Настоящая фантастика — 2015

Почти как люди

Василий Головачёв

Соблазн неизведанного

Звонок мобильного айкома разбудил его в семь утра.

Тянуться к тумбочке было лень, и Савва пробормотал спросонья:

— Ответь!

Его новомодный гаджет связи, оформленный под браслет с часами, выполнявший и множество других функций — от показа времени до выхода в Сеть через вай-фай, послушно выдул из кругляша часов призрачный пузырь объёмного экрана с изображением абонента. Звонил Кеша — Иннокентий Рудницкий, друг детства, с которым Савва просидел вместе за одной партой в школе три года.

— Пора вставать, — заявил он жизнерадостно; вихрастый, в квадратных, на пол-лица, очках, он был похож на абитуриента математического вуза, хотя на самом деле закончил МИФИ, а точнее — НИЯУ, как теперь назывался институт — научно-исследовательский ядерный университет, — семь лет назад и в настоящее время работал в Сколково — руководил лабораторией перспективных радиотехнических систем. Кроме того, Кеша в качестве хобби создавал теорию «фундаментального моделирования всего сущего», будучи уверенным в том, что при достаточной вычислительной мощности современных компьютеров можно смоделировать не только любой физический процесс, но и Вселенную. При этом он утверждал, что человечество живёт именно в такой Метавселенной — «смоделированной» в каком-то «божеском» суперкомпьютере, и собирался в скором времени не только доказать правильность своих выводов, но и связаться с создателями «модели».

— Сегодня воскресенье, — простонал Савва, которому пришлось лечь в третьем часу ночи после встречи с Наденькой, молодой сотрудницей Управления, выпускницей Юракадемии; их роман начался недавно, однако Савва почти потерял голову и готов был «броситься в петлю», как образно выразился замначальника Управления полковник Старшинин по прозвищу Старшина.

— Я тебя ненадолго отвлеку, — не обратил внимания на тон приятеля Кеша. — Помнишь, я дал тебе перстень?

— Ну?

— Он с тобой?

Савва с трудом вспомнил, о чём идёт речь.

Иннокентий давно собирался создать УМС — устройство мгновенной связи, опираясь на теорию упругой квантованной среды, и даже пытался доказать начальству перспективность разработки, но тему в план лаборатории не поставили, слишком много у неё оказалось недоброжелателей и скептиков, и Кеша занялся УМСом самостоятельно. Перстень, о котором он напомнил школьному другу, являлся «индикатором вакуумных осцилляций», по-простому — маячком, отзывающимся на запуск УМСа световой вспышкой. Кеша дал его Савве месяц назад и вот решил проверить, не забыл ли майор (Савва служил в Управлении военной контрразведки следователем по особо важным делам, связанным с научными разработками) о подарке.

— Я его не ношу на пальце… в столе лежит.

— Вытащи.

— Зачем?

— Я буду запускать УМС. Заметишь вспышку — засеки точное время.

— А позже нельзя это сделать?

— Ты что, старик, это же эпохальное событие! Я шёл к нему десять лет! Оно ж на Нобелевку тянет!

— Выпей рассольчику, успокойся.

— Я не алкаш, — не обиделся Кеша. — Не понимаю, почему мне не везёт с девушками, как тебе. Короче, вытаскивай маячок и жди. Я живу в Мытищах, ты в Видном, между нами около тридцати километров, посмотрим, как быстро долетит сигнал.

Савва окончательно проснулся.

— Тут же другая аппаратура нужна. Даже если сигнал будет лететь со скоростью света, он домчится ко мне… — Савва прикинул цифры, — за одну десятитысячную долю секунды.

— Какая скорость света, о чём ты говоришь? — возмутился Кеша. — Нелинейная квантовая «расшнуровка» поляризует весь вакуум мгновенно! Даже если ты будешь жить на Марсе!

— Не буду.

— И вообще неважно, где ты будешь, — закончил Иннокентий, пропустив мимо ушей замечание Саввы. — Хоть на другом конце света. Так что давай, не ленись, вставай и готовься. Я включусь минут через пять.

Пришлось подниматься, искать перстень и настраивать в айкоме хронометр, точно показывающий текущее время.

Квадратик чёрного стекла на массивном циркониевом перстне вспыхнул оранжевым светом в семь часов тринадцать минут двадцать шесть секунд. И тотчас же зазвонил мобильный:

— Ну, что, загорелось?!

Савва засмеялся:

— У кого-то в заднице загорелось.

— Я серьёзно! Получил сигнал? Индикатор сработал?

— Была вспышка, ровно в семь часов тринадцать минут.

Изображение головы Кеши в трёхмерном яйце мобильного телефона издало тихий вопль:

— Ура! Я гений! На моих командирских те же цифры! А эти дураки не хотели брать мою идею в разработку! Дуралеи! Пусть теперь кусают локти! Время одиночек прошло, — передразнил он кого-то, — всё решают творческие коллективы, одна голова — это плохо… Одна голова — моя — залог успеха!

— Вообще-то голова с туловищем лучше, — осторожно возразил Савва.

Кеша снова не обратил внимания на его реплику, потряс над головой кулаком.

— Мир скоро узнает обо мне! Люська обрыдается, когда узнает, только я не прощу!

Люськой звали подругу Кеши, которая ушла от него в начале августа, не выдержав его образа жизни: если в работе Рудницкий являл собой абсолютный порядок и точность, то в личной жизни это был человек хаоса, никогда не знавший утром, где его носки, а то и трусы.

— Приезжай ко мне, я тебе кое-что покажу, — закончил изобретатель УМСа. — Заодно отпразднуем победу, шампаника выпьем. Мне Женька Шилов позвонил из Штатов, он там живёт, я и ему дал приёмник, впихнул чип УМСа в ручку-фонарик, пишет по емейлу — сработал маячок.

Савва собирался отоспаться до обеда, потом съездить к маме в Подмосковье, перед новой встречей с Наденькой, но горячности Кеши уступил.

— Хорошо, гений-одиночка, буду часа через два.

Жил Рудницкий в десятом микрорайоне Мытищ, на улице Лётная. Его двухкомнатная квартира, принадлежавшая ещё деду, располагалась на последнем этаже старой двадцатидвухэтажки, и с её балкона были видны трубы ТЭЦ‑27 «Северная».

Савва, одетый уже по-осеннему — похолодало, начало сентября выдалось сырым, — оставил свою «Ладу-невесту» (поговаривали, что название модели дали в пику «Ладе Весте») во дворе дома, поднялся на двадцать второй этаж, позвонил в дверь.

— Входи, — разрешила дверь голосом хозяина, посмотрев на него глазком телекамеры.

Вопреки неказистому виду всего дома, возраст которого перевалил за три десятилетия, квартира Рудницкого представляла собой «умную жилплощадь», оборудованную по всем современным технологиям системами жизнеобеспечения. Кеша сам приложил руку к установке систем, сменив интерьеры квартиры после смерти родителей, превратил спальню в рабочий кабинет, и теперь глаз гостя то и дело натыкался в прихожей и гостиной на углы подстраивающейся к эмоциям жильца мебели, на огни подсветки, на узор меняющего рисунок плит пола и на выбегающих из-под плинтусов, диванов, столов и шкафов металлических «насекомых» — роботов-уборщиков.

— Кеша, — окликнул физика Савва, не решаясь снять обувь. — Они не кусаются?

Стены прихожей посмотрели на него недовольно. Квартирная автоматика была настроена только на голос владельца и на громкий голос гостя отреагировала как собака, готовая защитить хозяина.

— Проходи, я в кабинете, — ответил Рудницкий. — Тапочки тебе подадут.

Савва посмотрел на шестинога величиной с кулак, похожего на паука и черепашку одновременно. Он тоже жил в квартире с удобствами, но таких роботов не имел.

— Тапки.

Механизм затрясся, молнией метнулся к шкафчику с обувью, выхватил тапки и поставил перед гостем.

— Молодец!

Механизм снова затрясся и юркнул куда-то, как самый настоящий паук или таракан.

Савва снял куртку, надел тапки, прошлёпал в спальню, превращённую Кешей в нечто, напоминающее телемастерскую и компьютерный терминал.

Хозяин в красной майке с изображением телебашни и надписью МТС, в шортах и меховых тапках взмахнул рукой.

В комнате зазвучал марш победителей:

— Та-а, да-да-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та, да-а-да-а-да-да-да-дам!

Хлопнула пробка, вылетая из бутылки шампанского.

Небритый, по крайней мере, трое суток, Кеша налил вино в бокалы.

— За победу!

Они чокнулись.

Кеша в три глотка осушил бокал. Савва сделал глоток, поискал глазами место, где можно было бы сесть, и Рудницкий смахнул рукой с диванчика груду дисков и прозрачных коробок.

— Садись!

— Ну, и где твой УМС?

— Любуйся! — Кеша театральным жестом показал на конструкцию на столе, напоминающую изваяние скульптора-модерниста. — Фрактальная композиция «заворот кишок», объёмная реализация взаимодействий квантонов пространства. Генератор — вот этот ёжик внутри — сферически поляризует вакуум, который, насколько тебе известно, не есть пустота, а есть упругая квантованная среда, заполненная безмассовыми частицами — квантонами.

— Опусти подробности, — попросил Савва, благожелательно глядя на взволнованного изобретателя. — Ты уверен, что твоя рация передаёт сигнал мгновенно?

— Не передаёт — поляризует вакуум…

— Не уточняй.

— Уверен! Но это пока только первая демонстрация генератора. Он создаёт сферическую волну, которая пронзила нас, город, всю Землю и, возможно, Солнечную систему. А нужна векторная поляризация, и я уже работаю над фокусирующей системой, которая создаст самоподдерживающийся солитон…

— Фанатик! Говорю же — не уточняй, в отличие от тебя я не кандидат наук, а простой выпускник радиотехнического вуза, нашедший себя в контрразведке. С твоим УМСом всё понятно… если он работает.

— Не сомневайся! Маячок же сработал?

— Что ты собираешься делать дальше?

— Тестировать генератор.

— Как? Чтобы проверить его характеристики, нужно, по крайней мере, отправить маячок в космос, на Луну или подальше, на Марс.

— Согласен, нужны эксперименты. — Кеша налил себе ещё бокал шампанского, глаза его заблестели. — С Луной проще, Вовка Толпегов работает на космодроме Восточный, откуда сейчас наши начинают летать на Луну, я ему отдам маячок, он передаст кому-нибудь из космонавтов. А с Марсом сложнее. У тебя нет связи в Роскосмосе?

Савва покачал головой, забавляясь горячностью приятеля.

— Как мёд, так и ложкой. В Роскосмосе у меня никого, но у моего начальника Старшины дочка работает в центре подготовки космонавтов в Звёздном.

— Это здорово! — обрадовался Рудницкий. — Пусть поучаствует в процессе, родина его… и её не забудет. Но главное не в этом.

— Есть ещё и главное?

— УМС позволит доказать мою теорию.

— Каким образом?

— Ты же помнишь, с чего всё начиналось?

Савва сделал глоток шампанского; брют он не любил, как не любил всё кислое, но терпел.

— Ты в детстве начитался фантастики…

— Ерунда, хотя и сейчас почитываю, Головачёва уважаю, интересные идеи иногда предлагает, но идею о моделированных мирах подал ещё Платон, а философ Ник Бостром из Оксфорда лет пятнадцать назад заявил, что наши потомки смогут моделировать реальность. Вот я и зацепился, начал искать инфу, а теперь могу утверждать, что мы живём в смоделированной реальности.

— Докажи.

— Ты же не физик.

— Надеюсь, пойму, если обойдёшься без формул.

— Ну хорошо, я начинал с расчётов сильного ядерного взаимодействия, ещё не забыл, что это такое?

— Одна из фундаментальных сил природы наряду с тремя другими — слабым ядерным взаимодействием, гравитацией и электромагнетизмом.

— Хорошая память, — похвалил Савву Кеша. — Так вот, сильное ядерное взаимодействие объединяет элементарные частицы — кварки и глюоны, и для моделирования процессов нужны супермощные компы. Таких на Земле мало. Но они появятся, и мы сможем смоделировать не только физические процессы, но и всю реальность.

Савва сморщился, поставил бокал на пол.

— Кислятина… это когда ещё это будет.

— Мощность компов увеличивается вдвое за три года, так что ждать недолго. Но опять же не это главное. Я уверен, что наш мир также кем-то смоделирован.

— Интересно, как ты это заметил? — скептически хмыкнул Савва. — Если мир смоделирован, то и ты тоже?

— Хороший вопрос, — восхитился Кеша. — Креативно мыслишь, майор. Все мои оппоненты задавали мне этот вопрос. Но модель потому и модель, что работает до какого-то предела точности, допуская погрешность. Вот я и взялся искать ту погрешность, так сказать, дефект первого рода.

Савва дотянулся до вазы с печеньем, взял парочку, подумав, что за руль ему теперь садиться нельзя.

— Нашёл?

— Элементарно, Ватсон! Следи за мыслью гения! Единственный способ моделирования чего угодно — использовать объёмную сетку, которая делит пространство на крошечные клетки. Чем меньше клетка, тем модель точнее отражает реальные характеристики объекта. Но если моделирование определённого объёма производится на сетке с конечным шагом, по законам квантовой механики…

Савва потерял нить размышлений Кеши.

— Короче.

— При достаточно большой энергии частиц на ускорителе можно увидеть структуру решётки. Понимаешь? То есть искусственную базу модели, которая и есть искомый дефект!

— Сетка?

— Именно!

— Как же ты её увидел? В бинокль?

Кеша на шутку не отреагировал.

— Не я — учёные, работающие на БАКе [Большой адронный коллайдер.]. Хотя они и не поняли, что обнаружили. Искали бозон Хиггса, описали эффекты, и я всё понял. Если бы сетки не было, частицы после взаимодействия с мишенью ускорителя равномерно распределились бы по всем направлениям, а они тяготеют к определённым осям! Понимаешь?

Это означает, что наша Вселенная действительно построена по сетке! Она — сложнейшая модель в каком-то фундаментальном компьютере, и сейчас, возможно, кто-то из создателей модели слушает наш с тобой разговор.

— Бог, — пошутил Савва, настроенный несерьёзно.

— Бога нет, — отмахнулся Иннокентий. — Творцы мироздания — есть. Мне тоже было бы интересно запустить множество вселенных, меняя в них различные параметры. Наши создатели занимаются тем же, но в других масштабах.

Савва сунул в рот печенюшку.

— При чём тут твой УМС?

— При том, что устройство можно использовать для определения шага сетки. Оно поляризует вакуум одномоментно, и при достаточном количестве маячков можно будет рассчитать резонансы ячеек сетки.

— Сколько же надо маячков?

Кеша слегка опечалился.

— Хотя бы пару миллионов… в разных концах Галактики.

Савва присвистнул, хохотнул.

— Ну, это мы с тобой не поимеем и через тысячу лет.

— Да понимаю, хотя и на трёх-четырёх можно будет грубо оценить эффект. Зато УМС можно будет использовать для связи, сигнал не поглощается никаким материалом. Да и энергии надо — крохи. Может, хотя бы за это Нобелевку дадут? К кому обратиться, не посоветуешь?

Савва съел ещё одну печенюшку.

— К руководству МТС.

— Почему к ним?

— Потому что там работают креативные люди, они наверняка схватятся за реализацию мгновенной связи.

— А если предложить военным, в Минобороны? Поможешь?

— Предложить можно, только боюсь, тебя заграбастают из Сколково в какую-нибудь секретную военную лабораторию и заставят пахать там до скончания века под подписку о невыезде и гарантиях сохранения гостайны.

— Да ладно, не те времена.

— Времена, может, и не те, сгустил я краски, однако с такими вещами не шутят. Ты же знаешь, нет такой идеи, какую нельзя было бы превратить в оружие.

— Значит, МТС?

— Простите, что вмешиваюсь, — раздался вдруг ниоткуда (Савве показалось — из костей черепа) бархатный баритон, — но мы бы хотели предложить нечто иное.

Кеша с недоумением воззрился на друга.

— Что ты сказал?

— Это не я, — обвёл глазами стены комнаты Савва. — Нас… подслушивают? Ты, случайно, не на учёте в ФСБ?

— Так получилось, — отозвался баритон. — Разрешите войти?

— Какого… — начал Рудницкий, озираясь.

Посреди комнаты, между диваном и столом, возник вихрик света, превратился в молодого человека, одетого в строгий белый костюм; рубашка под пиджаком играла отблесками, как перламутровая. Он был строен, широкоплеч, по-мужски красив, голубоглаз, скуласт, гладко выбрит. Шапка волос складывалась в необычную геометрически совершенную причёску, скрывая уши.

Савва расслабился, оценивая свои ощущения: показалось, что на него посмотрел не просто гость, но вся комната.

Пришелец внимательно вгляделся в его лицо.

— Вы Савва Бекетов, майор военной контрразведки, следователь экстра-класса, важняк, как у вас говорят. Верно? — Он перевёл взгляд на Кешу. — А вы Иннокентий Рудницкий, кандидат физико-математических наук. Я не ошибся?

Кеша едва не уронил бокал.

— К-кто вы?!

— Зовите меня Эн.

— Эн?

— Никто, — улыбнулся гость. — Я просто посредник с определённой программой. Если вам что-то во мне не нравится — скажите.

Приятели переглянулись.

— Посредник, — пробормотал Кеша. — Пришелец?

— Разве что в прикладном смысле — как тот, кто пришёл.

— Значит, вы… из будущего?

— Нет, пожалуй, опять же — в ином смысле. Позвольте вам всё объяснить. Разрешите сесть?

Кеша опомнился, смахнул со стула груду журналов, подвинул гостю.

— Пожалуйста.

— Благодарю. — Эн не сделал ни одного движения, он просто оказался сидящим на стуле.

Кеша боком обошёл его, рухнул на диван рядом с Саввой.

— Дай мне по морде!

— Зачем? — озадачился майор.

— Чтоб я проснулся.

— Вы же знаете, что не спите, — с лёгкой укоризной сказал Эн. — У вас очень мощный интеллект, попробуйте угадать, чей я посланник.

Кеша глянул на бокал в руке, встал, налил шампанского, выпил, снова рухнул на диван так, что застонали пружины.

— Вы мне льстите.

— Если бы это было так, меня бы к вам не послали.

— Вы не пришелец… и не из будущего… и вы знаете, кто мы… — Глаза Кеши вспыхнули. — Вы оттуда! — Он сделал замысловатый жест пальцем. — Из другого измерения! Тот, кто смоделировал наш мир, так?!

— Браво, вы быстро ориентируетесь, мы не ошиблись, хотя повторюсь — я всего лишь посредник для общения, специальная программа, реализованная в привычной для вас форме…

— Человека!

— Вас что-то смущает?

— Я ждал… если честно…

— Хотите, мы изменим модус?

— Н-ну…

Молодой человек поплыл, превращаясь в фантом, и через мгновение на его месте сидела красивая девушка, полногубая, с длинной шеей и яркими зелёными глазами. Одета она была в сидевший на ней, как вторая кожа, белый костюмчик с искрой. Юбочка открывала совершенной формы ноги, длинные, чистых линий, от них невозможно было оторвать глаз.

— Так лучше? — лукаво выговорила гостья; тембр голоса посредника изменился, стал глубоким контральто.

— Да… я в шоке… простите. Как вы это делаете?! Впрочем, если мы можем изменять параметры программ в наших компах, то и вы — в своих. Значит, я был прав? Наш мир — игровая модель в вашем компьютере?

— Всё немного сложней, чем вы думаете, но вы первый, кто смог определить положение вещей реальности вашего уровня. В связи с чем у нас предложение: переходите на наш уровень.

— Что вы имеете в виду? — Кеша наморщил лоб.

— Переходите к нам.

— Каким образом?! Вы шутите? Я же только… программа в вашем компе… не так?

— Не скрою, ваша реальность создавалась оператором нашего уровня как матрица — игровое поле с большим заданным числом параметров, но появившиеся в ней живые существа не являются программами в полном смысле этого слова, все они обладают свободой воли, хотя и далеко не все пользуются ею. Существа вашего уровня рождаются редко, но кое-кто из людей выходил на нас, и теперь они с нами.