— Профессиональный интерес превыше всего.
Крымову позвонили. Он взглянул на дисплей.
— Яшин, — сообщил он девушке. — Алло, Костя? Да, слушаю. Как дела с фоткой и гостиницами? — Брови Крымова взлетели. — Серьезно?! Вот так сразу? Консьерж узнал портрет? Конечно, мы составим тебе компанию! Уже едем!
Минут через пятнадцать старый «Форд» Крымова остановился у скромной гостиницы «Дубрава» на окраине старого города, у моста через широкую речку Царевну, впадавшую в Волгу, в неприметном районе с широкими затонами, элеватором и старым механическим заводом. Одновременно с ними подкатила машина с Яшиным и одним из его оперативников.
— Ты теперь девушку будешь на все задания брать? — спросил Яшин.
— Она берет у меня уроки криминалистики, расширяет сферу деятельности. От журналистики до криминалистики — два шага. Да, Кассандра?
— Ага, — просто ответила та. — В обратном направлении столько же.
Они целеустремленным отрядом вошли в гостиницу.
— Он уехал сегодня утром, — торопливо сказал консьерж. — С чемоданом. Да съехал ли? У него еще два дня оплачено.
— Он появился ночью? — спросил Крымов.
— Так точно. Часа в три ночи вернулся с огромной папкой, метр на метр, а то и побольше, — консьерж руками очертил размер, — но сегодня уезжал без нее.
— И я догадываюсь, почему, — кивнул Крымов. — Ключи, — потребовал он.
— Без ордера? — с опаской спросил консьерж.
— Он не вернется, — бросил Крымов своему товарищу. — Предупреждать не стал — зачем? А все, что нужно, он забрал.
— Понимаю, — кивнул Яшин.
Им дали ключи от номера «8» на втором этаже, куда они немедленно поднялись.
— Я лицо официальное, мне и открывать, — сказал Яшин. — Девушка входит последней, когда мы все проверим.
Мужчины друг за другом осторожно перешагнули порог одноместного номера. Ванная и туалет были пусты, шкафы тоже. Одежду забрали. Банные принадлежности тоже. То, что надеялся увидеть Крымов, лежало в центре комнаты — аккуратно разломанная старинная рама. Холста, конечно же, не было. Преступник скрылся с полотном Щукина.
Крымов стал аккуратно рассматривать разбитую раму и очень скоро обнаружил то, что искал. В одной из широких перекладин рамы, на которую барон не поскупился, было выточено хитрое полукруглое удлиненное отверстие. Оно представляло собой своеобразный пенал-тайник. Несомненно, для хранения скрученного в трубочку документа.
— Вот в этом отверстии и хранилось двести пятьдесят лет то, что понадобилось потомку барона Шварца, — констатировал Андрей Крымов. — Я так и думал, дело в раме. Холст был только предлогом. Хотя, — он взглянул на Кассандру, — и холст мог хранить какие-то тайны. Что скажете, милая девушка?
— Очень даже мог, — кивнула та. — Например, формулу превращения свинца в золото на обратной стороне. В духе барона.
— Эх, если бы, — вздохнул Крымов.
— Я бы тоже не отказался, — кивнул Яшин, поглядев на Кассандру — рыжеволосая острячка ему понравилась. — Я пойду по следам похитителя. Куда вы сейчас?
— За Волгу — к Девьим горам. Поиск картины — не мое основное дело, если честно. Я вижу продолжение своего дела именно там.
— Ну а так, на всякий случай, если понадобится помощь?
— Мне нужна подсказка старого мудреца — это Семен Александрович Холмогоров. Как о нем говорят: старый живописец и чудак. У него в поселке Смирное дача и круговая оборона. Кассандра в качестве наживки.
— Берегите ее, — улыбнулся девушке Яшин. — И удачи.
В машине Крымов спросил:
— У тебя есть знакомые художники?
— А зачем нам?
— Художники мне не нужны, а вот два этюдника понадобятся.
— Гениально, — искренне отреагировала Кассандра. — Прикинемся живописцами?
— Ага. Учитель и его студентка. Пойдет?
— Да просто класс. Стажеркой-криминалисткой я была только что, теперь стану художницей. Мне нравится ваша профессия, товарищ капитан.
— Мне самому нравится. Так есть?
— Найдем.
Этим же вечером Кассандра раздобыла два этюдника у своих друзей — студентов педагогического института. Арендовала на трое суток за бутылку коньяка.
— Сама рисовала? — бросив этюдники в багажник, спросил Крымов.
— Да, в изостудии. Еще девчонкой. Как раз с этими ребятами.
— Дальше не пошло?
Кассандра усмехнулась:
— Пошло, но не так, как от меня ожидали.
— В смысле?
— Я все видела по-своему. Ну, деревья синими, землю оранжевой, воду золотой.
— Эксцентрично.
— Ага. Чем больше ругали, тем оранжевее становилась земля. Меня и выгнали.
— Ясно. И тогда была белой вороной?
— В самую точку, детектив.
Они поужинали в одной харчевенке, выпили пива, и Крымов отвез девушку домой.
— Утром заеду, будь готова, — строго предупредил он.
— Не подведу, — ответила его спутница.
4
Утром они наняли частный катер и понеслись по свинцовым волнам вверх по Волге, в сторону Девьих гор. К одному из сидений были приставлены два видавших виды этюдника, щедро измазанных краской. Когда в девять часов они подъехали к переправе, где с десяток таких вот перевозчиков ожидали клиентов, один из капитанов, жизнерадостный крепыш, махнул им рукой:
— Сюда, сюда, господа художники! Перевезу со скидкой!
С этюдниками и сумками через плечо, с папкой, где был художественный картон, — еще один предмет антуража, — они направились к нему. У мосточка стоял ладный крытый катерок.
— Живописцы-пейзажисты? — спросил крепыш.
— А вы в теме, как я погляжу, — заметила Кассандра.
— А то! Кого я только не возил на ту сторону! Вам куда?
— Нам к Девьим горам, — сказал Крымов.
— Ого, далековато! Даже с ветерком, — покачал головой капитан и посмотрел на небо. — Да и погодка с каждым часом все смурнее. — Он поморщился: — Дороговато выйдет поездочка.
— Как выйдет, так и выйдет, — ответил Крымов. — Шторм будет после обеда.
— Ладно, смельчаки, поплыли, — согласился капитан.
Теперь, прыгая по крутым свинцовым волнам и хлопая днищем, катер нес их вперед, против течения. В сумках у искателей приключений лежало по биноклю.
— Значит, горы рисовать едете? — перекрикивая шум волн, громко спросил капитан. — В шторм и бурю? С риском для жизни?
Крымов взглянул на спутницу — ответ был за ней.
— Да, будем ловить настроение! — ответила за обоих Кассандра.
— Главное, чтобы не молнию! — хохотнул капитан.
Мотор ревел, катер то и дело заливало брызгами. Хорошо, капитана и пассажиров защищала застекленная кабина с высокой крышей. Но этюдникам на открытой корме сильно доставалось.
В преддверии обещанного шторма катера поспешно разлетались по Волге, ища пристанища. Даже большие теплоходы, кажется, торопливо и нервно ползли в обе стороны по неспокойной свинцовой реке, в белую пену расшибая грозные волны.
В одиннадцать они прибыли на место, расплатились и попрощались с капитаном. Тот бросил им: «Возвращайтесь живыми!» — повернул катер и полетел назад так неистово, будто его преследовали.
Они поднимались по установленной зигзагами, с небольшими площадками, деревянной лестнице.
— А когда появляется призрак? — спросил Крымов. — Ну, если появляется, конечно. Во сколько он там грозит небесам?
— В полночь, конечно, — просто ответила его спутница. — Как и все уважающие себя призраки.
Взгляды Крымова и Кассандры так и тянулись вправо. На одной из дощатых площадок девушка остановилась, вытащила из сумки бинокль, приложила к глазам и направила на Царский утес. Исполинской каменной волной он нависал над Волгой. Утес сильно выделялся — гигантскими сколами, серо-желтыми скальными проемами он был обращен к великой реке. Весь покрытый лесами, он был гол каменистой верхушкой. Наблюдательная вышка, откуда видно полмира.
— Что видишь? — спросил Крымов.
— Пока ничего. Но тревога уже есть. Сердцем чую.
Даже не верилось, что в эту полночь им предстоит на свой страх и риск наведаться туда.
— Где же мы будем тусоваться до полуночи? — риторически спросил он. — Под деревом стоять — опасно, капитан прав. Молния попадет — в угольки превратимся.
— Решим по дороге. Там же гротов полно, пещер всяких. Забыли? Укроемся.
— Круто, — покачал головой детектив. — Забыл.
Около полудня небо плотно заволокло серыми тучами. Село разрослось в центре обширной долины — куда ни глянь, повсюду поднимались лесистые вершины. Когда два художника-самозванца входили в село Смирное, легендарный утес оставался позади и справа.
Старая дача живописца-отшельника Холмогорова, деревянная, с большими окнами, оказалась в самом центре поселка. Уже на подходе Кассандра позвонила художнику — телефон с его позволения дала замдиректора художественного музея Инесса Львовна Семипалова. Кассандра попросила подругу матери представить ее художницей. Только не журналисткой, а то откажет! Даже сообщила, что вновь стала рисовать и хочет соединить историю с изобразительным искусством. Семипалова сказала: «Пришлось его уговаривать, Касси. Но старик согласился». — «Спасибочки!» — нежно пропела хваткая журналистка и весело взглянула на Крымова:
— Учусь лгать у профессионала.