Мы пересекли маленький мощеный дворик и попали во двор побольше — он был отмечен на всех брошюрках Харкнесса. Мой брат Дэмиен как-то пожаловался, что туристы и их фотоаппараты мешали ему спокойно ходить на учебу. Но если такова цена жизни в старинном замке, отделанном гранитом и мрамором, имело ли смысл ныть?

В дальнем конце двора Хартли остановился.

— Вот дерьмо, — сказал он, глядя на здание. — Столовая на втором этаже. Я забыл про лестницу.

— Столовой Бомонта не было на карте для инвалидов, — заметила я. — Думаю, я попробую другие варианты. — Общая столовая не была открыта для ужинов, но я уже запомнила, в каких зданиях можно было поесть на первом этаже.

Хартли устало оперся о костыли и покачал головой:

— Их я тоже не осилю. Но как сюда доставляют еду? Не таскают же ее по лестнице? — Он бросил хмурый взгляд на здание. — Не могу поверить, что ел здесь два года и никогда не задумывался об этом. — Он развернулся к воротам, ведущим на улицу. — Дана, встретимся внутри. Каллахан, сюда.

Покраснев, я последовала за Хартли по сосновой аллее, огибавшей здания Бомонта и Тернера.

— Похоже, мы пришли, — усмехнулся Хартли.

Он прохромал к серой металлической двери и нажал кнопку интеркома.

— Слушаю, — прозвучал голос.

Хартли посмотрел на меня и ухмыльнулся, снова продемонстрировав ямочки на щеках.

— Доставка!

Через мгновение серая дверь распахнулась, открыв тускло освещенную каретку лифта, которая была нам явно не по росту.

— Круто, — сказал Хартли. — Ну что, рискнем?

У входа в лифт был небольшой выступ, и Хартли чуть не запнулся. Но несмотря на это, он смело нырнул внутрь и поддержал дверь, пока я заезжала в кабинку спиной вперед. Дверь задвинулась с резким скрежетом, который здорово меня напугал, и кабинка пошла вверх.

Был ли это один из тех самых моментов, к которым возвращаешься снова и снова и никак не можешь взять в толк, где были твои мозги? Где были мои мозги, когда я полезла за симпатичным парнем в шаткий и, возможно, опасный лифт? Не знаю. Что касается Хартли, он лишь улыбался, в то время как наша кабинка ходила ходуном.

— Надеюсь, у тебя хорошие легкие — вдруг понадобится позвать на помощь.

Мы поднимались так медленно, что я расслабилась, только когда дверь лифта, заскрежетав, дала понять, что мы приехали. Мы выползли в залитую ярким светом кухню, где на нас с подозрением сначала посмотрел мужчина в белом колпаке шеф-повара, а вслед за ним оглянулись, оторвавшись от работы, еще несколько работников кухни в белых передниках.

— Только не говори мне, что ты забыла забронировать столик, — продолжил веселиться Хартли, осматриваясь. — За мной, Каллахан.

Мы двинулись вперед по плиточному полу, обогнув застекленную секцию с посудой, и оказались прямо в толпе студентов, ожидавших обеда с подносами в руках.

— Вот вы где! — обрадованно воскликнула Дана, освобождая нам островок в толпе. — Как вам удалось подняться?

— В служебном лифте, — ответил Хартли. — Эта штука работает как часы! Достанешь для нас еще один поднос?

— Конечно! Возьми этот. — Она убежала и тут же вернулась с новым подносом и двумя дополнительными комплектами приборов.

Тем временем очередь зазмеилась вперед, и вскоре мы отказались в ней следующими.

— Тебе что-нибудь видно? — спросил Хартли.

Ни черта, как обычно, хотела сказать я, но вместо этого спросила:

— А что-нибудь заслуживает нашего внимания?

— Сэндвич с тефтелями. Рыба выглядит слегка пугающе.

— Тогда выбор очевиден.

— Два сэндвича с тефтелями, пожалуйста, — сказал Хартли, обращаясь к невидимому работнику столовой.

— Вам помочь донести подносы? — спросила Дана.

Хартли ответил:

— У нас с Каллахан своя система.

Едва он отвернулся, Дана посмотрела на меня и многозначительно приподняла брови. А я не смогла сдержать улыбку.

Когда подносы с едой были у нас в руках, Хартли указал костылем на полупустой стол в центре зала:

— Прошу сюда, дамы.

Как только мы подошли к столу, нам помахал рыжеволосый парень:

— Хартли! О господи, что с тобой случилось?

— Ты всегда знаешь, что сказать в трудной ситуации, Бридж.

Рыжеволосый поднялся и подошел поближе, чтобы посмотреть на огромный гипс на ноге Хартли.

— Я серьезно, чувак. Чертовски сочувствую.

Хартли взмахнул рукой так, как будто не хотел ничего слушать. Такая реакция была мне хорошо знакома — я сама чувствовала себя подобным образом. Иногда даже самые искренние намерения добрейших людей оборачиваются для тебя напоминанием о том, что твоя жизнь полетела в тартарары.

— Не поделишься одним из этих стульев с Каллахан? — спросил Хартли.

Бриджер поднял тяжелый деревянный стул двумя пальцами, как пушинку. Он тоже был сексапильным атлетом с широкой грудью и крепкими веснушчатыми бицепсами, обтянутыми рукавами футболки с логотипом хоккейной команды Харкнесса. Бриджер почти не уступал Хартли в обаянии и излучал приятное дружеское тепло. Когда Хартли представил ему нас как своих соседок, он усмехнулся:

— За Хартли спасибо скажите мне. Он должен был быть моим соседом. Если подумать, то я вполне мог бы столкнуть его с той стены, чтобы у меня была отдельная комната.

— Отлично придумано, — оценил Хартли. — Можешь оказать нам маленькую услугу после ужина? Дамам нужно купить диван в Старом кампусе. Это всего-то пятьдесят ярдов, без лестниц. И ты мог бы взглянуть на мой шикарный инвалидный люкс.

— Без проблем. Кстати, какие планы на вечер?

Хартли пожал плечами:

— Не мне решать. Стейша утром уезжает.

— Понятно, понятно. — Брови Бриджера поползли вверх. — Будь осторожен со своей ножкой, парень, прибереги томик Камасутры для следующего раза.

Хартли швырнул в него скомканной в шарик салфеткой, но он только рассмеялся:

— Надеюсь, твою боль гасят хорошими обезболивающими?

— Да, но от таблеток я блюю, так что они остались дома. Старый добрый адвил [Торговое название болеутоляющего и противовоспалительного лекарства на основе ибупрофена, американский аналог нурофена.] — вот что я готов глотать горстями.

К нам подсел еще один парень, блондин с прической пижона из загородного клуба.

— Неужели нога так сильно болит?

— Все болит, — ответил Хартли. — Моя нога из-за тяжелой работы, мое бедро — из-за того, что держит гипс. Мои подмышки…

— Ручки твоих костылей слишком низко, — сказала я, вытирая рот салфеткой.

— Правда? — Хартли оживился.

— Правда. Подними их на деление и никогда не опирайся на подмышки. Просто поверь мне.

Он указал на меня картофелиной:

— Ты очень полезный сосед, Каллахан.

Я кивнула:

— Если бы в мире существовала викторина для калек, я стала бы игроком номер один.

Пижонистый парень посмотрел на меня как на сумасшедшую. Но я привыкла к подобным взглядам. Так что вместо того чтобы начать комплексовать по этому поводу, я просто прикончила свой сэндвич. Он был великолепен.

После ужина мы с Даной заплатили сорок долларов за подержанный диван умеренно уродливого оттенка синего цвета. Бриджер и блондинчик из загородного клуба, которого все звали Фейрфакс, отнесли его в нашу комнату.

— Спасибо, спасибо! — повторяла Дана, отплясывая перед нашей дверью и одновременно открывая ее.

Дверь была настолько широкой, что ребятам даже не пришлось разворачивать диван, чтобы внести внутрь.

— Неплохая комната, — сказал Бриджер, ставя диван на пол. — Поглядим на твою, Хартли?

Через открытые двери я слышала, как восклицают, оказавшись в гостях у Хартли, его друзья. У него не было общей комнаты, но его «люкс» и без того был огромен.

— Господи, двуспальная кровать? Неплохо!

— И как раз когда твоя девушка уезжает из страны, — хихикнул Фейрфакс. — Где она, кстати?

До меня донесся голос Хартли:

— В супермаркете? В салоне красоты? Там, где все дорого? Не важно. Кто хочет выпить пива, пока взрослых нет дома?

Вволю налюбовавшись новым предметом мебели и соорудив из чемодана Даны некое подобие журнального столика, мы отправились на джем. В аудитории нам вручили программку размером с половинку бумажного листа. Было заявлено двадцать вокальных групп, каждая из которых исполняла по две песни.

— Организаторы вынуждены печатать такие, — объяснила Дана, пока мы устраивались в специально отведенном для инвалидов месте, чтобы мое кресло не перегораживало проход. — Так в суматохе жюри будет ясно, кто что поет.

У всех групп были симпатичные названия — «Гармонии Харкнесса», «Тони и тоники». Когда освещение притушили, на сцену вышла первая группа — двенадцать ребят в одинаковых футболках и шортах цвета хаки. Я сверилась с программкой. Это были «Менестрели-мародеры».

— А капелла — это все же немного для ботанов. — Дана наклонилась, чтобы сказать мне это. — Но в хорошем смысле.

Через несколько минут я была готова с ней согласиться. Один из парней на сцене прижал к губам камертон-дудку и сыграл единственную ноту. Его одиннадцать друзей промычали мелодию. Потом лидер убрал куда-то камертон-дудку и поднял обе руки. Когда он опустил их снова, группа приступила к исполнению песни «Вверх по лестнице на крышу» на четыре голоса. И каким-то образом им удалось заставить песенку, которую мои родители слушали еще в детстве, зазвучать очень круто. Я всегда думала, что мой тип — спортсмены. Но мне пришлось признать, что дюжина мужчин, отжигающих под ритмичную песню о любви, выглядят еще как привлекательно.