— Не обижайтесь на нее, Семен Александрович, — поспешил оправдаться Крымов. — Она — дитя. Это суперкроссовер, девочка. «Хаммер» отдыхает. Почти межпланетный корабль.

Журналистка пожала плечами:

— Ладно, мужчины, поверю вам на слово.

На этот раз молния блеснула куда ближе, над первыми вершинами гор, а потом покатился и раскатистый гром.

Холмогоров взглянул на темное небо:

— Сейчас заправлю бак — и в путь. А вы пока загружайте походные вещи. Дождевики в коридоре. Как я понимаю, бинокли вы не забыли?

— Конечно, нет! — откликнулся Крымов.

5

Быстро подступивший дождь уже вовсю хлестал по округе, дробью проходил по капоту «Нивы», бойко летевшей по сельской дороге в сторону Царского утеса и Волги. Еще даже не стемнело — поздняя весна, будто разъяв небеса во всю ширь, увеличила день. Быстро преодолев расстояние, машина повернула налево и ловко запрыгала по ухабам в сторону леса, рябого от дождя за стеклом. Совсем зыбким казался утес за ним. Смешанный лес приближался, разрастаясь в обе стороны. Сразу за ним раскинулись руины баронского поместья и начиналось подножие Царского утеса.

— Что вы будете делать, если увидите призрака? — спросил Холмогоров. — А, господин детектив? Вознесетесь к нему, заговорите с гостем из другого мира?

— Пока еще не знаю, — ответил Крымов. — Вначале надо увидеть его. Но буря намечается та еще, все может быть…

Детектив не соврал — он понятия не имел, что будет делать, когда увидит призрака барона. Ему обещал позвонить Долгополов — в тот самый час икс — и сказать, как быть. Но Профессор пока не звонил, и Крымова это настораживало.

«Нива» выехала к лесу, еще раз повернула налево и помчалась мимо него, а когда обогнула зеленый, умытый дождем массив, сразу оказалась у развалин баронской усадьбы. Тут когда-то поднимался дворец Людвига фон Шварца, здесь он устраивал свои пиры и оргии, сюда таскали ему демоны с горящими глазами сокровища из недр Царской горы и сюда он вызвал из преисподней Князя Тьмы. Отсюда много лет спустя он отправился в свое последнее путешествие, когда за ним пришли.

— Однажды мы едва не провалились сквозь сгнившие полы, — признался детектив. — Когда тут бегали пацанами.

— Мы тоже тут все облазили с друзьями, думали, вдруг найдем золотую монетку? — вздохнула на заднем сиденье Кассандра.

Дождь назойливо барабанил по капоту и лобовому стеклу машины. Стекали струйки воды, только дворники мучительно и нервно боролись с потоками на лобовом стекле. Еще один всполох молнии осветил сумрачное небо, и гром покатился уже совсем рядом.

— Нам стоит укрыться, и я знаю, где — сказал Холмогоров.

— Под каменной аркой? — спросил детектив.

— Точно.

Они проехали метров сто пятьдесят и встали под высокой каменной аркой, одиноко возвышавшейся над руинами.

— Ждать будем в машине? — спросил старый художник. — Или хотите сразу в пещеры?

Решили ждать в машине — в пещеры еще успеют.

— В термосе кофе, в пакете черный хлеб, колбаса, бутерброды с сыром, — сказал Холмогоров. — Да, и булочки с маком, очень вкусные, кстати. Подождем, а с темнотой выдвинемся к горе. Вы же оба были там, как я понимаю?

— Да, я все гроты облазила, даже в пещеры сунулась, чуть не заблудилась, — призналась Кассандра.

— Это там вы с глядачом столкнулись?

— Ага, и не только с ним.

— Налейте мне кофе, Кассандра, будьте любезны, — попросил Холмогоров. — Там есть несколько пятачков, с которых видна вершина. Есть относительно безопасные, но на другие, что повыше и тропки до которых поуже, лучше не подниматься.

— А вы на скольких были, Семен Александрович? — спросила Кассандра.

— Я был на всех, но днем и в хорошую погоду.

Кофе был выпит, колбаса съедена, бутерброды с сыром, черный хлеб и булки тоже. Быстро темнело. За стеклами «Нивы» хлестко гулял ливень. Пора было надевать дождевики и выходить в открытый шторм…

Они шли по лесной тропе, хорошо знакомой не только Холмогорову, но и Кассандре, и даже Крымову, который вспоминал эту местность, где бывал в юности много раз. Исполинская гора, названная Царским утесом, с обширным густым лесным загривком, каменистыми тропами, гротами и пещерами, с лысой вершиной, нависающая над Волгой крутым накатом, влекла многих туристов и путешественников. По преданиям, в недрах ее бурлили разумные силы природы, как добрые, так и злые, гнездились демонические духи, она была обжита всеми древними народами, которые тысячелетиями проходили по этим землям и сменяли друг друга. Эта гора была когда-то языческим алтарем для разных племен…

Подъем был пока что пологий, но чем выше они взбирались по каменистой тропе, мимо сосен и зарослей, тем он становился круче. Деревья отчасти защищали их от дождя, долгополые плащи с капюшонами тоже, но земля раскисала на камнях, и можно было здорово растянуться. С одного пятачка пик горы открывался неплохо, но хотелось пройти вверх еще немного. С другого вершина открывалась еще лучше, но вновь хотелось рискнуть и подняться еще. На втором по счету «этаже», кивнув на вершину, Холмогоров сказал:

— Отсюда я видел призрака. Но только в военно-полевой бинокль.

Они дошли до третьего «этажа».

— Темнеет, — заметил Крымов. — А со мной пожилой человек и дама, — риторически добавил он. — Предлагаю посовещаться. Будем идти дальше?

— Если подняться еще метров на сто, оттуда будет хорошо видна вершина, — твердо заявил Холмогоров.

— Я — за, — не раздумывая, сказала Кассандра.

Крымов усмехнулся:

— Ладно, пошли. Два безумца и один дурак.

— Как самокритично, — вздохнула девушка.

Теперь каждый метр давался им с трудом.

— Сколько еще до вашего пятачка, Семен Александрович? А то ведь рухнем — свернем шеи на фиг.

— А вы за мной идите, шаг в шаг, и не свернете.

В небе полыхали молнии, дождь мешал движению, а наступающий сумрак наводил тоску. Если бы не фонари, можно было садиться на камни и, кутаясь в дождевик, дожидаться утра.

Наконец они вышли на небольшое плато, откуда, если взглянуть вверх, была хорошо видна с северной стороны вершина Царского утеса. И они сами не успели заметить, как резко стемнело. Теперь весенние молнии блистали устрашающе и ярко, и гром тяжелыми раскатами катился над самыми их головами. Волги они не видели — она осталась по ту сторону горы. Далеко внизу, слева, за коврами лесов, открывалась долина с поселком Смирное, весело светясь огоньками. В скале справа зияла черная пещера, она так и манила к себе.

— Именно тут я и была, — сказала Кассандра. — Чуть не пропала…

— Да? — оглянулся Крымов. — И все равно сегодня пошла?

— Ну так теперь вы со мной, — ответила девушка. — И разве я упустила бы эту возможность?

— Я уже говорил: рисковая девочка. А с этого плато можно подняться еще? — спросил Крымов.

— Нет, — ответил Холмогоров. — Впереди есть тропинка, и она ведет наверх. Я прицеливался. Но она так узка, что по ней только кошка проскочит. На вершину Царского утеса ведут другие дороги — для людей здесь тупик.

Кажется, их голоса разбудили тьму вокруг и особенно густую темноту пещеры. Через шум дождя они услышали как будто шепот, сдавленное многоголосье, почти шипение.

— Смотрите! — негромко выпалила Кассандра. — Вон они!

Мужчины обернулись на пещеру. Там едва заметно сверкали красным светом две пары глаз.

— Это они? — спросил Крымов. — Те самые?

— Они, — кивнул Холмогоров. — Злобари…

— Значит, я не ошиблась тогда, — прошептала Кассандра. — Они уже подобрались ко мне — один из них. Вовремя спасли…

И тотчас у скалы, недалеко от края пещеры, во всполохе молнии все трое увидели старичка в плаще и с посохом. Но откуда он взялся? Рядом зияла расселина — сантиметров двадцать, не более того. Трещина на древней шкуре каменного исполина. Тайная дверь для небывалых существ…

— Иди сюда, золотоволосая дева, — назидательно сказал старичок. — И вы, путники, тоже. Этих не бойтесь! — повысил голос он, поднял посох, грозно потряс им — и две пары кровавых узких глаз исчезли во тьме. — Вон его бойтесь! — Он указал тем же посохом на каменистую дорогу. — Он обошел владения и идет сюда! Сегодня этой тропой. Ну же, скорее!

Смельчаки-путешественники оглянулись — по тропе, где только что шли они, поднимался человек с фонарем в руке. Фонарь светил умеренным изумрудно-бледным светом, но и сам человек светился, искрился зеленью, словно его одежда была щедро пропитана фосфором.

Холмогоров, Крымов и Кассандра бросились под прикрытие темноты. Старичок с посохом отступил, освобождая им место. Все вчетвером оказались в черной нише. В этот самый момент на плато вышел он — светящийся мутным зеленым светом, в старинном кафтане, в ботфортах, при шпаге, в шляпе с плюмажем.

— Зачем ему фонарь?

— Он слеп, как крот, — тихонько ответил старичок-глядач. — В этом мире вашем он почти слеп. Но чутье у него, как у волка.

Дойдя до середины плато, призрак остановился и посмотрел в черноту пещеры. Мутным зеленым светом блестели его мертвые выцветшие глаза, на испещренном морщинами неживом лице маской застыла ненависть. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом призрак, насторожившись, положил руку на эфес шпаги, поднял фонарь и сделал шаг в сторону пещеры. Трое и старичок отступили назад. Молния ослепительно прожгла ночь над самым Царским утесом, ударила вниз — факелом вспыхнула одна из вековых сосен, наверно самая высокая. Такая боль от яркого света пронзила призрака, исказилась маска неживого лица, что он еле удержался на ногах, едва не рассыпался в зеленую пыль.