Андрей вздохнул. Надо было как-то перевести разговор на амулет.

2

Было душно. Народ, заполонивший жалобную избу, томился и ворчал: киевский амулет отказывался выбирать достойного претендента.

Наместник князя Владимирского, в ведении которого находился город Берестье, ушел, сославшись на дела городские. Алексий вел пытания. Ратибор стоял рядом с монахом и внимательно следил за порядком.

Андрей Хват скучал в охранении.

До города добрались за три дня без каких-либо неприятностей — даже монах особо не мучил Ратибора разговорами о темных богах и подстерегающих отряд опасностях.

Кем были нападавшие — выяснить не удалось, никто не смог опознать наемников, как ни выспрашивал гридень в деревнях и селах.

Андрей проводил много времени с Алексием, вызнавая все возможное про амулет. Оставалось выяснить последнее — как амулет выбирает избранного, — и можно будет ехать в Эрфурт. Через месяц Андрея должны были ждать там люди императора.

Берестье — небольшой, но бурно растущий город на берегу Буга — встретил путников своеобразно. Наместник Шелом, старый знакомый Ратибора, вроде и рад был видеть киевлян, но при этом думал о чем-то своем — явно не особо приятном. Люди же на улицах косились на отряд мрачно, сердито, то и дело о чем-то шептались между собой.

— Что же, Шелом, горожане у тебя такие безрадостные? Мужи злые, девки молчаливые — смотрят все как волки. Али плохо ты руководишь поселением? — шутливо спросил Ратибор наместника на пути к гостевой избе.

Шелом вздохнул. Андрей заметил, насколько темны круги под глазами наместника. Он явно был чем-то утомлен. Также Андрей подметил, что у терема наместника, кроме берестовских дружинников, стояло несколько воинов, точно не имеющих никакого отношения к городу. Сытые, богато одетые, нагло смотрящие, они тщательно оглядели киевлян тяжелыми — с вызовом — взглядами, затем удалились в терем.

— Руковожу я хорошо, ни у схода, ни у князя вопросов ко мне нет, — наконец ответил Шелом. — А что до людей — на то две причины есть: одна с вами связана, а иная нет.

— С первой-то можешь и не начинать! Скажешь сейчас, мол, не любят киевлян в твоем городе, и всё тут!

— Не любят. — Наместник махнул рукой. — Это дело всегдашнее. Скажи лучше, кого у нас народ может любить из пришлых? Но это ерунда! А вот то, что за Киевом в Диком Поле Зло пробуждается неведомое — дело другое. Вот скажи, коль не сдюжит князь твой с напастью, куда побежит люд? Правильно — сюда, на запад! А Зло пойдет куда? Верно — по следам людским, то есть к нам.

Ратибор хмыкнул:

— А вторая причина какова?

Шелом покосился в сторону своего терема:

— Ярополк, сын князя моего, в городе третий день стоит. Ходил на охоту на зубра — успешно, добыл зверюгу, затем праздновал. Вот второй день отдыхает после отмечаний, — наместник перешел на шепот, — боюсь, как бы сегодня снова не начал…

Андрей хмыкнул незаметно — он вроде понял, о ком шла речь. Ратибор поморщился:

— Постой, а не тот ли это княжич, что пару лет назад баб и детишек мадьярских…

Шелом схватил гридня за руку:

— Он, он. А ты потише говори, прошу. Вот тебе и причина, чего народ мрачный. Княжич до забав всяких охоч. Ему бы уже во Владимир возвращаться, а он у нас задержался, обратно не желает, но скоро, знаю я его, скучать начнет. А скука княжича — она…

— …пострашнее яда аспида будет, — закончил за Шелома Ратибор.

Андрей поморщился. Теперь он вспомнил окончательно — слухи про младшего сына князя Владимирского ходили, пожалуй, по всей земле Русской. Только бы взбалмошный князек не решил участвовать в пытаниях…

Надежды Андрея не оправдались. До вечера пытания шли хорошо. Однако в какой-то момент снаружи раздались какие-то выкрики, и на пороге показался весь в золоте, полноватый молодой мужчина с отечным, будто раздутым, лицом.

Люд в избе расступился.

— Ну, монах, — Ярополк не говорил, он приказывал, — давай амулет! Мой он теперь!

— Прости, княжич, сначала должно посмотреть, примет ли он тебя. — Вперед выступил Ратибор, вставая между княжичем и Алексием, держащим амулет.

— Гридень, ты понимаешь, с кем говоришь? Кого достойнее в княжестве сыщешь? Этих смердов?

— Любой здесь может быть достоин, — парировал Ратибор. — Не нам решать.

— Оскорбить меня вздумал?! Думаешь, вам, киевлянам, все можно? Не на своей земле стоишь ты, гридень!

— Прости, княжич, — как бы покорно опустил голову Ратибор. — Ни словом, ни делом обидеть не хочу тебя. — Гридень сделал шаг в сторону. — Дотронься до амулета — и поймем мы, достоин ты или нет!

В абсолютной тишине Ярополк потянулся за амулетом.

Секундой позже грянул выкрик Алексия:

— Не годен!

Монах ловко выхватил амулет из-под пальцев Ярополка.

Из углов, где стояли оттесненные претенденты, сначала тихо и несмело, а затем все громче и громче послышался смех: по нраву люду было лицо Ярополка — побагровевшее, надутое, готовое лопнуть от ярости вместе с владельцем. И наливалось оно алым все больше и больше с каждым мгновением.

Ярополк набрал в легкие воздуха и завопил:

— Паскуда киевская! Соглядатай Мстиславский! — и, выхватив меч, попытался разрубить монаха.

Оглушительный звон — это Ратибор успел оттолкнуть Алексия и подставить свой меч под удар княжича.

Гридни Ярополка тоже схватились за оружие. Алексий и два других дружинника бросились к ним.

Стоявший рядом с Андреем берестовский отрок тоже потянулся за мечом, Андрей схватил его за руку, да так хитро — жилу зажав, что рука отрока враз онемела и обвисла:

— Тише, тише!

Но быть бы кровавой драке, если бы в избу не вбежал наместник Шелом:

— Остановитесь! Ради Бога, стойте!

Наместник, а вместе с ним и местная дружина успели вовремя. Ратибора и Ярополка развели в стороны, затем путем долгих разговоров вроде бы даже и примирили между собой.

Вроде бы.

Вернувшись в терем, Андрей прежде всего занялся раной. Взял свечу, нашел укромное место, задрал штанину, размотал промокшие за день бинты.

Рана выглядела хуже, чем обычно, вся икра была горячей, и от нее вверх, под колено и на бедро, тянулись багровые полосы. Предсказание старого александрийского лекаря начинало сбываться.

— Как полосы появятся, начинай считать седмицы. А как до тулова дойдут — дни считай.

А ведь спасение совсем рядом — считай, в соседней горнице!

Когда стемнело, Андрей, воспользовавшись оказией, покинул гостевую избу и тихо направился к терему наместника.

— Ты куда, Хват? — спросил Ратибор.

— Скоро вернусь, одну вещь проверить хочу. — Не понравилось Андрею произошедшее сегодня в пытальной избе. Не верил он ни княжичу, ни наместнику.

Андрею удалось добраться незаметно — где прокрасться в тени стены, где быстро пробежать на цыпочках за спиной у погруженного в свои мысли дружинника.

Вот и цель — приоткрытые ставни, еле слышен чей-то разговор.

Андрей замер, прислушался, а через несколько секунд уже крался обратно — гораздо быстрее.

В гостевой избе же, пока Андрея не было, вспыхнул ожесточенный спор. Раскрасневшийся Алексий кричал на Ратибора:

— Уходить надо, дурья ты башка! Чую я слуг чернобоговых рядом! Тьма близко! — Монах тряс амулетом перед гриднем.

Тот наливался краской.

Остальные дружинники столпились вокруг. На монаха они смотрели с сомнением, но все равно — испуганно.

— Успокойся, отец! Подыши, водицы испей…

— Не время пить водицу! — Длинный монах попробовал схватить за грудки Ратибора, тот проворно отступил назад.

— Алексий прав, нам надо бежать! — Андрей встал между монахом и гриднем.

— Что? — не понял Ратибор. — И ты туда же?!

— Я подслушал разговоры в тереме наместника. Дружинники княжича обсуждали, как в ночи придут по наши души. Дождутся, пока уснут, дальше горшки дымные в окошки побросают и брать будут, как выбегать начнем.

Кто-то из дружинников вполголоса выругался.

Ратибор тяжело вздохнул, посмотрел на Андрея, затем на монаха:

— Уходим немедленно. Сила нечистая да подлый князек — слишком много даже для нашего отряда. Путята, командуй общий сбор. Всем облачиться в ратное, боюсь, без боя не пройдем.

— За лошадьми идти? — спросил кто-то.

— Какие лошади! Пока забирать их будем, весь детинец на ноги поставим. Оставим лошадей, пусть подавятся! — зло ответствовал Ратибор. — Давайте, общий сбор! Хват — помоги Алексию собраться.

Детинец покинули без задержек — Андрей заранее, по старой привычке, разведал место, где тын был наиболее низок. Стражи было не видно. Шестеро воинов и монах без проблем добрались до ограждения.

Ратибор встал лицом к тыну, на его плечи встал Путята, следом забрался Андрей, подтянулся, забрался на стену, сбросил веревку. С ней дело пошло быстрее. Даже монах не задержал отряд — неожиданно ловко он забрался наверх, и только капли пота на гладком черепе показывали, как нелегко ему это далось.

На улицах было безлюдно и абсолютно тихо. И чем-то эта тишина начинала беспокоить Андрея, давить на плечи.

Что-то не так было в городе Берестье. Бежать как можно быстрее! Бежать! Внезапно появившаяся тревога в груди не унималась. К тому же, напрягая слух, он уловил в воздухе едва заметный звук: во всех дворах еле слышно скулили собаки, словно чуяли какую-то грядущую беду.