— Тарик хотя бы знает свое место, — ухмыльнулся Сеянус, но черты его лица были столь изящны, что реплика не показалась злобной.

— И какова же твоя идея? — спросил Аксиманд, вернувшись к сути.

— Все просто, — ответил Сеянус, обернувшись к возвышающемуся на кафедре позади них командному посту. — Мы доверимся Хорусу.

Командир заметил их приближение и приветственно поднял руку. Совершенное лицо: идеально высеченные черты, пронзительные океанически-зеленые глаза, мерцающие янтарем, в которых ощущался орлиный разум.

Он превосходил всех ростом. Его широкие наплечники украшала шкура гигантского зверя, поверженного на равнинах Давина много десятилетий назад. Доспехи, бело-золотые даже в боевом освещении стратегиума, представляли собой настоящее произведение искусства. С середины нагрудника взирало немигающее око. На наручах и наплечниках красовались метки бронников, орел и молнии отца Луперкаля — эзотерический символизм, смысл которого укрылся от Сеянуса, — и почти скрытые в тени наложенных друг на друга пластин процарапанные знаки отличия банд Хтонии.

Сеянус прежде их не замечал, но командиру и следовало быть именно таким: чтобы в его присутствии ты каждый раз видел нечто новое, нечто, заставляющее любить его еще сильнее.

— И как, по-вашему, движется дело? — спросил Хорус.

— Я должен быть откровенным, сэр, — ответил Тарик. — Я чувствую на себе руку корабля.

Луперкаль улыбнулся.

— Ты не веришь в меня? Я был бы уязвлен, не знай, что ты шутишь.

— Да? — сказал Тарик.

Хорус отвел взгляд, когда стратегиум задрожал от череды мощных попаданий по корпусу. «Снаряды многочисленных орудий крепости-астероида», — решил Сеянус.

— А ты, Эзекиль? — поинтересовался Хорус. — Знаю, что ты не опустишься до идолопоклонства и что я могу рассчитывать на честный ответ.

— Вынужден согласиться с Торгаддоном, — ответил Эзекиль, и Сеянус подавил улыбку, поняв, каких усилий такое признание стоило Абаддону. Тарик и Эзекиль походили друг на друга в войне, но были полными противоположностями, когда время убивать заканчивалось. — Мы проиграем сражение.

— Ты когда-либо видел, чтобы я проигрывал сражения? — спросил командир у своего тезки. По едва заметному изгибу губ Луперкаля Сеянус понял, что командир плавно подводит первого капитана к ответу.

Хорус Аксиманд покачал головой:

— Нет, и вы никогда не проиграете.

— Ты льстишь мне, и это неправда. Я так же способен проиграть битву, как любой другой, — сказал Хорус, подняв руку, чтобы пресечь неизбежные заверения в обратном. — Но я не собираюсь проигрывать эту.

Луперкаль повел их к командному посту, где к главному боевому гололиту было подсоединено скелетообразное создание.

— Адепт Регул, — сказал Хорус, — просвети моих сынов.

Эмиссар Механикум кивнул, и гололит ожил. Пост командира позволял более отчетливо увидеть картину битвы, но это лишь запутывало текущие планы.

Тусклое свечение гололита оставляло глаза командира в тени, подкрашивая остальную часть лица насыщенным красным цветом. Хорус походил на вождя древности, собравшего перед битвой военачальников в своем шатре, у тлеющего очага.

— Гастур, ты лучше прочих понимаешь тактику пустотного боя, — произнес он. — Взгляни и скажи мне, что ты видишь.

Сеянус склонился над гололитическим курсографом. При словах Луперкаля его сердце екнуло от гордости, так что ему потребовалась вся сила воли, чтобы не раздуться от важности, уподобляясь напыщенным павлинам из III легиона. Он сделал глубокий вдох и уставился на медленно обновляющуюся зернистую карту битвы.

Зеленокожие вели войну без ухищрений, на каком бы поле боя им ни приходилось сражаться. На земле они наваливались на противника целой ордой берсерков, беснующихся, исходящих пеной, раскрашенных боевой краской из фекалий. В космосе их извергающие потоки радиации скитальцы-налетчики врывались прямо в гущу схватки, бессмысленно поливая все вокруг снарядами и ядерными боеголовками.

— Стандартная тактика зеленокожих, хотя я бы постыдился применить к такой свалке этот термин, — сказал Сеянус, пошатнувшись, когда последовательно переданные с поста командира приказы заставили «Дух мщения» уйти в резкий разворот. По всему корпусу флагмана прокатилось эхо сокрушительных взрывов. Никто не знал, были ли это попадания или результаты пожаров.

— Они подавляют нас мощью и численностью, — продолжил он, когда Регул сместил центрирование гололита, чтобы высветить места самых яростных боев. — Центр отступает от крепости-астероида, нам попросту не хватает орудий, чтобы нанести ей урон.

— Что еще? — спросил Хорус.

Сеянус указал на медленно вращающееся изображение.

— Наши правые верхние секторы оттеснили слишком далеко. Только нижние левые секторы пока удерживают позиции.

— Чего бы я сейчас только не отдал за второй флот, — сказал Тарик, кивнув на пустой участок космоса. — Тогда мы бы ударили по ним с флангов.

— Зачем желать того, чего у нас нет? — произнес Маленький Хорус.

Что-то здесь было не так, и у Сеянуса ушла секунда, чтобы в разуме выкристаллизовалось подозрение.

— Адепт, покажи соотношение вражеских выстрелов и попаданий, — велел он. В воздухе перед Сеянусом тут же возникла вращающаяся панорама данных. Он пробежал взглядом статистику и понял, что его подозрение подтвердилось.

— Их оценка разрушительной способности намного выше средней, — сказал он. — Количество попаданий составляет более семидесяти пяти процентов от числа выстрелов.

— Это, должно быть, ошибка, — возразил Эзекиль.

— Механикумы не допускают ошибок, первый капитан, — произнес Регул голосом, похожим на скрежет стального ерша по ржавчине. «Ошибок» прозвучало как страшнейшее из ругательств. — Данные точны и в пределах допуска локальных параметров.

— Зеленокожие, вероятно, попадают и по своим собственным кораблям, — сказал Сеянус. — Как они это делают?

Хорус указал на испещренные трещинами очертания Горро.

— Потому что это не обычные зеленокожие, и я подозреваю, что ими правят не воины, а некая технокаста. Вот почему я послал адепту Регулу запрос присоединиться к Шестнадцатому легиону для выполнения задачи.

Сеянус перевел взгляд обратно на изображение.

— Если вы подозревали это, тогда происходящее непонятно вдвойне. Если я могу говорить искренне, сэр, тактика флота не имеет смысла.

— И что может сделать ее тактически осмысленной?

Сеянус подумал, прежде чем ответить.

— Тарик прав. Будь у нас еще один флот здесь, наша текущая стратегия была бы разумной. Тогда они попали бы между молотом и наковальней.

— Еще один флот? — спросил Хорус. — И я должен достать его просто из воздуха?

— А вы можете? — с надеждой сказал Тарик. — Сейчас он бы нам не помешал.

Хорус ухмыльнулся, и Сеянус понял, что тот наслаждается моментом, хотя не мог взять в толк почему. Командир бросил взгляд на одну из ярусных галерей за командной палубой. Словно по подсказке, к железному поручню шагнула фигура, омываемая неровным свечением прожектора, как будто специально направленного.

Стройная, кажущаяся призраком в своем белом платье, госпожа астропатии «Духа мщения» Инг Мэй Синг откинула капюшон, скрывавший запавшие щеки и пустые глазницы. Госпожа Синг была слепой к одному миру, но восприимчива к иным, тайным, о которых Сеянус мало что знал.

— Сколько еще ждать, госпожа Синг? — спросил Хорус.

Ее голос был слабым и тонким, но в нем чувствовалась властность, благодаря которой он без труда долетел до главной палубы.

— Уже вот-вот, примарх Хорус, — произнесла она с легким укором. — Как вам отлично известно.

Хорус рассмеялся и повысил голос, чтобы его услышал весь стратегиум:

— Вы правы, госпожа Синг, и я надеюсь, вы простите мне эту небольшую театральщину. Как вы догадались, сейчас случится нечто грандиозное.

Хорус повернулся к адепту Регулу:

— Отдай приказ о маневре.

Адепт склонился, приступая к работе, и Сеянус спросил:

— Сэр?

— Вы хотели еще один флот, — сказал Хорус. — Я даю его вам.

Космос разделился, будто вспоротый острейшим лезвием.

Янтарный свет, ярче тысячи солнц, воссиял во множестве реальностей восприятия одновременно. Клинок, вскрывший пустоту, выскользнул из открытой им дыры.

Но то был не клинок, а рожденный в пустоте колосс из мрамора и золота, военный корабль нечеловеческих пропорций. Его величественный нос венчали орлиные крылья, а весь корпус усеивали огромные города из статуй и дворцов.

Это был звездолет, но он отличался от всех прочих.

Его построили для человека, не знавшего равных себе в целой Галактике.

Это был флагман самого Императора.

«Император Сомниум».

Судно Повелителя Человечества сопровождали стаи боевых кораблей. Каждый из них был титаном пустотной войны, но в тени громадного звездолета они казались обычными.

Все еще потрескивая зажегшимися щитами, имперские военные корабли ринулись в бой. Опаляющие копья лэнс-огня забили по обнаженному тылу и флангам скитальцев зеленокожих. Тысячи торпед, за которыми последовали тысячи других, понеслись сквозь космос. Мерцающая метель инверсионных следов раскрасила пустоту.