— Для вас, док, всё, что угодно!

За спиной у Изяслава послышался едва различимый шорох, а над ухом прозвучал вкрадчивый голос инквизитора Эдгара:

— Я тоже хочу сказать вам спасибо, док.

— Ой… — Изя вздрогнул от неожиданности. — Не подкрадывайтесь так больше, пожалуйста…

— Извините, — покладисто произнёс Эдгар. — Я хотел сказать, что нашёл своё место в жизни!

— Замечательно! — улыбнулся Изяслав. — Значит, вы тоже разобрались со своими противоречиями?

— Да! Я решил вернуться к служению Свету!

— Замечательный выбор! А как поступили с еретиками?

— Всех невиновных я отпустил. Виновных же…

— Очистили?

— Нет! Я их перевоспитываю! Очень скоро они вновь обратятся к Свету!

— Прекрасно, голубчик! Другого я от вас не ожидал.

— По правде, без ваших книг по психологии я бы не справился…

— Кто знает, кто знает… Если хотите, я вам ещё полезную литературу подброшу. В тех книгах, которые у вас уже есть, только самые азы…

Внезапно дверь в кабинет распахнулась. Порог переступил сам чёрт-врач.

— Добрый день, Изяслав Абрамович! — поприветствовал он психолога. — Привет и вам, мои дорогие друзья!

— Добрый день, — вежливо ответили Властелин, инквизитор и дракон.

— Совсем замотался во время последней командировки на Землю, — пожаловался нечистый. — Изяслав Абрамович, как у вас дела? Честно говоря, я удивлён, что вы ещё живы.

— Дела идут лучше, чем я сам ожидал. Надеюсь, результаты вам понравятся, — скромно отрапортовал психолог. — Мои пациенты, по крайней мере, в полном восторге…

— Интересно, интересно… — Чёрт приблизился к Тёмному Властелину: — Скажите, пожалуйста, что у вас нового?

— Всё! — выпалил тот. — Док сделал из меня другого человека! Раньше я убивал людей, сжигал их города, осквернял храмы, а теперь строю новые дома, школы, больницы, снижаю налоги, жертвую золото на благотворительность… Ох, как я мог забыть! Изяслав Абрамович! Я же вам подарок привёз! Совсем из головы вылетело…

Рыцарь щёлкнул пальцами, и перед ним возник… небольшой диванчик! Точная копия сожжённого Извергом!

— О-о-о… — Изяслав с умилением посмотрел на подарок. — Огромное спасибо, голубчик. Даже не знаю, как вас отблагодарить…

— Не стоит, я же от чистого сердца!

Наблюдающий эту сценку чёрт выпучил глаза и начал заваливаться назад. Изя едва успел подхватить его сзади.

— О Владыка Преисподней… — простонал нечистый. — Что это значит?

— Что жизнь прекрасна! — проревел Изверг. — У меня сегодня свадьба!

— А я больше не сжигаю еретиков, я спасаю их души словом просвещения! — похвастался Эдгар.

— А-а-а! — в ужасе завопил чёрт. Он оттолкнул Изяслава и дикими глазами уставился на смутившуюся троицу. — Что с вами случилось?! Откуда эта доброта? Где жажда крови? Где ненависть? Где мрачность, пафос и готичность, вашу мать!

— Да нам и без них неплохо, — пожал плечами посветлевший Властелин.

— Гражданин Петр-о-о-о-о-ов! — продолжил завывать чёрт. — Что вы сделали с ними?

— Как что? Вылечил, — спокойно сказал тот.

— Они теперь служат Свету, идиот!!! — Нечистый, ухватив Изю за грудки, поднял его так высоко, что ударил макушкой о потолок. — Ты нарушил условия договора!

Несмотря на охвативший его страх, психолог ответил почти спокойно:

— Возможно, дело в том, что здоровый и достаточно мудрый человек просто не захочет по доброй воле причинять зло другим.

— Я тебя убью!!! — Черт принялся трясти Изю, как тряпичную куклу.

— А ну отпусти его! — взревел Властелин. В следующую секунду Изяслав уже был свободен, а чёрт ужом извивался в стальных рыцарских объятиях.

— Руки прочь! — вопил он. — Я буду жаловаться!

— Что-что? — усмехнулся рыцарь. — Да я тебя сейчас…

— Постойте! — остановил его Изяслав Абрамович. — У меня есть идея…

Он подошёл к двери и закрыл её на ключ.

— Что ты собираешься делать? — Чёрт прекратил вырываться и настороженно покосился в сторону психолога: — Помни о договоре! Если не исправишь всё, что натворил, то не получишь от меня помощи и расстанешься со своей душой!

Изяслав хрустнул костяшками пальцев, наклонил голову к одному плечу, к другому…

— Будьте любезны, голубчик, что вы думаете о слове «любовь»?

Эпилог

Изяслав Абрамович сидел в кресле усталый, но очень довольный. Вытерев покрасневшее лицо платком, он удовлетворённо посмотрел на… ангела, сидевшего в кресле напротив с выражением крайнего удивления на прекрасном лице. У ног светлого создания валялись ненужные рога, копыта и хвост.

— Э-э-эх… — протянул Изяслав. — В который раз убеждаюсь, что самые страшные существа во Вселенной — люди. Даже чёрта исправить оказалось легче, чем некоторых… индивидуумов. Впрочем, — он довольно ухмыльнулся, — и на наших паршивцев мы управу найдём. Рано или поздно.

Над Тёмным миром впервые вставало солнце. Окна домов открывались, наружу робко выглядывали люди и, с непривычки щурясь, поражённо глядели на жёлтый диск. Не меньшее удивление вызвала странная четвёрка, вышагивающая нога в ногу не хуже пока неизвестных в этих краях мушкетёров — это были Тёмный Властелин, Саурон, Вольдеморт и Дарт Вейдер. Недалеко от них шествовал инквизитор Эдгар, сопровождаемый группой женщин и мужчин с просветлёнными и одухотворёнными лицами. Борец с ересью говорил о «любви», «добре», «терпимости» и «высшей справедливости», его спутники слушали, иногда приговаривали «да, учитель, да». В синем небе, словно завершающий штрих этой картины, кружили два влюблённых дракона…

Балканский венец

Вук Задунайский

Сказания Вука Задунайского стали своеобразной визитной карточкой сборников «Наше дело правое». Издательство ЭКСМО, оценив по достоинству этого необычного автора, выпускает его произведения отдельной книгой, получившей название «Балканский венец». И посвящена она, как следует из названия, Балканам, непознанным и мистическим.

Балканы… Поразительно прекрасное и жестокое место, где уже много столетий льются реки крови. Здесь начинались мировые войны. Последняя война на континенте с участием НАТО — тоже отсюда родом. Так что Балканы носят тревожный титул «пороховой бочки Европы» давно и по праву. Борьба с захватчиками настолько въелась в плоть и кровь здешних народов, что породила множество преданий и легенд, которые могли родиться только тут. Но «Балканский венец» — это не просто сборник легенд. О чем бы ни шла речь — о невероятных обстоятельствах битвы на Косовом поле, о князе Милоше Обиличе, одолевшем саму судьбу в неравной схватке, о султане-чернокнижнике Баязиде, о зловещем господаре валашском Владе по прозванию Дракула, о падении Константинополя и о монахе, ушедшем в стену храма Святой Софии, о первых сербских династах Неманичах, святых и грешниках, об упырях-янычарах и духе нечистом, вселившемся в царя македонцев, — везде мы попадаем в жестокий и необычайно яркий мир фантастических Балкан, необычайно реальных запредельной реальностью вымысла, мир, где людьми правят нечеловеческие страсти и где чудо — не роскошь, но средство выживания.

Одно из новых сказаний Вука Задунайского посвящено еще одному чисто балканскому феномену — янычарам.

Почему непобедимая прежде армия османов потерпела поражение под стенами Белграда? Быть может, военачальники великого султана просто недооценили врагов своих? Или управление огромной армией, разбросанной сразу в трех частях света, было дурным и «правая рука» турецкого войска не ведала, что делает «левая»? Или это бекташи опять перемудрили со своей магией? Кто знает? А может, ошибка была в том, что смерть нельзя призывать против жизни, а ненависть — против любви? Да нет, все было проще, гораздо проще. Обычная деревенская девчонка перебежала дорогу семнадцатой орте янычар, самых преданных и надежных воинов султана, про которых говорили, что они не люди и даже не звери — хуже зверей. Выбились косы из-под платка, раскинулись по плечам, — и судьбы грядущей битвы, а заодно и Европы были предрешены на семьдесят лет вперед. Так должно было быть, и не было в том никакой ошибки. Об этом и повествует Сказание о новых воинах.

Сказание о новых воинах

Мальчики жались у стены. От них исходил резкий запах страха, неприятный для ноздрей Али. Какие это воины? Это овцы, детеныши овец! Что хотят бекташи — чтобы он из грязи делал им зюмрюды? Он не факир и не джинн. Да что же эти дервиши так надрываются? От их воя у Али закладывало уши. Нестерпимо воняло гашишем. Из этих посиневших трясущихся щенков не получится воинов Великого Султана, попирающих смерть пятами своими. Они просто не выживут, сдохнут. Иные сразу, иные — месяц спустя. Никто из них не проживет и года. Хотя…

Чуть поодаль стоял еще один мальчик. Он был гол, как и все. Ему так же непривычны были завывания дервишей и вонь гашиша. Но он не боялся. В глазах его не было страха, и это было хорошо. Значит, этот день для Али не пройдет даром. А может, и месяц. Он подошел к мальчику, приподнял его голову за подбородок и для верности еще раз заглянул в глаза. Нет, он не ошибся — страха там не было. Зато было что-то иное. Ненависть? Это хорошо. Щенки должны быть злыми. Только из злых щенков вырастают волки. Рука у мальчика обвязана была грязной тряпкой. Ох уж эти матери! Они еще могут родить хороших воинов — но уже не могут понять, что нужно сыновьям их для того, чтобы подняться над другими хоть на голову. Мальчик, судя по виду, был родом из рацей. Оно и понятно. Из них выходили отличные бойцы. Эти дервиши когда-нибудь умолкнут?

Будто кто-то услышал его, и стало тихо. Взял Али со стола свой верный инструмент — молоток. «Этого, — толстый палец с длинным загнутым ногтем указал на мальчика, стоящего поодаль, — первым ко мне. Потом этих двух. Ну и еще того, сзади, с волосами цвета пшеницы — он красив, сойдет для дворцовой службы. Остальных уберите — пусть их продадут на рынке, будет хороший торг».

Али был доволен. Теперь начиналась его работа. Подручные уже докрасна накалили гвозди на углях жаровни. Не был он ни джинном, ни факиром, но умел то, чего не умели другие. За это и прозвали его Большой Али, а вовсе не за громадный рост и толстый живот. Другие только портили материал. Если вбить гвоздь слишком слабо, он клюнет череп и соскользнет вбок, мальчик останется жить. Если вбить гвоздь слишком сильно или на волос мимо того места, куда надо, — он тут же умрет. А Великому Султану и Большому Али следом за ним не нужны были ни живые, ни мертвые — их в Богохранимой империи и так было слишком много. Потребны были умершие, но возродившиеся к жизни вновь. Живые мертвецы. Ибо никто лучше них не нес по свету знамя истинной веры. И этого можно было добиться, умертвив живых одним только способом — вбив раскаленное железо в темя, но только в одну-единственную точку и на известную только Али глубину. Он не измерял ее, да и была она для всех разной. Али ее чуял и почти никогда не ошибался. Остальное было делом магии бекташей.

Вечером, когда Али отдавал подручным свой инструмент, дабы почистили его на завтра, и снимал окровавленный фартук, мог он быть доволен собой. Нынче хорошо потрудился он во славу Великого Султана.

* * *

Нет Бога, кроме Всемогущего творца неба и земли, вера Его превыше иных вер, а воля Его — закон для рабов Его, заблудших же и отрекшихся новые воины преследуют, где только можно, днем и ночью.

Новые воины воюют против гяуров, и это угодно Всемогущему творцу неба и земли, давшему им сабли, дабы они уничтожали гяуров, ибо они заблудшие и отрекшиеся.

Великий Султан блюдет волю Всемогущего творца неба и земли, и слова его — закон для новых воинов, воспротивившийся заслужил смерть.

Новые воины — рабы Великого Султана, и нет такого, чего бы не смогли они сделать по воле его.

Новые воины свято чтут все заповеди братства их, воля Аги, сердаров и бекташей — закон для них.

Новые воины не пашут и не сеют, но лишь пожинают славу и могущество Великого Султана.

Новым воинам нет нужды в женах и детях, ничего не оставляют они после себя на земле, кроме побед над неверными, душам же их после смерти обещан Рай.

Новым воинам нет нужды в женщинах, ибо через них Шайтан пришел в мир, и к тому же они делают воинов слабыми.

Новым воинам нет нужды в пище гяурской, ибо это огрубевший народ, и взятое от них не пойдет на пользу.

Новым воинам нет нужды в питии гяурском, ибо если они пьют вино и будут убиты, то попадут в Ад.

Новые воины не заходят в храмы гяуров, ибо это мерзость.

Новым воинам нет нужды слушать речи гяуров, ибо они все лживы и богохульны.

Так повторял про себя Урхан-ага заветы Кануна Мурада, пока орта его, семнадцатая по счету, шла в деревню Медже, которую местные гяуры называли Радачевичи, и слово это непроизносимо было для османов. Пусть жители Эдирны и Истанбула по пять раз на дню расстилают серджаду, дабы предаться намазу, — у новых воинов нет на то времени. Иным служат они Всемогущему творцу неба и земли, и не менее приятственно Ему служение их, нежели бдения простых людей, ибо поднимают они ятаганы свои и проливают кровь во славу Его.

Славный воин был Урхан-ага. Про таких сказал Хаджи Бекташ, — да продлится слава его наравне со славою пророка Исы и матери его Марьям! — что всегда блистательно мужество их, заострена сабля и победоносны руки. От диких босанских гор до полноводного Евфрата, от египетских песков до серых маджарских крепостей нес он имя Всемогущего творца неба и земли и волю Великого Султана, наместника Его на земле, и ни разу не был побежден. Приступом брал он стены Истанбула, освобождая его от подлых ромеев, и резал мамлюков, насмерть бился с Янкулом Гуниадом — да приберет Шайтан его душу! — и гнал Узун-Хасана по крутым горным перевалам. От простого ачеми оглана дослужился он до орта-баши, но не родством и золотом проложил он дорогу себе, как делалось это в дворцовых ортах, и не завитыми локонами и податливым задом, что тоже случалось иной раз, а кровью оплатил он победы свои, и мало нашлось бы равных ему что среди братьев его, что среди гяурских отродий. Ногами своими прошел он с севера на юг и с запада на восток, ни разу не опозорив братство новых воинов, — да будут всегда сабли их острее зубов льва! — прежде чем сел на коня и надел алую доларму.

Сильны сипахи, как нож режет сыр, так и они рассекают толпы врагов султана. Акынджи стремительны, налетают они на врагов быстрее, чем сокол на цаплю. Но янычары сильнее и быстрее их. Руки их будто из железа — ими они крошат стены крепостей гяурских. Ноги их — будто дубы вековые, крепко стоят они на земле, и никто еще не смог сдвинуть их с места. Ятаганы их подобны сабле Зульфикари, дивной остроты и такой твердости, что, куда бы ни обрушивали ее, будь то камень или сталь, все пред ней было как паутина. Как будто сама Фатима, великая чародейка, волшебством своим придавала такую остроту ятаганам их подобно тому, как сделала она это с саблей мужа своего Али.

Если Великая империя османов — это мост, то новые воины — столбы, на коих стоит он; если дом — то камни, на которых держится он; если же уподобить Великую империю османов бурному морю, то новые воины — это волны, разбивающие берег и несущие воду на равнину. Более всех любимы они султаном, да продлятся бесконечно дни его! Всегда стоят они в битве подле него, прикрывая от стрел и копий неверных, за то зовет он их своими милыми овечками и щедро одаривает золотом и дарами ценными. Ничего не жаль падишаху для овечек своих. Крепко помнят они об этом и никогда не отступают. Ибо есть у них еще одна заповедь — наиглавнейшая, но в Канун не вошедшая. Новые воины не боятся смерти, попирают они ее стопами своими — посему и бежит от них грязная старуха куда глаза глядят. Не родился еще тот, кто мог бы сказать, что одолел янычар. Да и тот не родился, кто видел бы спину их. Не возвращались они никогда с поля брани без победы.