университетский городок, они свернули на шоссе номер 10 и двинулась на север. Дома по обеим сторонам дороги стали выше, среди них то и дело попадались спортзалы, милые ресторанчики, магазины деликатесов и бутики. Заметив спа-салон Elizabeth Arden, Эмма снова стала мечтать: «Мы с Саттон могли бы вместе пойти на педикюр».

Эта мысль, хотя и была приятной, заставила ее немного напрячься. Педикюр она делала себе сама, потому что каждый раз, когда кто-то пытался прикоснуться к ее ногам, она начинала дергаться и нервно хихикать.

Меня же с каждым километром охватывало все более сильное оцепенение. Неверные тени прошлого то и дело всплывали в сознании — восторг и трепет при виде мелькнувшей за окном вывески ресторана NoRTH, аромат жасмина и дорогих духов, — но ни одна из них так и не оформилась в четкое воспоминание. В голове роились вопросы. Кто ответил Эмме с моего аккаунта? Известно ли уже кому-нибудь о моей смерти? Возможно, я смогла бы понять что-то, если бы лучше рассмотрела собственную страницу на Facebook, но Эмма туда не заходила. С момента моей гибели прошел уже целый день, возможно, даже больше, — так почему никто не начал беспокоиться, куда я пропала? Почему никто не нашел тело? С другой стороны, если это и правда убийство, труп могли разрезать на кусочки и спрятать.

О, как же мне хотелось плакать! Кричать. Вопить. Стонать. Но я могла только молча следовать за Эммой, объятая ужасом. Когда-то мне снились сны, в которых я падала с крыши небоскреба и не могла позвать на помощь, хоть и пыталась. Сейчас я была даже более беспомощна, чем тогда.

Такси свернуло налево, и Эмма увидела высокую гору. Изъеденная временем и ветром деревянная табличка извещала, что они прибыли в каньон Сабино.

— Приехали, — сообщил водитель.

Наконец-то!

Эмма отдала ему двадцатку и выбралась из машины. Под ногами похрустывал гравий, в воздухе пахло пылью и раскаленной землей. Туристы, готовившиеся к походу, разминались возле заборчика в нескольких метрах от дороги, вдоль которой тут и там виднелись пятна розовых, желтых и пурпурных цветов. Над всем этим возвышались заснеженные горные вершины, уходя в голубое небо.

«Как красиво», — подумала Эмма и потянулась за камерой. В сумке, которую она привезла с собой, лежало не так много вещей: старый Роlaroid, кошелек, Носкминог, сменная одежда и дневник, потому что она боялась оставлять его где-нибудь. Остальное — включая все ее сбережения — осталось в Вегасе, в камере хранения на автовокзале.

Фотоаппарат зашуршал и выплюнул снимок. Эмма вытащила фотографию и пристально вглядывалась в нее, пока картинка не проявилась полностью. «Первая Встреча Потерянных Сестер» — отличный заголовок для такого случая.

Было ровно шесть часов вечера. Эмма села на лавочку, достала из кармана сумки пудреницу и быстро осмотрела себя в зеркальце. К встрече с Саттон Эмма готовилась, словно к встрече с новой приемной семьей: с вечера выбрала полосатое платье из джерси, которое купила в секонд-хенде на распродаже, а сейчас проверила, не смазался ли блеск для губ, не пахнут ли кожа и волосы бензином и чипсами после долгой дороги. Опекуны обычно дарили ей всего один долгий оценивающий взгляд, но его было достаточно, чтобы решить, возьмут ли они девочку к себе в дом. «Пожалуйста, пусть я вам понравлюсь, — каждый раз твердила она, переминаясь с ноги на ногу в бесчисленных кухнях или на одинаковых садовых лужайках. — Пожалуйста, пусть все пройдет гладко. Пожалуйста, пусть у меня не потечет внезапно из носа».

Со стороны тропы показалась еще одна группа туристов. Эмма проверила часы на телефоне: 18:10. Что, если Саттон из тех, кто вечно везде опаздывает? С другой стороны, есть время подумать, что ей сказать. «Привет, Саттон, — беззвучно произнесла Эмма, растянув губы в улыбке. — Значит, Бекки и тебя потеряла?». Она протянула невидимой сестре руку, обдумала этот жест, покачала головой. Наверное, лучше будет обняться? И как поступить, если разговор не сложится? Не стоять же, тупо уставившись друг на друга.

Эта мысль снова навела ее на воспоминания о странном видео. Неужели кто-то и правда считает такие развлечения забавными? На ум пришел рассказ Трэвиса о девочках из его школы.

— Ну надо же! — воскликнул кто-то у нее за спиной.

Эмма подскочила от неожиданности и обернулась. Позади стоял незнакомый мужчина в шортах и футболке. Волосы у него были цвета соли с перцем, а уже начавшаяся расплываться фигура напоминала доктора Лоури, единственного сотрудника социальных служб, к которому Эмма испытывала симпатию. Лоури разговаривал с ней как с нормальным человеком, а не как с чокнутой приютской девчонкой.

И тут Эмма внезапно поняла, кто перед ней. В памяти всплыла фотография со страницы Саттон.

«На чемпионате Аризоны по теннису вместе с Шар и мистером Чемберлейном».

Этот человек принадлежал миру Саттон.

Саттон — то есть я — о нем, впрочем, мало что помнила.

На лице незнакомца появилось встревоженное выражение.

— Саттон, что ты тут делаешь?

Эмма нахмурилась, внезапно осознав, за кого он ее принял. Язык, казалось, распух и не слушался, губы дрожали, когда она попыталась улыбнуться.