Пришлось снова нырять, сталкиваясь лбами с кикиморой под водой. Вдвоем и вытащили парня.

— А ты чего моего водяного жертвовать собралась? — ответила я, чуть отдышавшись.

— С каких пор он твой? — прищурилась королева.

— Дня три, — задумавшись, ответила я. — Почитай, всю жизнь! Бабочкину, например. И потом, с чего это я, ведьма, перед кикиморой отчитываться буду! Что хочу, то и делаю в своем лесу!

— Это мое болото, — процедила королева, начиная пучить глаза. Не очень хороший знак, надо сказать. Мы, ведьмы, конечно, любим всех до бешенства доводить — характер такой, ничего не поделаешь, но сейчас это было просто не к месту. Поэтому я чуть смягчилась и не стала спорить:

— Ну ладно. Если мы все приятности друг другу уже сказали, то я бы на этом месте распрощалась и поплыла бы за своим водяным. Да и ты… долго тут не сиди. У меня действие заклинания еще не закончилось.

— У-у-у, ведьма, — заскрипела зубами королева, — столько трудов — и всё… в жижу болотную!

— Плохо, значит, трудилась, — отмахнулась я, отыскивая глазами свою русалку, держащую водяного. — Ладно, бывай, может, еще встретимся!

Я оттолкнулась от коряги-кикиморы, но она меня придержала:

— Лихо отдай.

— Чего? — не поняла я.

— Лихо наше отдай! — И потянула у меня из рук сомлевшего парня.

Тут даже я в ступор впала, пальцы разжимая. Болото, непонятная сила, кикимор объединившая, Черный камень, вызывающий даже во мне жуткий голод, и парень, невесть как там оказавшийся. Я думала, ну, в крайнем случае, мага какого заставили или подкупили, но чтобы Лихо?

— Полное, совершенное зло? — начала я вслух вспоминать учебник. — Хладнокровное и жадное, но вместе с этим очень умное и хитрое? А главное, полностью истребленное магами более века назад?

Кикимора кивнула. Я икнула и посмотрела на парня, уютно устроившегося у нежити на руках. Очень даже симпатичный. Вон родинка на щеке. Какие могут быть родинки у совершенного зла?

— Погоди, — нахмурилась я. — Лихо одноглазое быть должно.

Королева отмахнулась:

— Дело наживное.

— И людей жрать!

Кикимора головой покачала:

— Такое он не любит. Ну и вообще, какое он зло? Капризный только и гордый чрезмерно. Я его с пеленок воспитывала, знаю! Да и повелитель из него пока…

— А потом? — резонно заметила я.

— А что потом? Ты Камень с его родовой силой куда закинула? — устало спросила кикимора.

— Черный тот? Не знаю, — честно ответила я. — Куда-то. Плохой камень-то. Сама поди знаешь.

Королева вздохнула. Я ей ответила не менее протяжным вздохом. А над головой начал завывать ветер. Времени у нас почти не оставалось.

— Надо в Ковен сообщить, — решила я.

— Не надо! — кикимора повысила голос. Перекрикивать бурю становилось все сложнее.

— Чуть водяного моего не уморила, а еще командует! — фыркнула я в ответ.

— Я больше не буду! — запричитала королева. — А водяной, между прочим, не твой! Ты вообще, вон, новенькая! Он знаешь какой паскудник? Знаешь?

— Лихо свое не разбуди, пока оно без сознания. Или как там было… Не буди Лихо, пока спит тихо? — прокричала я, отплывая от них. А то сейчас еще какая страшная тайна откроется, не для ушей почти приличной молодой ведьмы. И эту-то — про Лихо — переварить надо.

Видимо, Арвила сумела Затону рассказать, кто она и почему так выглядит, и он уже не вырывался, спокойно лежал, когда я до них доплыла.

— Затон, это Зараза… — зашептала водяному русалка-кикимора, а потом сообразила и глаза округлила. — Ой, то есть Забава! Ведьма наша новая…

Я отвечать ей ничего не стала. Головой только покачала. Водяной мудро продолжал молчать.

Вода начала спадать, впитываясь в землю, а ветер закручивал смерчи вокруг. Мы плавно опустились на мокрую траву, и я проводила взглядом кикиморошную королеву, которая уже несла своего царевича-повелителя куда-то за пределы поляны, в дальние топи. Пусть их.

Мы с Арвилой подхватили водяного под руки и потащили к родному лесу. А что королева нам тропинку заповедную открыла через болото, надеясь на мое молчание, это я уже на бегу поняла. Иначе так быстро мы бы к границе ни за что не вышли. Если б она знала, что следом за ветром огонь вспыхнет, вряд ли бы такая добрая была…

Я посмотрела за спину, где в рассветное небо поднимались густые клубы дыма, опустила на землю водяного с Арвилой, у которой сквозь кикиморошный облик уже вовсю рыбий хвост начал проглядывать, и призвала лешего.

— И что думаешь делать? — толкнул меня в бок Бурьян.

— Еще пара песен, и, думаю, надо валить, — дернула я плечом. Слушать русалочий праздничный концерт по поводу спасения хозяина реки не было ни терпения, ни желания.

— А мне нравится, — перевернулся на спину лежащий рядом водяной и руки за голову сложил. — Хорошо поют! Душевно!

На очередной «душевной» ноте я аж зубами заскрежетала. Даже леший рядом крякнул.

— Думаю, надо завтра в деревню сходить, познакомиться там со всеми, еды купить. Давно пора.

— Вообще-то я про Лихо и про зарвавшихся кикимор. Это ж надо! Сколько времени из водяного кровь цедили и Камень питали! — пробасил Бурьян.

— Формально это не деревня, а город, там даже стены крепостные есть, — поправил меня Затон. Он о том, что у кикимор произошло, тоже говорить не хотел.

— Тьфу на вас! — разозлился леший. — В Ковен бы сообщить, да как бы хуже не стало!

Мы с водяным переглянулись. И я виновато добавила:

— Не знаю, Бурьян, вот веришь, первый раз в жизни совсем не знаю, что делать!

Первым не выдержал водяной — засмеялся, захрюкал так, что к нему сразу леший присоединился. Посмотрела я на них и пошла с русалками прощаться. Никогда не думала, что скажу что-то подобное, но сегодня хвостатые девки явно были более адекватными, несмотря на дурацкий репертуар!

А Лихо… Что-то мне подсказывало: говорить им о том, что ко мне вчера Лихо в гости приходило, пока не стоит.

Часть 2

Про рогатого мага, жертвоприношение и русалочий хвост

Глава 1

— Забава! Выходи немедленно!!!

Леший разошелся не на шутку. Стоял на улице и орал уже давненько. Чуяла я, что терпение его на исходе. Вытерла вспотевшие ладони об юбку, захлопнула учебник и зажмурилась.

А ведь начинался этот день удивительно хорошо…

К первому походу в город я подготовилась по всем ведьмовским канонам: втерла в волосы специальный отвар, чтобы зачернить их и выпрямить, отбелила кожу пудрой, долго смотрела на накладной нос и все-таки решила приберечь его на более подходящий случай, и платье на мне было самое что ни на есть ведьмовское. Я его еще в прошлом году втихаря у бабушки стащила из сундука. Мне пока было не положено. А ей уже без надобности. Поэтому сразу она не спохватилась, а теперь и вовсе мой след в этой краже затерялся. На фоне того, что я тогда фамильный винный погреб обнесла и попалась, пропажу платья и вовсе никто не заметил. Я потерла себя по попе. Всегда, как вспоминаю про погреб, она чесаться начинает. Еще бы… Влетело мне тогда знатно.

Посмотрела я на себя и удовлетворенно кивнула — черный цвет шел мне невероятно. А что из-за выреза на спине платье с плеч сползало, так это ничего. Главное — красиво!

Леший меня как встретил перед избушкой, так и онемел. Не знаю, от чего больше — от шока или от восхищения. Но короткую тропинку через лес к городу открыл. Я кивнула ему на прощание, проверила кошель с деньгами на поясе и засеменила вперед. Без разреза на подоле шагать в нем было решительно невозможно, да еще и колдовству оно не поддавалось. Но чего не сделаешь ради ведьмовской репутации. Встречают-то, как известно, по одежке!

Вот так, зверея по пути от неудобной юбки, я и вышла к небольшому городку, окруженному крепостными стенами, за которыми сахарными кубиками стояли дома. «Могучие Дубки» было выведено на табличке у дороги. А у ворот, разморенные на солнце, дремали стражники. Я остановилась, кольнуло где-то в груди предчувствие. Проверила лиф на всякий случай, так и есть — «предчувствие» оказалось расстегнувшейся булавкой. С тех пор как я пять раз пересдавала экзамен по предсказаниям, своим предчувствиям я не очень-то доверяла и предпочитала их проверять.

И я смело зашагала к воротам. Утиная ножка и жареные пирожки сами ко мне в лес не прилетят. Хотя утиная ножка, может, и прилетит, но только в составе утки. Эх, вот еще бы с избой договориться, чтоб она меня в погреб пустила… Я сглотнула набежавшую слюну и пригорюнилась: который день ведь на корешках и травках, так и исхудать недолго. А тощая ведьма, как известно, к большой беде.

— Ой, ведьмочка, — вылупился на меня один из стражников. Видно, совсем в мозгу от жары помутилось. Где уважение к госпоже ведьме? Где страх?

Я только бровь подняла да платье, с плеча совсем слезшее, поправила. Терпением я никогда особо не отличалась, но сейчас очень старалась сдержаться.

— Смотри-ка, настоящая! Моло-о-оденькая, — толкнул локтем второй стражник напарника.

— Пройти можно? — вскинула я подбородок.

— А у нас мзда при входе, — нахально улыбнулся первый. Нет, определенно, с ведьмами он дел никогда не имел. Больно смелый.