— Что тебя беспокоит, милый? — прямо спросила я.

— Камень в квартире не нашли.

— Куда же он делся?

— Следователь предполагает, что Анна стояла затылком к улице, опершись спиной о подоконник. Булыжник угодил ей в череп и упал вниз, на тротуар.

— Следовательно, он во дворе.

— Нет, вспомни, ты же у них была в гостях, окна их квартиры выходят на шумный проспект.

— Хочешь сказать, орудие убийства вообще не нашли?

Иван Васильевич развел руками.

— Оперативники не сразу поняли, что нужно искать на улице. Лишь через день начали обшаривать окрестности и ничего не обнаружили; мало ли куда делось орудие убийства: его могли унести дети, замести дворники, мусорщики.

— Послушай! — вдруг осенило меня. — Насколько я помню, апартаменты Лени находятся на последнем этаже, это пентхаус.

— Да, — согласился Иван Васильевич, — и что с того?

— Значит, угодить в затылок Ане тяжелым предметом случайный прохожий не мог, — терпеливо объясняла я ход своих мыслей, — я плохо представляю себе человека, способного кинуть булыжник на столь внушительную высоту. Это должен быть исполин.

— Угу, — промычал супруг.

— Следовательно, надо обратить внимание на соседний дом, в особенности на те окна, которые расположены на одной линии с квартирой Сергеева. Я почти на сто процентов уверена, что убийца находился в том здании…

— Солнышко, — ласково прервал меня Иван Васильевич, — ты рассуждаешь прямо как начальник нашей службы безопасности, у него сложилась точь-в-точь такая же версия. Маленький нюанс: прямо за высоткой, в которой живет Леня, шумит оживленная магистраль, а за ней поле. Никаких близстоящих зданий там нет.

— Забавно, — удивилась я, — получается, нечто возникло из ниоткуда, убило несчастную Аню и пропало в никуда.

— Вот я и подумал, — не обращая внимания на мое замечание, продолжал Иван Васильевич, — может, ты поможешь? Милиция не намерена заниматься этим делом, висяк ментам не нужен. Они уже оформили происшедшее как несчастный случай и умыли руки. Но мне Леня не чужой, я хочу узнать правду, найти убийцу и покарать его.

— Мало найдется на свете людей, для которых слово «дружба» не пустой звук! — восхитилась я.

— Наша служба безопасности начала собственное расследование, но понимаешь, душенька, сотрудники ее — бывшие милиционеры, манеры у них соответственные, — объяснял муж, — суют удостоверение под нос, сдвигают брови, раздувают щеки… Не всякий человек захочет откровенничать с ментами. Ты уже пару раз выполняла для меня деликатные поручения, выручи и сейчас.

— С огромным удовольствием, — подскочила я на стуле, — я живу лишь для того, чтобы служить тебе.

— Ты умная, наблюдательная и в придачу симпатичная, миловидная женщина, походи, потолкайся на месте преступления, загляни в булочную, поднимись к Лене в квартиру, вырази от нашего имени соболезнование Елизавете, — проинструктировал меня Иван Васильевич, доедая последний эклер.

На следующее утро я, надев элегантный, но скромный костюм, вошла в булочную, где некоторое время назад подвернула ногу Лиза, сделала пару шагов и с легким вскриком осела на пол.

— Ох ты, господи! — испугалась симпатичная толстушка, стоявшая за прилавком. — Что же вы так неосторожно.

— На плитке поскользнулась, — прошептала я, продолжая сидеть, — ой как больно!

— Встать можете? — забеспокоилась продавщица.

— Попытаюсь, — пробормотала я.

Из подсобного помещения выглянула еще одна девушка.

— Лика, что случилось?

— Да вот, опять покупательница упала, — зачастила Лика, — ну скажи, Катюха, че нам делать?

— Говорили же заведующей, — начала злиться Катя, — покрытие скользкое!

— У вас часто тут люди травмируются? — спросила я, делая попытку подняться.

— Давайте помогу, — захлопотала Катя, — потихонечку, вот так, осторожненько… сюда, в кабинет… Уф! Садитесь! Хотите чаю?

— Не откажусь, — улыбнулась я, — очень испугалась, вдруг ногу сломала, но раз иду, значит, кость цела!

— А я-то как перепужалась! — затрясла головой Катерина. — Я тут пару недель назад в такую передрягу влипла. Представляете, пришла женщина и свалилась!

— У вас и впрямь скользкая плитка, — согласилась я. — Что, бедняга ногу сломала?

— Сумела встать, — тараторила Катя, — но, видно, ей совсем плохо было, пришлось мне ее домой провожать. Поднялись в квартиру, а там… труп!!!

— Мама!!! — прижала я руки к щекам. — Не может быть! Настоящий?

— Кровищи полно, — начала живописать ситуацию собеседница, — жуть и мрак! Потом меня в ментовку таскали. А я чего? Ничего! Чуть сознание не потеряла! Держу духи и стою в оцепенении.

— При чем тут духи? — делано удивилась я.

— Да Лиза, так эту даму зовут, — словоохотливо продолжала Катя, — сначала мне деньги совала, только разве за помощь плату берут? Я отказалась, конечно, дама расстроилась и сказала: «Купила себе отличный парфюм, прыснулась разок — и аллергия началась. Давай тебе подарю? Это же не обидно — флакон принять».

— И вы согласились?

— Ага, — закивала Катерина и ткнула пальцем в коробочку, стоящую на сейфе, — вот он.

— Вы решили их домой не относить? Муж ревнивый? — засмеялась я. — И у меня такой же. Потом вопросов не оберешься, пристанет репьем: где взяла, кто подарил, не ври, любовник дал!

— Нет, — ответила Катерина, — мой не такой, у нас полное доверие. Просто я не люблю духи, а вот свекровь от них тащится! У нее скоро день рождения, вот я и подумала на подарке сэкономить. Духи очень дорогие, мне такие не по карману, поэтому я их в кабинете держу, чтоб свекровь раньше времени не узнала.

— Можно взглянуть на упаковку? — попросила я.

— Мне не жалко, — разрешила Катя, — любуйтесь.

— Настоящая Франция, — восхитилась я, — тысячи три стоят.

— А я о чем! Не с рынка подделка! Коробочка новая, в целлофане, сверху бумажечка с печатью.

— Повезло вам, — сказала я.

— Это точно, — восторженно подтвердила девушка, — теперь на целый год любимой невесткой стану.

Поболтав еще с милой булочницей о пустяках, я поблагодарила ее за отличный чай, вышла на улицу, перестала хромать и пошла к дому Лени. Недалеко от входа в его подъезд раньше стоял лоток с цветами. Мы с Иваном Васильевичем, до того как Сергеевы обзавелись младенцем, часто бывали у Лени и всегда покупали для Ани розы именно в этом месте. Но сегодня привычной «клумбы» на тротуаре не оказалось.

Я в некоторой растерянности поозиралась по сторонам и подошла к оранжевой будке, где сидела газетчица, купила несколько безобразно дорогих изданий и спросила:

— Тут совсем недавно вроде букетами торговали?

— Идите к метро, — посоветовала тетка, страшно довольная полученной выручкой, — они туда переехали.

— Надо же, — удивилась я, — с чего же они дислокацию поменяли?

— Я Леське давно говорила, — вступила в разговор газетчица, — на плохом месте устроилась! Прямо у дома! А если какой идиот че сверху швырнет? Либо тебе по башке угодит, либо товар помнет, еще неизвестно, что хуже, с хозяином не расплатиться, он не растеряется, спишет на дуру ущерб со всех лотков! Леська только ругалась и меня идиоткой обзывала: «Молчи, Ленка, тут дом богатый, каждый день у них праздники, гости лентой тянутся, букеты хватают, выручка большая». И чего?

— Что? — проявила я крайнюю заинтересованность.

— Дык по-моему вышло, — оперлась грудью о прилавок тетка, — покидали из окна лабуду, в розы попали, поломались они! Слава богу, хоть немного спортилось, Леська потом их обрезала, в губку воткнула, и как эту… ну… такое слово еще неприличное есть…

— Икебана? — подсказала я.

— Во! Точно! За икебабу выдала, — усмехнулась газетчица, — но наутро сюда не встала, точку сменила.

— Что же в палатку бросили?

— Дерьмо всякое, — покачала головой Лена, — детские игрушки, деревянные, раскрашенные! Я Леське предложила: «Сбегай к охране, узнай, у кого дети есть, ясно же — малыш безобразничал, за которым нянечка не углядела». Хорошо, что только цветам досталось, а кабы Леське по башке? Все, натягивай белые тапки! Тут богатенькие проживают, им ведро роз купить, как мне чихнуть. Но Леська просто перебралась к метро и прогадала!

— Почему же? — продолжала я занимательную беседу.

— Наверх глянь!

Я послушно задрала голову.

— Вишь последний этаж? Окон полно, сплошное стекло, — понизила голос Лена, — там олигарх поселился, один весь периметр занимает, у него жена померла. Так народ пер вдовцу соболезнование высказать, ну, понятное дело, цветов хотели четное количество, а Леська умелась, упустила сладкий момент.

— Значит, Леся уехала до смерти женщины? — уточнила я.

— Сначала дрянь сверху свалилась, потом глядим, часа через два ментов накатило! Море!

— Точно игрушки падали? Может, камни? — спросила я.

Лена ухмыльнулась, наклонилась, вынула из-под прилавка мешок и начала демонстрировать мне его содержание.

— Во, глянь! Пирамидка, совсем новая, прямо в упаковке, бусики россыпью. Я то, что не раскололось, подобрала, к дочке в выходные поеду, подарок отвезу. Еще всякие деревяшки имелись, разноцветные, вроде машинка, но она разломалась, и совсем непонятные кучки еще лежали.