25 трупов страшной общаги
Сборник рассказов
Александр Прокопович
Сад коменданта
Глава первая
Ангелы не падают
— Не думал, что они такие большие. — Василию Николаевичу Петровскому нравилось увиденное.
Крылья мертвой девушки, лежащей у ног Петровского, были размахом метров двадцать, хватило бы небольшому самолету.
— На таких, наверное, можно и еще с собой кого-то потянуть…
Младший следователь Дарья Рыжикова попыталась представить себе девушку, летящую с Василием Николаевичем, прижимая того к груди… Одна версия падения появилась. Петровского — мужчину, который был одновременно высоким и толстым, словно его вертикальное и горизонтальное измерения находились в бесконечной конкуренции, — могли удержать в воздухе не каждые крылья.
Даша старалась держаться рядом с шефом, что было тяжко. Дарья была упорной. Траектория движения Петровского была непредсказуема. Пчела вокруг блюдца с медом — то дальше, то ближе, ясно, что вот-вот присядет на край, но поди угадай когда.
Петровский остановился, младший следователь неизбежно врезалась в тушу начальства.
— Это маньяк так развлекается? — робко, куда-то в область лопаток Петровского, проговорила Дарья.
— Маньяку придется поработать, чтобы найти еще одну жертву. Кого-то похожего. — Старший следователь Петровский отошел к детской площадке и с живостью, не предполагавшейся по соотношению вес/рост/возраст, взобрался на горку, чтобы изучить картинку с высоты. — Может, это и не маньяк вовсе?
Длинноногая блондинка лежала ничком, впечатавшись головой в землю. Без одежды, что позволяло оценить фигуру и ослепительно-белую кожу. Крылья картинку не портили. Казалось, просто два полотна телесного цвета слева и справа от тела. Только кто-то их вшил в район лопаток. Неочевидно вшил, будто они оттуда росли.
— А она довольно крупная, — поделился Петровский. — Так сразу и не скажешь.
— Метр девяносто восемь, — конкретизировала Дарья. — Надо баскетбольные клубы опросить.
— С такой-то грудью? — Петровский, казалось, все никак не мог выбрать: скатиться по горке или все-таки спуститься по лесенке.
Как следователь определил «такую-то» грудь, осталось для Даши загадкой. Вероятно, большой опыт наблюдения за женщинами, лежащими на животе.
— Забавно, у нас тот редкий случай, когда стоишь одновременно на месте преступления и на орудии убийства, — в голосе Петровского явно различалась радость. Редкие случаи он любил.
— Она же упала…
— Но смерть наступила не от падения, а от его финальной фазы. Удара об землю. Вероятно. Кстати, откуда она могла тут упасть?
Петровский и Даша одновременно посмотрели вверх — ничего, кроме затянутого тучами неба, они рассмотреть не смогли.
— Сбросили с самолета?
Детская площадка, а за ней пустырь с единственным домом, почти сливающимся с вечно хмурым небом города. Старая общага. Та самая. Петровский знал: если это дело относится к общаге, а так, скорее всего, и окажется, то его можно даже не расследовать. Мертвая девушка с крыльями и общага — совпадения случаются. Наверное.
— Поговоришь с комендантом или мне самому? — Петровский вспомнил последнее общение с Константином Марковым и как-то сразу потерял интерес.
— Конечно. — У Дарьи воспоминания были совсем другие. — А вдруг наша жертва ангел?
— Ангелы не падают.
* * *
Конверт.
В последний раз Костя Марков получал письмо… очень похоже на то, что он не просто не мог вспомнить, а вообще никогда не получал настоящих писем. Чтобы вот в бумажном конверте и с маркой. Лось на марке шел куда-то против сильного ветра, чудом не падая в жуткой фиолетовой метели.
Проблема заключалась в том, что почтальон в общагу не заходит. Сюда и уголовный розыск заходит, только если очень попросит, а комендант разрешит. Константин Марков — комендант Старой общаги — очень хотел конверт выбросить.
Их не волновал ветер. Трое стояли у Старой общаги в строгой позиции участников странного кордебалета. Три параллельных взгляда, одеты точно не по погоде, но как-то погода — традиционная местная со снегодождем и умеренным штормом — проходила мимо. Не задевая.
Полина. Точнее — всегда с отчеством, Полина Сергеевна. Невысокая, с отсутствующей талией. Не толстая. Просто фигура выдалась прямоугольником — что уж тут. Зато туфли из тех марок, что надевать — да, носить — только ступая по коврам и мрамору. Точно не по асфальту. Платье. Такие хороши на съемках. Застыть, подождать, пока сфотографируют, и сразу переодеваться во что-то, в чем можно жить, а не позировать. Вероятно, где-то рядом скрывался «бентли» с чутким водителем, чтобы моментально явиться по зову (по нахмуренной брови) пассажира.
Взгляд у Полины Сергеевны неожиданно — учительский. Строгий, из тех, что вспоминаешь и «повторение, которое мать учения» и «терпение и труд» — как-то сам все сразу понимаешь, и никаких надежд.
Рядом — высокий, немного согнувшийся, будто ширина костей и набор мышц с трудом справляются с ростом. Борис. Чаще — Боренька. Его лимонные кроссовки, алый спортивный костюм, темно-синяя бейсболка не справлялись с задачей вытравить бледность, невзрачность из человека молодого наверно, молодого.
Третий. Леонид. Джинсы, поло, туфли, бахилы. Все дорогое, даже бахилы — двойные, белоснежные. Сидел человек в кресле у стоматолога, полоскал ротовую полость синей жидкостью, вышел отдышаться — и вот, стоит, смотрит.
Ведьма и два колдуна. Трое и общага. Общаге было все равно. Костя оценил и неподвижность, и параллельность троицы. Конверт открыл, письмо прочитал. Выбросил. Лихо занимало апартаменты в общаге. И пусть оно было скорее узником, чем жильцом, никто не мог нанести вред любому постояльцу Дома Чудовищ. Так было, и так будет.
Существо с десятиметровыми крыльями должно было доказать коменданту, что у троицы есть желание, возможность и воля.
Константин Марков знал, что чудовища иногда умирают. Особенно, если сталкиваются с другими. А вот полиция мешала, и это было некомфортно.
Глава вторая
Охота на живца
Каблуки мешали, но всегда срабатывали. Шуба, сумочка работали с надежностью, доступной только самым простым инструментам. Молоток, топор, плоскогубцы.
Важно было выбрать правильное место. Никаких подворотен. Невский проспект остался за спиной, все еще респектабельна Пушкинская, еще несколько шагов — вот и Коломенская. От угла можно при желании рассмотреть троллейбус, направляющийся к Московскому вокзалу, но ты уже в другом Петербурге. У Клариссы был дар. Каблуки, шуба, сумочка срабатывали всегда. Одиннадцать вечера, на Невском все живо, тут, в двух кварталах, — все умерло. Только она и эти трое. Клюнули.
Никакой фантазии, никакой игры. Вынырнули из-под арки, догнали. Который поменьше, вцепился в сумку. Второй придержал ее за плечи. Чтобы остановилась. Третий, наверное, главный, зашел спереди. Еще рано, надо немного подождать…
— Женщина, — вероятно, в этот момент он себе нравился, до флирта всего чуть-чуть, вот только «женщина» — какое уж тут ухаживание, — ты не сопротивляйся, и мы отпустим. Целенькую.
Нож. Обычно до такого не доходило. Решил напугать? Троих-то на одну маломощную мадам мало, нужно еще и холодным оружием взбодрить.
— Берите что хотите… — Клариссе нравился этот момент. Адреналин у нападавших все еще работал, но плечи немного опустились, руки расслабились, пацаны выдохнули. Осталось одно. Кларисса обняла того, что с ножом. Так, чтобы перехватить руку. Все.
Прошло совсем немного времени, пока они поняли — они не могут ничего. Кларисса не сопротивлялась. Она питалась. Не было никакой сумочки, никакой шубы и никаких каблучков. Было чудище Кларисса, которое могло сожрать, выпить без остатка любого, до кого дотянулось. Или того, кто дотянулся до нее.
С точки зрения человеческой — она была голой. Кларисса умела превращаться во что угодно, любой формы, цвета и фактуры. Сейчас ее части тела были очень похожи на одежду, на сумочку, на туфли, все то, что обещало деньги и никакого сопротивления. Червяк на крючке. С очень короткой леской.
Кларисса все делала аккуратно. За углом в мусорном ящике ее ждал заготовленный пакет, там же дожидался телефон в настоящей сумке. Туда она собрала одежду, оставшуюся от троих. Ее она выбросит в такой же ящик, но в другом районе. Никто никогда не найдет ничего, что сможет хоть как-то объяснить, что произошло. Даже если кто-то что-то видел. Что он видел?
Как обычно, после трапезы было легко и хорошо. Она немного тупела. Просто кровь отливала от ее странного мозга, чуть меньше кислорода, чуть меньше концентрации. Что за ней следят, она почувствовала, уже почти дойдя до Общаги. Снова трое. Только это точно были не гопники.
Ее этому не учили, сейчас работали инстинкты. Кларисса могла быть не только ловушкой, она могла просто напасть. Очень быстро. Чудовище не предоставило колдуну ни одного шанса. Боренька успел только заметить, что у нее что-то не то с лицом. У Клариссы всегда были проблемы с этой частью ее образа. Слишком много деталей удерживать в правильном положении было трудно. Особенно сейчас, когда она была сытой и напуганной одновременно.
