Для меня остался единственный и простой выход, через окно в зале. Чем я поспешил воспользоваться. Разбежавшись под скрипучий аккомпанемент пола, прыгнул в окно, выставив ружьё прикладом вперёд. С хрустом рамы и треском стекла оказался на улице. Успел только стряхнуть с себя осколки, как вдруг сзади прозвучал вопрос, на родном мате:

— Ни хера… себе! Ты… где… был!?

«Ну вот почему именно в этой серии «прыжков» всё самое интересное происходит у меня за спиной?» — подумал я, оборачиваясь.

На второй ступеньке приставной деревянной лестницы стоял вполоборота живой Ярик.

— Ты живой!? — почти синхронно спросили мы друг друга.

— Да! — так же в один голос ответили и замерли.

Однако из ступора первым вышел я. Подбежал и вложил ему в руку ружьё:

— На, держи! Объяснять некогда, но «лимонки» заберу! — быстро снял с его пояса два подсумка с гранатами. Он с детства любил всё взрывать, поэтому и стал сапёром.

— Но-о-о? — протянул изумлённый Ярик.

— Потом! — оборвал я его. — Щас затихаритесь на горище [Горище (устар.) — чердачное помещение деревенского дома.]. Шухер уберу, вернусь! И… — последующие фразы выкрикивал, убегая от него за угол дома: — Ни при каких условиях не ходите в карьер! Слышишь? В карьер — нельзя! А я скоро буду…

* * *

Очнулся я от холода и боли в правой руке. Заснув на лестничной клетке, отлежал себе всё что мог. Неспешно перевернулся на спину. Онемевшая культя наполнилась кровью и в неё воткнулись сотни игл. Пришлось интенсивно растирать. От этих движений сидушка окончательно выскользнула из-под меня и с шумом скатилась вниз. Я сам едва не последовал за ней. Спасибо моей реакции и перилам, за которые успел ухватиться здоровой рукой.

Немного успокоившись, поднялся на ноги и пошёл за сидушкой.

От последнего «путешествия» в душе наступило спокойствие. Нет, заварушка конечно знатная вышла на околице поселения. Десятка три душ на волю выпустил… Теперь уж точно Долина будет наполнена призраками и фантомами, а не живыми трупами. Но главное-то не это! «Жив! Ярик, жив!» — раз за разом выкрикивал я про себя переделанную из старого фильма фразу. Даже из-под века отсутствовавшего глаза вытекла слеза радости.

Из ступора восторженных воспоминаний меня вывел яркий свет фар подъехавшей машины. Скрипнула уличная дверь, ведущая с пожарной лестницы во внутренний двор больницы. В подъезд кто-то зашёл. Хлопнула не придержанная дверь, и внизу послышались знакомые голоса. Первый строгий и слегка раздражённый принадлежал профессору, который и пригласил меня участвовать в проекте «Арго». Хозяином второго спокойного и мелодичного голоса был главврач этой больницы. Тот самый доктор, что меня вернул к жизни.

— И как же это Николай… мне надо было… понимать?! — вопрошал профессор, практически крича на собеседника и не стесняясь в выражениях. — Я ему… официальный запрос… подал, а он… проигнорировал даже его! Думаешь… у меня времени вагон, чтобы ездить в Шарью к тебе… за отчётами?!

— Вы же знаете профессор, что я не люблю полумеры. Мы с ребятами и так круглые сутки работаем над «Подорожником», — невозмутимо ответил доктор.

— Работаете?! Тогда, где результаты? Хоть какие-нибудь результаты? Вспомни институт, риторику… Любое действие должно иметь результат — либо положительный, либо отрицательный! От тебя же ничего нет! Пусто! Хотя погоди… Ты, столько лет прикрываешь своё бездействие ширмой отписок по почте и клятвенных заверений по телефону… Однако это не результат! Из всех лабораторий, только ты, Жаров тормозишь проект «Подорожник», который должен быть закончен к лету… Пойми! Мне нужен реальный результат!

— Но настоящая работа над всей темой началась чуть больше года назад. Семнадцать месяцев комы субъекта нельзя брать в расчёт, так как у нас не было отправной точки… Вы же сами, профессор прекрасно понимаете, что до нас этого никто не делал. Это настолько тонкие материи… области за гранью понятия, принятия и осознания разумом… Ошибок не должно быть иначе потеряем всё! Мы ведь идём вслепую по энергетическим слоям человеческой сущности…

— Да ладно?! Вслепую? Коля… я тебе предоставил полные данные с двух секретнейших проектов! Плюс позволил забрать субъект с идеальным для «Подорожника» даром!.. Он ведь для тебя не только проводник, но и компас и карта…

— Он… — доктор замялся. — Как бы это сказать?

— Как есть, так и говори.

— Субъект пока не хочет работать с нами…

— Что-о-о?! — профессор закричал так, что эхо несколько раз пробежало по пустой лестнице наверх и обратно. — Что… значит… не хочет работать?! — он снова грубо выругался, но продолжил спокойнее: — Заставь! Или к тебе направить…

— …Не надо! — доктор резко перебил собеседника.

— Как знаешь… Только напомни этому… субъекту, что это ты… его к жизни вернул, собрал по частям, даже душу в теле удержал. Такие долги до гробовой доски отдаются…

— Душу в теле предположим, кристалл удержал…

— А кто догадался зашить кварцевый октаэдр ему в руку?..

— Ну, я… — виновато произнёс доктор.

— Во-о-от. Так что пусть отрабатывает свою жизнь… У меня за последний месяц пять групп вернули все деньги, вложенные в проект! Ты слышишь? Все, что было потрачено с шестидесятых годов!

— Они и людей вернули?

— Знаешь, что… — голос профессора стал сухим, строгим. — Ты палку-то не перегибай… Треснет, нам обоим мало не покажется…

— А он сначала хочет вернуть отряд…

— Ты до сих пор не объяснил ему, что тот путь был лишь в одну сторону? Пойми, мы ещё не боги, чтобы просто взять и избавиться от барьера времени. И так до сих пор работаем в тех зазорах времени, которые возникают между меридианов двух параллелей. И то от появления «Шило» в реальности до синхронной с нашей датой. Естественно, глупо не использовать шанс прыгнуть за пределы, тем более в будущее! Мы же не знали, чем всё закончиться.

— Да, мне всё это понятно… Просто не стал говорить.

— Почему?

— Так у него хотя бы есть надежда на возвращение отряда. А пока он бродит в аватарах по параллельному миру, мы получаем данные.

Конец ознакомительного фрагмента