Бабуля

Диана выросла в детском доме и только недавно научилась не стесняться этого факта. Ох, досталось ей в жизни — до сих пор в памяти холодные прутья кровати. Нет, детей там кормили, одевали, учили. По праздникам всей «семьей» пекли пироги. Вот только не хватало сил штатным мамам. И зарплаты не хватало.

Поэтому мамы часто менялись. Только успеваешь к одной привыкнуть, как она уже исчезла. Приходит новая. Ты ее обнимаешь, а она смотрит на часы — надо успеть на улицу всю группу вывести.

Нет, не наказывали. Не обижали. А только душа Дианы потихоньку каменела. Ну, а как быть ей, душе, если из нее все время с кровью вырывают кусочки?

К 18 Диана стала высокой, стройной красавицей с холодными глазами. Отучилась на повара и поскорее устроилась на работу, чтобы получить себя в полное свое распоряжение. Чтобы себя содержать, чтобы себя уважать. Любить?

Нет. Диана не знала, как это.

Потом — будто компенсацию за тоску — она получила диплом, приглашение работать в одном из центральных кафе и ключи от однушки на окраине.

Это было невероятное счастье. Диана не чувствовала усталости, работая в две смены, чтобы поскорее обустроить дом. Каждая самостоятельная покупка для нее была событием — утюг, скромный диван, простенький, но СВОЙ стол на кухню…

За год она обросла солидным хозяйством, в котором было все необходимое, кроме одного — уюта. А где было научиться уюту? Повторить детдомовский интерьер с фикусами и розовенькими гардинами она не хотела. А какой-то другой не видела. В общем, квартира ее была больше похожа на берлогу холостяка, чем на домик принцессы.

Но ее все устраивало. И то, что коллеги не сильно пристают с расспросами о личной жизни. И что друзей особенно нет. Отчего-то ей совсем не хотелось дружить и общаться. Как будто в детстве выключило какую-то важную кнопку.

Если вдруг на улице на нее смотрел симпатичный парень, Диана опускала взгляд и старалась поскорее убежать. Не любила, когда спрашивали, как пройти куда-то — просто махала рукой и тоже убегала. Вот не могла переключиться на отношения с людьми, хоть убей.

В тот вечер она бежала с работы, сгибаясь под тяжестью пакетов с краской, кистями, клеем. Решила в выходные самостоятельно покрасить балкон. Цвет хороший, немаркий — темно-серый… Прокручивала в уме, чем прикроет пол, куда нальет растворитель…

И тут вдруг увидела бабульку, которая еле-еле тащила сумку с продуктами.

Ну, прошла бы мимо — свои пакеты не легкие. Да и ползет бабулька медленнее черепахи, а у Дианы дома дел по горло. Даже если она в зубы возьмет бабулину сумку, чтобы помочь нести, — саму-то ее как ускорить? На плечи посадить?

Диана ускорила шаг, стараясь не смотреть на сгорбленную медленную фигуру. Расстояние между ними увеличивалось.

А потом девушка вдруг остановилась, ругаясь в душе всеми теми словами, которым ее научили веселые детдомовские мальчики. Оставила свою поклажу в свете фонаря и вернулась к бабуле:

— Давайте помогу.

— Ой, что вы! Что вы! Спасибо! Я сама…

Но Диана уже понимала, что не оставит старушенцию. Один раз посмотрела на сморщенное лицо, заглянула в бесцветные запавшие глаза — и все. Как будто кто-то строгий и большой сверху постучал по плечу — только не бросай!

— Давайте. Вам же тяжело.

Диана просто перехватила тяжесть из бабулиных рук.

— Там картошка, лучок! Пакет молока! Еще капусты купила, хочу поставить… А вы еще капусту не ставили?

— Еще не ставила, — мрачно ответила Диана, стараясь не сильно спешить, поскольку бабуля совсем плохо шла.

Она эту капусту вообще никогда в жизни не ставила и не собиралась, хотя на поварском деле научили, конечно. Но то — для других. А для себя Диана вполне обходилась покупными пельменями.

— Я-то на дачу уже давно не езжу — ноги совсем больные стали. Там у меня и капуста была, и картошка своя. Как-то десять мешков привезла! А сейчас уже здоровье не то. Болею все время. Утром проснусь — руки холодные. Пока поставлю чайник, пока согреюсь… Старость — грустное время…

— Уга. — Диана старалась не слушать старушечье бормотание, с тревогой осматривалась вокруг. Вдруг какой-нибудь шальной прохожий заберет ее одинокие пакеты?

— А вы, деточка, откуда так поздно?

— С работы.

— А где работаете?

Уф. Только не это! Диана была готова дотащить сумки, но вываливать личное чужой бабке точно не собиралась.

— Вы где живете? Куда сумку-то доставить?

— А вон в том доме высоком живу, деточка.

— О, так и я там живу!

— Правда? Ой, какое счастье… А вы в какой квартире?

Ага, как же! Так Диана и сказала, в какой! Чтобы потом божий одуванчик к ней на чай каждое утро бегал?

— Я сейчас сумку до фонаря донесу, потом свои сумки к подъезду подброшу и за вами вернусь, окей?

— Конечно, окей! Деточка вы моя… Свою тяжесть тащите, а еще и мне помогаете… Вот есть же сердечные люди на свете!

Диана отмахнулась от этих слов — отчего-то так задели, что чуть не разревелась.

— Ждите здесь! Я через две минуты вернусь!

Она бухнула старушкину сумку на скамейку у фонаря, подхватила свои пакеты и потащила к подъезду.

Руки так болели от врезавшихся полиэтиленовых ручек, что мысли были только об этом. Еще Диана немножко злилась на бабку за медлительность и болтливость, да и за пакеты начала переживать по новому кругу — теперь-то их, одиноко торчащих у подъезда, точно кто-то подтырит!

Но помчалась к бабуле назад бегом. Не было и мысли, что можно ее там оставить.

Вот так в три приема добрались до дома.

Оказалось, что бабуля живет в том же подъезде, только на втором этаже. И даже в такой же «однушке». И дверь такая же «типовая», покрытая серой краской. Диана внесла сумку в коридор, вдохнула в легкие квартирный запах… Старостью пахнет. Чистенько, пусто — и старость.

Что у нее за запах — не объяснить. Такой сладковатый, нафталиновый, очень грустный.

— Деточка, как вас зовут?

— Диана.

— А меня Мария Михайловна. Спасибо вам, милая. Везет мне на добрых людей… Будьте здоровы, деточка.

В выходные Диана покрасила балкон, выдраила полы и плитку в ванной. Оставила набираться воду в ведро, сама побежала ответить на телефонный звонок…

Позвонил Димка Трифонов — дружок из детского дома. Ничего себе! Больше года не общались. Диана была смущена и рада. Как будто кто-то родной нашелся. Да так и есть — родной! Вместе росли в одной детдомовской песочнице.

Димка вернулся из армии, тоже оформлял жилье неподалеку и хотел проконсультироваться сразу по всем вопросам. Ну, и просто поболтать. Хотя — как и Диана — был не из разговорчивых. Но незаметно протрещали минут двадцать.

И только когда на полу вдруг заблестела вода, Диана с ужасом вспомнила про ведро…

Простынями высушила полы и вдруг поняла, что вода могла залить соседей снизу!

А снизу — Мария Михайловна…

— Кто там?

— Мария Михайловна, это Диана, соседка! Я вам сумку несла!

— Деточка! Конечно! Как я рада!

Бабуля открыла дверь с улыбкой и не сразу поняла, почему Диана с таким напряженным лицом метнулась в ванную.

— Я вас не затопила?

— Меня? Ох, да меня уже давно затопили… Сразу после заселения дома трубы лопнули от мороза… Так с тех пор — вот…

Убогая ванная бабули была вся в древних потеках.

Но свежих вроде не наблюдалось. Диана выдохнула.

Бабуля упросила выпить чаю. Ну, хорошо, пять минут можно посидеть. Заодно и к потолку на кухне присмотреться — вдруг туда затекло?

Бабуля все щебетала. И хотя Диана не слушала, но в памяти засело тоскливое слово — ОДИНОЧЕСТВО. Сын разменял старую квартиру, перевез маму на окраину, сам с женой обосновался где-то в центре. Но не сложилось у них. Запил сын. И в тридцать три года — инфаркт. У невестки сейчас другая семья, бабуле она не звонила уже пять лет. Других родственников нет — все умерли. Так и осталась Мария Михайловна одна.

Ох, как живо Диане вспомнились холодные прутья кровати. «Одна» — самое страшное слово на свете. И снова как будто кто-то развернул Диану в сторону Марии Михайловны и произнес Дианиным голосом:

— Я к вам завтра утром зайду. Чаю попьем, хорошо?

Так и повелось. Перед работой Диана забегала к Марии Михайловне. Если успевала — быстро пила чай. А не успевала — просто захватывала пакет с мусором или отдавала купленные накануне сушки. Постепенно их дружба стала такой крепкой, что бабуля начала доверять Диане свои пенсионные грошики — и Диана заходила за продуктами. Конечно, добавляла своих денег, чтобы купить не только самое необходимое, но и, например, любимое бабулино шоколадное масло.

А у Марии Михайловны хранился комплект ключей от Дианиной квартиры, и она заглядывала днем, чтобы прибраться, протереть пыль, погладить белье. Потихоньку возилась, наводя в квартире «деточки» порядок. Диана сама не заметила, как в квартире появились салфеточки, цветы и даже шикарные лоскутные покрывала, которые Мария Михайловна с большим удовольствием шила…

А спустя год в их компании стало одним человеком больше.

Тот самый Димка, который сначала забегал просто поболтать да посоветоваться, вдруг задержался. И надолго. Диана сама не заметила, как… Влюбилась, что ли? Димка умел формулировать лучше. И в один прекрасный день, смущаясь, он сделал Диане предложение…