Мама только что пришла в сознание. Взгляд еще был немного мутный после наркоза. Зашивали рану на затылке. Поступило несколько пострадавших друг за дружкой, поэтому немного торопились спасти всех. Висок зашить маме или не успели, или забыли. Зашивали уже спустя несколько часов, дежурный врач заметил на обходе, что нужно наложить еще один шов.

Боялась ли я идти к матери — да. Безусловно. Я не знала, что я увижу, в каком она состоянии, что еще кроме сотрясения мозга — там ведь были больные с другими, сопутствующими травмами.

Помню это как сейчас. Ободранные колени, руки, лицо с остатками запекшейся крови, зубы, что покрошились от удара об асфальт или друг об друга, не знаю. Она была слаба. Едва говорила. Но я поняла, что амнезии нет, что, ее голова кружится, слабость, но память, да и мышление сохранны. Она видит и слышит. Так как мама не видела себя со стороны, я как могла погасила весь ужас, что я ощущала, глядя на ее повреждения, чтобы она не думала, как выглядит со стороны. Тогда я подумала, что должна хотя бы выглядеть сильной и спокойной. Я сидела с мамой, потом вечером вышла к подошедшему с работы брату, отдала ему халат, чтобы он тоже навестил маму. Перечислила видимые повреждения, чтобы тот был готов.

Так прошел мой день рождения, когда мне исполнилось шестнадцать лет.

Глава 3. Последующие дни

Я училась в школе и буквально через пару дней начиналась учеба. Приезжал отец. Я позвонила, сообщила, что мама в больнице. Они приехал, пару дней методично посещал маму, отсиживая несколько часов утром в палате, как всегда интеллигентно одетый в костюме и при галстуке. Потом сообща с братом отправили его обратно на дачу. Ибо прозаично, но бросать нельзя надолго — там слишком много всего выращивалось, все овощи были свои, кроликов на соседей тоже нельзя надолго оставлять.

Приехала и одна дальняя родственница. Сообщили все, но остальные не поехали, другой город, а человек в больнице, в общем посочувствовали, но смысла ехать не увидели. Кроме одной. Зачем приезжала осталось тайной. Аппетит у нашей дальней родственницы был отменный. За пару дней она подчистила все продукты, что были с расчетом на неделю у нас с сестрой. Даже подсолнечного масла она умудрилась истратить почти полную бутылку.

Когда уехала дома не осталось даже картошки. С собой, при наличии домашнего хозяйства ничего не привезла. Только все съела.

Почему делаю на этом акцент — да потому что денег у меня не было. У брата какие-то были, но тратил он их крайне нерационально. Возьмет и купит у старушек блюдце зеленых несъедобных яблок на пирог, а дома молока нет. Вероятно, он питался на работе в столовой, не спрашивала.

Я ела два раза в день. Утром и вечером. Ощущала постоянный голод. Но идти занимать у соседей — даже мысли не возникло. Терпела. За две недели я похудела со своих пятидесяти пяти до пятидесяти и ходила старательно вдоль стенок. Иногда кружилась голова и я хваталась руками за стенку. Да, вроде пять килограмм, но для меня это было заметно.

Так получилось, что мне пришлось, хотя я была младшей по возрасту в семье, основную ответственность взять на себя. Ответственность за маму в больнице, за дом, за двух собак. У нас в то время был щенок овчарки и беременная спаниель. Еда для собак была — был запас мелкой дешевой каши, костей, мясных обрезков, что отдавали за копейки на рынке. Это было то, что нельзя продать людям и мне отдавали по символической цене.

Чтобы было понятнее, опишу свой стандартный день.

Вставала я в пять утра. Надо было по очереди погулять с собаками. Вместе было нельзя — щенок, обладая веселым нравом и ощутимой силой могла случайно навредить беременной спаниели. Потом я их кормила, делала какие-то домашние дела, завтракала, «для людей» кстати готовила сестра, она вызвалась, а я не стала ей в этом отказывать.

Шла в школу. После уроков быстро выгуливала собак и шла в больницу, захватив что-то из фруктов. Покупали специально в больницу. Помню, притащила целую дыню к ним в палату, досталось всем, кто мог есть. Мама, как любая настоящая мать, видела, что я голодна, видимо скрыть взгляд на еду не удавалось, и норовила что-то оставить из еды для меня. Я отказывалась, врала, что ела, а мама все равно оставляла. Питание было в больнице хорошим, она малоежка еще к тому же, а с сотрясением мозга аппетит и вовсе не ахти, в общем да, признаюсь, иногда ей удавалось уговорить меня на половину котлетки.

Очень благодарна «соседу», как я про себя звала мужчину, дежурившего у соседней кровати рядом со своей матерью. Он находился в палате постоянно. Взял отпуск, когда его мать попала в больницу. Когда меня не было, то есть до обеда, сосед ухаживал и за моей мамой. Совершенно бескорыстно. Молча. Он всегда молчал. За все время он едва произнес пару слов вслух.

Вечером я шла домой, убиралась, варила собакам кашу, выгуливала их, снова по очереди. Ложилась после десяти вечера. Итак, изо дня в день.

Разговаривая с мамой, я поняла, что лечение в больнице минимальное. Нужны очень дорогие лекарства для восстановления. Пока она лежала в больнице прогресс был очень слабый. Она могла разговаривать, зажили оцарапанные места, прошли гематомы. Но она по-прежнему не могла вставать. Только сесть ненадолго, и то с трудом. Лекарства были не просто дорогие, но их еще и не было. Нужно было доставать.

Параллельно я отслеживала как продвигается следствие по аварии. Предложили выбор — водитель приносит упаковку лекарств и мама подписывает отказ от претензий. Мама согласилась. Я хотела, чтобы все лечение оплатил, но мама убедила меня, что больше он не смог достать. Конфликтовать ей было тяжело, и характер не тот и состояние здоровья. Мне объяснила, что так как ходить по следователям да судам она не может физически, могут замять дело без потерпевшей, а если его осудят, то ей тоже легче не станет — не выздоровеет, поэтому согласилась, хотя бы на одну упаковку.

Одной упаковки было мало. Необходимо было хотя бы еще две. Я искала. Да, девчонка шестнадцати лет звонила врачам, ходила в больницу, и да, нам их выписали по бесплатному рецепту. Это было чудо, в которое никто не верил. Не верила и я, до тех пор, пока не получила эти заветные упаковки в руки. Смотрела на них и не верила, что получилось, что нашелся врач-волшебник, что смог достать и, более того, как говорится «по бесплатному рецепту». Всю жизнь буду поминать его добрым словом.

Глава 4. Мама дома

Когда маму выписали, ссылаясь на переполненность больницы, она шла с трудом, с обеих сторон ее поддерживали мы с братом. Она пошатывалась и едва дошла до дома. На врачей обиды нет, лекарствами у нас и правда обеспечивают крайне плохо. Даже иголок, чтобы швы накладывать, и тех мало, и далеко не всех требуемых размеров, а уж что говорить о лекарствах…

Уколы я делать умела и раньше, но до этого моими пациентами были кошки и собаки. Уже не помню, с какой живности началось, но соседка медсестра пришла, показала, как вскрывать ампулу, набирать шприц, под каким углом вводить, в общем она научила меня делать уколы. А куда именно делать объяснял ветврач, что лечил наших кошек и собак. А тут человек, да еще самый родной. Снова надо учиться. Опять пошла к соседке-медсестре. Та объяснила и показала, как делать уже человеку. Сказала, что верит в меня, рука мол легкая.

Когда мама лежала уже дома стало намного легче. Во-первых, не нужно было мотаться в больницу, и переживать, как она там. Мама была дома.

Во-вторых, с уколами она заметно пошла на поправку. Она по-прежнему в основном лежала. Иногда сидела. Как только мы переступили порог квартиры, спаниель надумала рожать. Забралась под кровать и там родила четырех прелестных черно-пегих щенков. В общем по итогу щенкам соорудили нечто типа вольера из каркаса кровати, и мама, когда садилась на свою кровать, стоявшую рядом, любовалась ими. А положительные эмоции больному очень нужны для выздоровления. Более того, когда щенки подросли, они забирались к ней на кровать, и играли в ногах, а один, самый ласкушка, забирался спать на всю ночь.

В-третьих, маме выплатили зарплату, которую задерживали уже давно, и ее коллеги по работе принесли домой деньги. Возможно, что они и от себя прибавили, не знаю, главное, что питание для мамы было полноценным, да и сама перешла на трехразовое, готовить я стала все сама, так как времени стало больше. Когда маму выписали, с дачи снова заехал отец и теперь он привез продукты, так как собирался не впопыхах. Бросать дачу совсем он не мог — там жили кролики, и огород требовал ухода. На даче постоянно из семьи кто-то был с весны по осень, лично я почти все каникулы, это так, маленькое пояснение.