— Гришка! — закричала Маруся изо всех сил и бросилась к нему, но он не обратил на неё никакого внимания.

Незнакомый мужик в грязной футболке, заправленной в камуфляжные штаны, схватил Валерика за шиворот, а Гриша за правую руку, так что буян моментально оказался обездвижен и повис вниз головой. Несмотря на такое своё положение, угрозы он продолжал выкрикивать.

Маруся смотрела на Гришу во все глаза.

— Боже мой, боже мой! — стонала супруга Прокопенко. Рукав платья у неё был почти оторван. — Что за кошмар, ужас!

— Пусти! — вопил Валерик и дёргался, как жук, которого насадили на иглу, чтобы поместить в коллекцию. — Убью!

Супруг Прокопенко шарил в песке, искал свалившиеся очки. Маленькая женщина громко плакала, продавщица на крыльце ругалась на чём свет стоит. Солнце светило августовским жёлтым светом, лежали на дороге плотные тени, плыли по небу белые облака с синими днищами, и пахло травой и листьями, и такая красота была вокруг, что безобразие происходящего вдруг по-настоящему ужаснуло Марусю.

— Ты бы язык свой поганый придержал, — негромко посоветовал камуфляжный Валерику и сделал движение коленом. От этого движения Валерик всхрюкнул, захрипел и обмяк.

Как по команде Гриша и камуфляжный его отпустили, Валерик бухнулся лицом в пыль. И остался лежать.

— И руки бы тоже не распускал, — продолжал камуфляжный, наклоняясь над ним, как над упавшим ребёнком. — Хочешь бузить, вали в город, там бузи!

— Справились, да? — отплёвываясь от пыли, проскрежетал Валерик. — Двое на одного?! Я вам попомню, всем попомню!

— Спасибо вам, товарищ, — негромко сказал супруг Прокопенко. — И вам, молодой человек! — Очки у него на носу сидели криво, щека была исцарапана. Он нагнулся над Валериком и погрозил ему толстым розовым пальцем. — А сетку футбольную мы непременно поставим, и дети продолжат свои футбольные занятия!

— Я те продолжу, я те продолжу, — забормотал Валерик, поднимаясь на четвереньки.

Камуфляжный присел перед ним на корточки:

— Ты чего-то недопонял?

Валерик шарахнулся от него, пробежал немного на четвереньках, потом поднялся, придерживаясь рукой за ствол липы.

— Вы меня ещё не знаете, — сказал он из-за липы. — Сволочи, все на одного! Я вас всех… поодиночке… передавлю…

— Вали домой, — посоветовал камуфляжный.

— Марусь, — вдруг удивился Гриша, — а ты чего здесь? Или он к тебе… тоже приставал?!

— Нет-нет, — заспешила Маруся. — Я за солью, мы помидоры закрываем… А тут… он. Он ещё утром на тётю напал, а на меня нет…

Гриша внимательно осмотрел её с головы до ног, как будто хотел удостовериться, что с ней всё в порядке. Потом зачем-то пнул кедом кучу песка, так что песок полетел в сторону Валерика. Тот уходил по улице, оглядывался и всё что-то говорил.

— Сеанс окончен, — объявил камуфляжный. — Расходитесь, девочки и мальчики.

— Морду бы ему набить, а не так отпускать, — задумчиво сказал Саня из-за своего забора. Он подошёл недавно и наблюдал только окончание баталии. — Сволота такая! Ладно бы с бабами базарил, как вон утром с Лидой, а то ведь на дороге «колючку» разбросал, я шину утром пропорол! Это чтоб не ездили мимо него!

— Что вы говорите?.. — ужаснулся Прокопенко, а камуфляжный посмотрел на Саню, как показалось Марусе, с изумлением. — Нужно колёса осмотреть, может, и мы… наехали!

— Я и говорю, — продолжал Саня, — что разобраться надо по-взрослому, а не так!.. Башку ему открутить, да и все дела! Мало ли чего он ещё наделает! В колодец отравы кинет!

— А он может? — перепугалась Прокопенко-супруга.

— Ладно, граждане, не паникуйте раньше времени! — громко посоветовал камуфляжный. Оглянулся на Гришу и неожиданно сунул ему пятерню: — Константин.

— Григорий. А это Маруся.

— Ясное дело, — с необидной насмешкой сказал камуфляжный. — Эх, Маруся, нам ли быть в печали!

— Я не в печали, — пробормотала та.

— Оно и видно. Вы из крайнего дома, что ли?

— Мы у тёти гостим, — сказала Маруся. — А этот гад на неё сегодня напал! За волосы её схватил!

— Парень, ты как это допустил?!

— Да я в Егорьевск ездил, — и Гриша с досадой кивнул на свой мотоцикл. К коляске были привязаны доски.

…Как будто дело только в том, что он ездил в Егорьевск, подумала Маруся. Как будто, окажись Гриша на месте, он бы смог их с тётей защитить!.. Впрочем, он же схватил за руку этого ужасного Валерика! Никто не решался, а он схватил!

И Маруся покосилась на Гришу.

…Может, и защитил бы! Или нет?..

В сельпо они купили три пачки соли, камуфляжный Константин бутылку водки, и Гриша пригласил его «заходить». Тот пообещал.

— Гриш, — зашептала Маруся, когда они вышли на улицу, — зачем ты его к нам позвал?! Тётя в обморок упадёт, не дай бог, ещё папа приедет! И этот припрётся!.. Что мы будем делать?

— Садись, — велел Гриша, — поедем.

— Нет, я так дойду, а ты езжай! — перепугалась Маруся и, словно опасаясь, что Гриша может насильно затолкать её на сиденье, побежала по улице.

Маруся терпеть не могла этот самый мотоцикл с коляской! Вот просто ненавидела его! А Гриша обожал. Заобожал он его сразу же, как только выкатил из сарая, где мотоцикл куковал с начала девяностых. Когда-то на нём ездили Марусины дедушка и бабушка, это было сказочное, быстроходное и, главное, очень удобное средство передвижения! Бабушка ехала за дедушкиной спиной, а маленькую Марусину тётю сажали в коляску и накрывали кожаным фартуком. Гриша выкатил на свет кособокое пыльное чудовище с этой самой коляской, покрашенной в кастрюльный синий цвет, восхитился и дня два приводил его в порядок. Маруся и тётя Лида были убеждены, что чудовище давно померло от старости и реанимировать его нельзя, и отговаривали Гришу, но не тут-то было! Он установил, что карбюратор «заливает», а свеча не «даёт искру», долго возился, покупал запчасти и привёл всё в порядок. Даже сгонял на велосипеде на заправку и привёз канистру бензина!.. Когда мотоцикл в первый раз захрипел, задёргался, изрыгнул облако синего дыма, а потом взревел и застучал двигателем, Маруся и Лида выскочили во двор и обмерли, не веря своим глазам.

— Он ещё послужит! — перекрикивая мотоцикл, проорал Гриша. — Такая техника!.. Это настоящее всё, Ижевский завод!..

С тех пор Гриша повсюду разъезжал на этой самой «технике» и всё призывал Марусю разделить его восторг, но она не соглашалась ни в какую.

…Это такое убожество, такое унижение — мотоцикл с коляской! Ладно бы просто мотоцикл, пусть старенький, пусть какой угодно! В журналах то и дело печатали фотографии изумительных юношей рядом с потрясающей красоты мотоциклами! Юноши были изящными, утонченными, ухоженными, а мотоциклы брутальными, мощными, хищными, иногда совсем не новыми, они назывались «ретромотоциклы», и ими владельцы особенно гордились! В Марусин университет студенты-москвичи частенько приезжали на мотоциклах и на скутерах, лишь недавно вошедших в моду, и это было так шикарно, по-европейски! Но вот это кастрюльного цвета убожество, да ещё с коляской?! Чтобы Маруся на него села и чтоб все увидели, что она едет на мотоцикле с коляской?!

Никогда в жизни!..

Гриша не понимал и, кажется, обижался.

Тётя Лида съездила с ним в «дальний лес» за грибами и вернулась счастливая. Пешком до того леса было не дойти, а мотоцикл довёз, да ещё бодро лез в грязь, объезжал поваленные деревья, ни разу не застрял, и грибов они привезли — целую коляску!..

— Как в детстве! — восторгалась Лида. — Гриш, ну какой ты молодец! Будут тебе вечером пироги с грибами!

Пироги с грибами были, и Марусины самые любимые, а на мотоцикл она так ни разу и не села. И не сядет!..

Когда она зашла на участок, Гриша уже таскал из коляски доски, а тётя Лида спрашивала у него, как там дела в Егорьевске и заезжал ли он в мясную лавку. Гриша отдал пакеты и спросил, что было нужно от неё Валерику.

Лидия Витальевна махнула рукой.

— Фонарь наш ему мешает, — сказала она с досадой. — Он считает, что мы государственное электричество воруем!

— Даст ему кто-нибудь по голове, — констатировал Гриша, принимаясь вновь за доски. — Всерьёз.

— Да кто ему даст, Гришенька?! Никто с ним связываться не хочет, все боятся! Такой скандальный мужик, не приведи господи!

До вечера они закрывали банки — после помидоров пришёл черёд перцев, как выражалась тётя Лида. Перцы долго не заканчивались, и Маруся уже падала с ног, когда Лида объявила, что банок больше нет и она сейчас быстренько соберёт ужин.

Маруся понимала, что должна помочь тёте с ужином, но у неё совсем не было сил, ноги на самом деле не держали, подкашивались.

Она накинула на плечи платок и вышла на улицу, где Гриша в сумерках продолжал стучать молотком и пила то и дело взвизгивала.

— Марусь, — велел Гриша, заметив её, — кинь мне переноску, темно уже.

— Может, хватит? — осведомилась Маруся. — Достоишь трудовую вахту завтра?

— Тут и на завтра работы достаточно.

Маруся вздохнула и приволокла тяжёлую уличную переноску с толстым чёрным шнуром. Гриша воткнул вилку в розетку, и над сараем загорелась лампочка.

— Давай хоть на речку сходим, — предложила Маруся. — Днём, когда жарко! Последние дни такая жара стоит, потом дожди зарядят, и всё!