— И что это значит?
— Замуж за спортсмена выйдешь, — прошептала Марианна и хихикнула, прикрыв рот сухонькой лапкой в сетчатой перчатке.
Иннокентий, услышав это предположение, сурово нахмурился, а Люся захлопала в ладоши.
Ей всегда нравились спортсмены. Когда-то по молодости к одному такому, футболисту, она даже чуть не ушла от Тониного папы. Ничего, кроме его имени Слава и рода занятий, она о нем не знала, но разве это имело значение?
— Кеша, давай теперь ты!
Люсин супруг вылил воск своей свечи в воду. Следом за ним то же самое проделали его братья. У всех троих вышло что-то невразумительное. Обладающая самой безудержной фантазией Сонечка увидела в трех одинаковых пятнах колесо, обручальное кольцо и глобус. Что означало: Иннокентий купит машину, Лев вновь женится, а Эдуард отправится в кругосветное путешествие. Все трое несказанно обрадовались Сониным предсказаниям, а Кеша особенно.
— Наконец-то сбудется моя мечта! — вскричал он. — Душенька, а вы, случайно, не видите, какой марки будет моя машина?
Сонечка присмотрелась к кусочку воска, в центре которого была круглая дырочка, и предположила:
— «Ауди». Похоже, это одно из четырех колец его эмблемы.
— Эх, жаль, — досадливо протянул Иннокентий. — Я так хотел «Бентли»…
— «Ауди» тоже неплохо, — успокоил его Лев. — Я б лично не возражал против «Q7».
— А мне «А6» нравится, — встрял Эдик. — Благородная классика.
— Мальчики, может, закроем автомобильную тему? — перебила братьев Люся. — Кроме вас, она никому не интересна. — И объявила торжественно: — А теперь пришла очередь Емельяна!
— Я пропущу вперед дам…
— Нет, пусть у девочек больше воска скопится… — И Люся постучала алым ногтем по краю тазика. — Выливай, Емеля, выливай!
Емельян послушно перевернул свечу.
— Ого! — восхитилась Люся, увидев, какую форму приобрел растопленный воск. — У Емельяна, кажется, тоже кольцо! Как и у Льва, только гораздо более отчетливое.
— Да, похоже, — согласилась с ней Тоня.
— Обручальное!
— Да нет, скорее перстень…
— Точно тебе говорю, обручальное! — И матушка незаметно ткнула дочь локтем в бок. — Сейчас же и с камушками допускаются…
— Совершенно верно, — поддакнула Марианна. Она подрабатывала в загсе старушкой-веселушкой и считалась экспертом в брачных церемониях и во всем, что с ними связано. — А теперь моя очередь!
И она проворно выплеснула воск.
— Я вижу рог, — хмыкнула Марианна. — А вы?
— То же самое, — прозвучало единогласное мнение всех присутствующих.
— Но мне рога наставлять некому — я вдова!
— А если это рог изобилия? — предположила Соня.
— Тогда он был бы искривленным, а этот прямой, как у молодой козочки. Вернее, у его макушки утолщение, но это все детали, на тот рог изобилия, который обычно рисуют, мой не похож совсем…
— Какая же ты придира, — возмутилась Люся. — Радовалась бы, что тебе такое выпало…
— Порадуюсь я тогда, когда мне от Андрюши Малахова письмо придет, — просипела Марианна. Из-за ларингита говорить ей было трудно, но смолчать она не могла. — Я уже давно ему написала, попросила к себе в передачу пригласить, а он пока молчит…
— Надоела со своим Малаховым, — поджала губы Люся. Ей больше Иван Ургант нравился. — Пусть теперь Тоня капнет. Дочка, давай.
Антонина «дала»!
Люся, сощурившись, уставилась на образовавшееся восковое пятно. Тоне было ясно, что матушка хочет увидеть в нем тоже обручальное кольцо, но у нее ничего не выходит! У пятна не было правильной формы, больше всего оно напоминало обычную чернильную кляксу.
— Отдаленно на мужской профиль похоже, — сказала Сонечка.
— Да? — с сомнением протянула Люся. — А я что-то не вижу этого…
— Да вы приглядитесь! Вот нос!
— Какой огромный, — ужаснулась матушка.
— Кавказец, наверное, — хохотнул Иннокентий.
— Точно кавказец! — всплеснула руками Соня. — Вон у него и кепка-аэродром!
— Ты чего болтаешь? — накинулась на нее Люся. — Чтоб моя дочка с рыночным торговцем… Да никогда! И вообще… — Она ткнула пальцем в «кавказца», развернув его на сто восемьдесят градусов. — Это не кепка, а борода! — И так красноречиво посмотрела на Емельяна, что Тоня залилась румянцем. — А теперь давайте горячее поедим!
— Постойте, а как же я? — вскричала Сонечка. — Мне-то еще не погадали!
— Ах да, про тебя-то мы забыли… — проворчала Люся, которая на самом деле ничего не забыла, просто «отомстила» за кавказца в кепке-аэродроме. — Ну, давай, капай уже, а то всем кушать хочется!
Сонечка аккуратно вылила воск в воду.
— Ерунда какая-то получилась, — пробормотала она после того, как воск принял грушевидную форму.
— На кучу дерьма похоже, — радостно возвестила Люся.
— Мама, как тебе не стыдно? — упрекнула ее Тоня. — Что ты такое говоришь?
— Что вижу, то и говорю, — насупилась та. — Соньке, значит, можно про носатых торгашей, а мне про дерьмо нельзя?
— Да это же денежный мешок! — воскликнул Иннокентий. — Посмотрите сами!
— На мешок похоже, — откликнулась его супруга. — Но с чего ты взял, что в нем деньги? Может, там картошка?
— Люсенька, это же гадание на будущее. Какая картошка? — И, похлопав Соню по спинке, муж сказал: — Поздравляю, душенька! Похоже, вы скоро разбогатеете! Так что советую вам начать играть в «Русское лото».
На этой оптимистической ноте гадание было закончено. Все расселись по местам в ожидании Люсиного мяса.
Поев, гости разбрелись по квартире. За столом остались только мама с дочкой. Антонина хотела присоединиться к остальным, но Люся усадила ее на место и принялась чирикать:
— Емельян такой душка! Я в полном восторге от него. И умница, и галантный, и внешне очень даже…
— Да, он симпатичный, — согласилась с ней Тоня.
— А где вы познакомились?
— Около института.
— Он работает в твоем НИИ? — немного напряглась мать. Она знала, что научные сотрудники этого учреждения получали очень и очень скромную зарплату.
— Работал когда-то.
— А сейчас где?
— На вольных хлебах, — нисколько не погрешила против истины Тоня. А так как тема разговора была больно щекотливой, она решила ее сменить: — Мама, а чем ты мясо приправляла? У него был такой пикантный вкус…
— Ты мне зубы не заговаривай, — не дала увести разговор в сторону Люся. — Про мясо я тебе все расскажу, когда замуж выйдешь. Надо же будет Емельяна чем-то кормить…
— Мама, перестань!
— И не подумаю, — отрезала та. — Он тебе еще не сделал предложения?
— Нет.
— Почему?
— Но между нами ничего нет… Мы просто приятели.
— Только моя непутевая дочь может приятельствовать с приятным мужчиной в полном расцвете сил! Я бы на твоем месте давно его в постель затащила.
Антонина порывисто встала, чтобы уйти, но Люся рванула ее за руку.
— А ну, сядь! — приказала она. — Что за привычка убегать, когда мать с тобой разговаривает?
— Да ты не разговариваешь, а болтаешь глупости! И пошлости…
— В занятиях любовью никакой пошлости нет и быть не может!
— Хорошо, мама, как скажешь! — Тоня посчитала за лучшее согласиться. — А теперь можно я пойду? Руки помыть хочется…
Люся пропустила ее просьбу мимо ушей.
— А замуж не хочешь? — спросила она веско.
— Ты же знаешь, что я мечтаю о семье.
— Тогда иди не в ванную, а к Емельяну, бери его под руку и тащи…
— Сразу под венец? — усмехнулась Тоня.
— Сначала в постель, а то под венец он может сразу не согласиться.
— Мам, Емельян совсем не тот, кто мне нужен.
— Вот еще глупости! Это совершенно точно твой мужчина! С бородой, как и было предсказано. А не какой-то там рыночный торговец!
— Да уж лучше торговец, чем бомж.
— А бомжи-то тут при чем?
— Емельян — бомж. Он живет в траншее теплотрассы возле нашего НИИ, — выпалила Тоня и тут же пожалела об этом.
— Ты привела ко мне в дом бомжа? — вскипела Люся. — Да как ты посмела? А что, если у него чесотка или лишай?
— Нет у него ни того, ни другого.
— А вши?
— И вшей нет… Уже нет.
— Какой кошмар! Как тебе в голову взбрело с ним связаться?
— Он хороший человек. И очень интересный. Между прочим, он действительно кандидат наук.
— Да хоть доктор! Он бомж, отброс общества!
— Мама, нельзя быть такой категоричной. Мало ли какие обстоятельства привели его к подобной жизни. Сейчас такое время, что любой из нас может оказаться на обочине…
— Только не я.
— Хорошо, ты исключение, — согласилась Тоня. Она действительно не представляла себе, что может сломить Люсю. — Но не все такие сильные и, уж извини за откровенность, ушлые, как ты. Некоторых обманом выселяют из квартир. И что остается этим людям? Только бродяжничать…
— Это он тебе про квартиру напел?
— Нет, он ничего не говорил о том, что привело его к той жизни, которую он сейчас ведет. Наверное, ему неприятно об этом вспоминать…
Антонина замолчала. Но не потому, что ей нечего было добавить, просто мать перестала ее слушать. Она сидела с задумчивым видом и беззвучно шевелила губами. Наконец ее диалог с самой собой был закончен, и Тоня услышала:
— Знаешь, что я подумала, доча? А может, иметь мужа-торговца не так уж плохо?
И, похлопав Антонину по плечу, покинула комнату.