— Безнадега! — прошептал Луноход.

Шепот получился жалостливым, полным настоящей, непроглядной безнадежности. Это прозвучало настолько горестно, что Спартак бросил на него взгляд, полный неприкрытой ненависти.

— Оставь его, — Клим предупредил действия Спартака.

Тот заскрипел зубами так, будто перетирал песок, но никакой другой агрессии не проявил.

— А чего он? — Спартак зыркнул на Лунохода. — Вон вход. Внутри найдем, где отсидеться. Ночь протянем там, а утром выход найдем. Нытье его уже надоело…

— Это у тебя все просто. И у меня. А Луноход невезучий очень. Хотя недавно в первых добытчиках ходил. — Клим пригляделся к узкому проему в цеховых воротах. Внутри царил мрак и ничего не получалось разглядеть. — А потом все поменялось до неузнаваемости. Теперь удача от него шарахается. Эй, Луноход, признавайся, что ты такого натворил? Все время проводишь на территориях, а хабара уж год как добыть не можешь. Что с тобой случилось, что ты начал от простеньких аномалий шарахаться, как от огня? Молчишь?

Луноход молчал и вид имел отрешенный и безразличный. Его не пугали кулаки Спартака, он смотрел немного левее входа в цех. Там, вдоль стены старых гаражей со вздутым рубероидом, на крыше ползала белая взвесь из ярких снежинок. Светлые кристаллики лениво перетекали по замшелым кирпичам, то замирая, то снова приходя в движение. Лишь иногда некоторые из них делали слабые попытки двинуться в его, Лунохода, сторону, но, пролетая не больше пяти сантиметров, останавливались и возвращались. Но это пока. Стоит ему приблизиться все пойдет по-другому.

— Что? — нахмурился Спартак.

Его явно подмывало поскорее укрыться в здании цеха. Он требовал привести его именно сюда и теперь хотел поставить между собой и выбросом толстые цеховые стены. Не знает, наивный, что внутри может оказаться хуже, чем снаружи.

— А то, что Луноход темная лошадка. К нему неудачи как блохи липнут, а он лезет в самое пекло. — Клим снова уставился на ворота. Тема была ему неприятна, необходимо было быстро принимать решение — на улице стремительно темнело, и сквозь серую пелену все отчетливее проглядывались вспышки неземного сияния, неся в себе неминуемую гибель.

— Так это из-за него все? Зачем мы его подобрали? — тихо прошипел Спартак. — Пусть валит на все четыре стороны.

Он надвинулся на притихшего Лунохода, собираясь избавиться от опасной обузы, если не пинками, так прикладом или пулей.

— Нельзя! — вскочил Клим.

Он толкнул Спартака ладонью в грудь. От неожиданности тот отступил на шаг. По его сверкнувшим глазам Клим понял, если бы он не был нужен Спартаку как проводник, то расправа была бы молниеносной и жестокой.

— Нельзя так. Хочешь, чтобы Стая снова почуяла кровь? Во второй раз не отвертимся. Да и не успеем новое укрытие найти, — он ткнул пальцем в разгорающееся на западе «северное сияние».

— За волною спит дракон, за драконом — ад. А за адом, среди бури, ты отыщешь Зиккурат!

Неожиданно Клим понял, что он слышит. Не слова. Луноход машинально отстукивал ритм по стволу дерева. Тук. Тук. Тук-тук-тук! И снова. Именно этот мотив подвывала Образина, сидя у колодца или ступенек харчевни в ожидании подачек. Когда она успокаивалась, теребя узелки и погремушки на груди, можно было узнать отдельные слова. А ведь она не всегда была Образиной, на которую старались не смотреть даже самые бывалые. Кое-кто еще помнил её другой, безумно красивой и убийственно беспринципной и коварной, прозванной за это Ехидной. Пока она с Вороном и Севой не отправилась искать Зиккурат. Луноход в те времена отирался с ними, а когда они исчезли, отправился в вольное плаванье. Говаривали, что у нее была часть дневника… Неужели подсказка?!

— Что? — вырвалось у Клима. — Что ты поешь?!

— Да ничего, — неожиданно зло выдал Луноход. — Для тебя ничего!

Он выпрямился, словно пружина, и Клима отбросило. Сбив с ног, Луноход со всей прыти рванул к двери в цех. Спартак вскинул автомат, но не выстрелил.

— Скорее, за ним! — закричал Клим, вскакивая с земли.

Луноход юркнул в ворота, и белая метелица, ползающая по стене, обрушилась вниз, как цунами, замельтешив не хуже настоящего бурана.

— Не останавливайся! — выкрикнул Клим и кинулся в самый центр псевдоснежного облака. — Дыхание задержи.

Есть у человека такое свойство — двигаться вперед, даже когда сознание вопит об окружающей опасности и приказывает развернуться и отступить. Спартак ринулся следом за Климом в узкий проход, заполненный мельтешащими частицами, способными обглодать до костей. Но, едва достигнув дверей, аномалия отпрянула, распласталась по стене гаража и стала стекать вниз, образуя перед входом неряшливое пятно. Они успели проскочить. Клим захлопнул дверь и указал на лестницу.

— Стой… можно отдышаться, — выдохнул он, когда они поднялись на второй ярус. — Пенка не поднимется вверх… пока не заполнит все внизу, а… а с улицы вообще не полезет. Скоро дождь будет… Во время Шторма всегда дождь… Смоет эту гадость.

— Понятно, — ответил Спартак… — Вокруг оглядись, может, нашего приятеля заметишь.

Он достал нож и принялся ковырять толстую деревянную дверь с истлевшей табличкой посередине. Лунохода нигде не было видно. Хоть они и отстали от него буквально на секунду, но сталкер, как сквозь землю провалился. Зато у Клима похолодело внутри, когда он услышал, как хрустят трубы, идущие через цех от резервуаров. Будто орды крыс и кроликов беспрерывно грызли что-то. Цистерны оказались заполнены Хлорной Пенкой под завязку. Неизвестно, сколько времени аномалия просачивалась или образовывалась внутри, но теперь была готова вырваться, удерживаемая только скрипящими листами ржавого металла.

— Иди сюда, — позвал Спартак из-за двери, у него получилось взломать старый замок. — Ты говорил, химза должна помочь?

Клим заглянул за дверь с облупившейся краской. До катаклизма тут был пост гражданской обороны, постепенно превращенный в каморку для разного хлама. По углам валялись трубки, ржавые фильтры, прохудившиеся противогазы. Отдельной грудой были навалены костюмы химзащиты. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — они истлели до дыр и уже ни на что не были годны.

— Не туда смотришь, — Спартак показал в шкафчик, где стопкой лежали комплекты в герметичных упаковках.

Эти оказались вполне нормальными — пересыпанные тальком и изолированные от внешних факторов, они уцелели. В деревянных ящиках нашлись новые фильтры, запечатанные в вощеную бумагу. Облачаясь, Клим так обрадовался находке, что на несколько минут забыл про Лунохода. Но относительную тишину цеха нарушил звон бьющегося стекла. Клим и Спартак переглянулись. Снова загрохотали осколки, Луноход специально бил толстые цеховые стекла.

— Здесь останься, найди укрытие от Шторма, — скомандовал Спартак, недвусмысленно перехватывая автомат.

Он уже облачился и шагнул наружу.

— Подожди, — Клим поспешил за ним.

— Что еще? — Спартак заметно злился.

Клим тоже ощущал возросшее до предела напряжение, разлитое в воздухе. Будто невидимые руки хватали за одежду и тянули в разные стороны.

— У него с собой артефакт. Нечто мощное. Скорее всего, спайка из нескольких. Вот почему он бедствовал — все это время подбирал только то, что надо, и сливал, спаивал. Помнишь, как аномалия обрушилась, но отпрыгнула? И мародеры должны были застрелить нас, но промахивались. И оружия у него с собой нет, знает, что не сможет даже приблизительно выстрелить в нужную сторону. Я слишком поздно догадался.

От длинного, трескучего раската грома задрожали стены. Звон стекла прекратился и в наступившей тишине послышались хруст и удаляющийся топот.

— Он на гаражах! — догадался Спартак.

Через пару минут они нашли выбитые стекла и выскочили на крыши гаражей, выстроенных вдоль стены цеха. Луноход стоял в тени нависших над ним резервуаров, но не заметить его было невозможно — в руках сталкера светились два объекта. Один очень походил на обломок кристаллического льда с шариками темных вкраплений, полыхал бледно-голубым светом. Второй, Сахарная Губка, размером с кулак, излучал сильный оранжевый ореол.

— Стой! — выкрикнул Клим, а Спартак вскинул оружие.

Луноход повернулся к ним. За его спиной, на западе, полыхали молнии. Серая пелена сгустилась и стремительно двигалась, скручиваясь в тугую воронку колоссальных размеров. Шторм вырвался на просторы и стремительно расширялся во все стороны.

— Долго же ты соображал, — сказал Луноход. — Я уж думал — не догадаешься.

— Брось… — не слушал его Клим.

— Бросить? Я столько времени носил один из них с собой и боялся что второй в это время кто-то прикарманит. Столько пережил, пока собрал все части. И теперь бросить? Нет, мы слишком долго были вместе, теперь они — часть меня.

— Зря старался. Это все бредни!

— Ты сам читал дневники старика. Там ясно написано, как можно отыскать следы Зиккурата, и что укажет путь. Но тебе, конечно же, не досталось всех страниц? — Луноход нервно хихикнул. — Не хватало только немного крови. Думал использовать свою, а тут вы подвернулись. Жаль, не дошли до Радиорубки. Верное место там, но тут близко, я и отсюда почувствовать сумею. Они меня немного изменили.