— Кто знает, что сулит будущее? — отзываюсь я.

— Ты знаешь, — говорит он. — Во всяком случае, так ты говорил мне, когда я был еще мальчишкой.

— В самом деле? — с любопытством спрашиваю я. — Должно быть, я ошибался. Будущее так же непознаваемо, как прошлое.

— Но ведь все знают прошлое, — говорит он. — Люди боятся именно будущего.

— Люди боятся неведомого, в чем бы оно ни крылось, — говорю я.

— По-моему, — говорит Артур, — только трусы боятся неведомого. Когда я был молод и создавал Круглый стол, я не ждал, когда настанет будущее. Я просыпался за час до рассвета и лежал в постели, трепеща от волнения, мечтая увидеть, какие новые победы принесет мне новый день.

Вдруг он вздыхает и словно начинает стареть у меня на глазах.

— Но я уже не тот, — продолжает он после глубокомысленного молчания, — и теперь я боюсь будущего. Я боюсь за Джиневру, за Ланселота, за Круглый стол.

— Ты не этого боишься, — говорю я.

— О чем ты? — спрашивает он.

— Ты боишься того, чего боятся все люди, — говорю я.

— Не понимаю, — говорит Артур.

— Верно, — отвечаю я. — А теперь ты боишься даже признаться в собственном страхе.

Он делает глубокий вдох и прямо, не мигая, смотрит мне в глаза, ибо он воистину храбр и честен.

— Ладно, — говорит он наконец. — Я боюсь за себя.

— Это же естественно, — говорю я.

Он качает головой.

— Мерлин, — говорит он, — это чувство неестественно.

— Вот как, — говорю я.

— Я потерпел неудачу, Мерлин, — продолжает он. — Все распадается вокруг меня — и Круглый стол, и причины, по которым я его создал. Я прожил самую лучшую жизнь, какую только мог прожить, но, видно, вышло это недостаточно хорошо. Теперь мне осталось только умереть, — он неловко умолкает, — и я боюсь, что умру не лучше, чем жил.

Сердце мое рвется к нему, юноше, которого я не знаю, но когда-нибудь узнаю, и я ободряюще кладу руку ему на плечо.

— Я король, — продолжает он, — а если король ничего иного не делает, он должен умереть достойно и благородно.

— Государь, — говорю я, — ты умрешь достойно.

— Правда? — неуверенно переспрашивает он. — Погибну ли я в бою, сражаясь за свою веру, когда другие покинут меня, — или я умру дряхлым, болтливым, выжившим из ума стариком, который не осознает, что творится вокруг?

Я решаю еще раз заглянуть в будущее, чтобы успокоить его.

Я закрываю глаза и смотрю перед собой, но вижу не безумного лопочущего старца, а бездумного лепечущего младенца, и этот младенец — я сам.

Артур пытается заглянуть в будущее, которого он боится, а я, живущий в обратном направлении, гляжу в будущее, которого боюсь я… и я понимаю, что различия между нами нет, что именно в таком унизительном состоянии человек вступает в мир и покидает его, и лучше бы ему научиться сполна использовать время между приходом и уходом, ибо ничего иного не дано.

Я повторяю Артуру, что он умрет смертью, о которой мечтает, и наконец он уходит, а я остаюсь наедине со своими мыслями. Надеюсь, что смогу встретить свою кончину с той же отвагой, с которой Артур готов встретить свою… но сомневаюсь, что мне это удастся, ибо Артур может лишь догадываться, в каком обличье придет к нему смерть, а я вижу свой конец с ужасающей ясностью. Я пытаюсь вспомнить, как же умрет Артур, но и это воспоминание исчезло, растворилось во мгле Времени, и я понимаю, что осталось совсем немного частиц меня, которым суждено распасться — и я превращусь в того самого младенца, знающего только голод и страх. Не конец мучает меня, но осознание конца, ужасное понимание того, что это происходит со мной — а я лишь бессильно наблюдаю за распадом того, что некогда сделало меня Мерлином.

Юноша проходит мимо двери и машет мне рукой. Я не помню, чтобы видел его раньше.

Сэр Пеллинор останавливается, чтобы поблагодарить меня.

За что? Не помню.

Почти стемнело. Я жду кого-то. Я полагаю, что это женщина; я почти вижу ее лицо. Верно, надо приготовить спальню до ее появления… и вдруг я понимаю, что забыл, где находится спальня. Надо поскорее записать все, пока еще я не лишился дара письменности.

Все исчезает, ускользает, уносится с ветром.

Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне.

Мне страшно.

...

перевод Т. Кухты

Синда Уильямс Чайма

КУПЕЦ И РАБЫНЯ

...

Синда Уильямс Чайма — автор популярной книжной серии для юношества «Heir Chronicles», состоящей из романов «The Warrior Heir», «The Wizard Heir» и «The Dragon Heir». Ожидаются еще две книги этого цикла. В 2009 году Чайма начала издавать тетралогию под общим названием «Seven Realms», открывающуюся романом «The Demon King». Следующий роман, «The Exiled Queen», вышел через год. С подробностями можно ознакомиться на сайте cindachima.com.

Лорд Актон сказал: «Всякая власть развращает, но абсолютная власть развращает абсолютно». И это определенно относится ко всем магам. Во «Властелине колец» Дж. Р. Р. Толкина темный лорд Саурон создает прекрасное кольцо с целью поработить других обладателей Колец Власти. В «Черном котле» Ллойда Александера злобный Рогатый Король использует кухонную утварь своего имени, чтобы призвать армию рабов-зомби. У Джеффа Грабба и Кейт Новак в романе «Azure Bonds» страдающая амнезией женщина-воин, очнувшись, обнаруживает на предплечье татуировку с магическими символами. Когда они светятся, воительница вынуждена подчиняться мысленным приказам зловещих заговорщиков.

В таком случае, почему бы магам просто с милой улыбкой не попросить о желаемом? Почему им вечно требуется кого-то покорять и порабощать?

Героиня нашего следующего рассказа обнаруживает, что против воли стала пешкой в руках злобного мага; те, кто знаком с «Heir Chronicles» Чаймы, знают ее как волшебницу Линду Давни. История начинается с эпизода, который не вошел во вторую книгу. Чайма признавалась, что с болью в сердце вычеркивала эту сцену. Ну, я и предложил развить ее для антологии, и в результате получился прекрасный самостоятельный рассказ.

Дом у моря всегда был холоден и мрачен. Свет здесь скорее был исключением, чем правилом. Тьма скапливалась в углах, неважно, день стоял или ночь.

Иногда Линде мерещилось, что там прячутся твари и наблюдают за ней. Впрочем, и без воображаемых монстров хватало реальных, и от этой мысли бросало в дрожь. В конце концов, фантазия имеет свои пределы.

Когда Линда вошла в прихожую, Гарлок болтал, энергично размахивая руками, словно лоточник, расхваливающий свой товар. Это была его обычная уловка — ввести клиента в заблуждение, усыпить его бдительность. Незнакомец, склонив голову набок и держась одной рукой за предплечье другой, внимательно слушал. Этот посредник — высокий, стройный, с крупными руками, скромно одетый — конечно, тоже маг. Жизнь оставила на его лице явные свидетельства своей неблагосклонности.

На правой кисти сверкало кольцо с большим камнем. Оно выглядело неуместно в сочетании с более чем скромной одеждой. Что за камень в перстне, Линда не могла сказать наверняка. Как и не могла определить возраст мага. Он напоминал леопарда, поджарого, сильного, всегда готового к прыжку. Хищник до мозга костей.

Длинный плащ промок под дождем в долгом пути, он испускал пар, как будто тело у мага горячее, как утюг. Впрочем, он мог умышленно исказить свой облик, как и телесные свойства, с помощью волшебства.

«Ну что ж, — подумала Линда, — должно быть, он и впрямь не прост. Иначе был бы уже мертв, и Гарлок не послал бы за мной».

В силу привычки она ничем не выдала, что приметила все эти мелочи. Линда вообще была приучена к скрытности. Все гости Гарлока — барышники, все одним миром мазаны. Не ее дело вмешиваться. Главное — самой выжить.

Вот было бы счастье, если бы в итоге они истребили друг друга!

Когда Линда вошла в комнату, барышник вскинул голову, хотя с места не двинулся.

Она остановилась перед ним, уткнувшись взором в пол и расслабленно свесив руки. На ней было шелковое платье — свободное, вроде ночной рубашки. Под изящно завязанным полупрозрачным шарфом скрывался серебряный ошейник.

Вообще-то, одежда значения не имела. Подлинная сила кипела под кожей, а глаза были дверцами, ведущими к уникальному дару. Сильный, бдительный маг мог сопротивляться ей, но большинство предпочитало этого не делать. Большинство охотно шло в ее сети, рассчитывая на неземное блаженство.

Она вдруг посмотрела в глаза барышника, зеленые, утопленные под густыми черными бровями. Пожалуй, нос великоват, кожа плотно обтягивает высокие скулы. До странности привлекательное лицо — при том, что отдельные черты не отличаются красотой.

Их взгляды встретились. Гость непроизвольно отступил на шаг назад и посмотрел на Гарлока. Голос у него был холодный, как ноябрьский день.

— Чаровница? Мне казалось, я выразился достаточно ясно. Я представляю синдикат, желающий приобрести командного игрока для Игры. Нам нужен человек из воинской гильдии!

— Конечно, господин Ренфрю, — сказал Гарлок, потирая руки. — И вы получите его, если сумеем договориться. Однако наш брат купец тороват любыми диковинами. Есть колдуны и воины, предсказатели и заклинатели… Я подумал, что не будет лишним показать чаровницу. Пусть она не понадобится представляемому вами синдикату, но, возможно, вы знаете кого-нибудь еще…

Спустя мгновение Ренфрю дотронулся до ее подбородка и заставил приподнять голову — хотел, чтобы снова посмотрела ему в глаза. Он изучал Линду, оценивая не то ее силу чаровницы, не то собственную возможность сопротивляться. Линда расправила плечи и смело встретила взгляд, оплетая барышника шелковыми тенетами своей привлекательности. Надо знать свое место. Правила тут устанавливают маги, а не она.

— Молодая. — Ренфрю отпустил ее подбородок и провел ладонью по темным кудрям. — Сколько ей?

Гарлок по-хозяйски положил руку на плечо Линде.

— Молодость — преимущество, по мнению многих, учитывая, что чаровницы живут не так долго, как маги.

— Как ее зовут? — спросил Ренфрю, по-прежнему обращаясь к одному Гарлоку, словно Линда была лошадью или певчей птицей.

Или словно не решался вовлечь ее в разговор.

— Линда Давни, — ответил Гарлок.

Он не сомневался, что клиент в его руках. Линда такой уверенности не испытывала, поскольку не могла понять, удалось ли ей заинтересовать гостя. Она вообще его не понимала.

— А что насчет парня? Воина, за которым я пришел? — Ренфрю приподнял рукав и взглянул на часы. — Ужасная погода, мне следует поторопиться, если я хочу вернуться в Йорк.

Гарлок будто пощечину получил. Однако через мгновение взял себя в руки.

— Ах да, воин… — сказал он, прочистив горло. — Его вы сможете увидеть завтра.

Ренфрю сделал шаг в направлении Гарлока, и тот вскинул руки ладонями наружу, как бы защищаясь от удара. Его слова сыпались, словно горох из худого мешка:

— Не всегда воины есть под рукой, и я должен убедиться, что вы серьезный покупатель. Согласитесь, в наше время, когда воинов не хватает, неразумно держать такой ценный товар на складе.

В голосе Гарлока звучали примиренческие нотки, но Линда знала, что за этим скрывается: он взбешен, и, ясное дело, расплачиваться придется ей. Она вздрогнула и прикусила губу, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Подняв глаза, обнаружила, что Ренфрю, прищурившись, смотрит на нее. Затем он перевел взгляд на Гарлока.

— Ну нет, с этим я не соглашусь.

Каждое слово вонзалось в нее, как копье в лед.

— Не для того я проделал долгий путь из Йорка, чтобы меня кормили завтраками. Я должен точно знать, что у вас есть интересующий меня товар. — Он помолчал и негромко добавил: — Или что его нет.

Линда бочком-бочком отступила в сторону, не желая оказаться на линии огня, — похоже, вот-вот с обеих сторон полетят пылающие шары.

Гарлок, конечно, заметил это и, прежде чем снова обратиться к Ренфрю, бросил на Линду сердитый взгляд.

— Вы принесли то, что предложили в обмен? — проворчал он. — Камень «сердце дракона».

Ренфрю коротко кивнул:

— В отличие от вас, я подготовился к сделке.

Разжав кулак, он продемонстрировал камень, за столетия отполированный руками магов. Волшебный артефакт мягко мерцал, словно излучая свет изнутри.

Камень исчез так же быстро, как появился.

— Когда я буду уверен в серьезности ваших намерений, сможете проверить его более основательно.

Линда опустила взгляд. Проклятье! Ренфрю держит камень при себе. Это и решило его судьбу: сегодня ночью он умрет, а Гарлок получит желаемое.

Гарлок смотрел на кулак гостя, в котором скрылось «сердце дракона».

— Очень хорошо. Я пошлю за парнем. Он будет здесь завтра утром, и мы произведем обмен.

— В таком случае, и я вернусь утром, — ответил Ренфрю. — Перед приходом извещу вас, чтобы не тратить время на еще одну бесполезную прогулку.

Он отступил к двери, не поворачиваясь к Гарлоку спиной.

Умен, ничего не скажешь. Умнее большинства из них. И, видимо, сильно заинтересован в этой сделке.

— Бога ради, разделите с нами кров, — взмолился Гарлок в показном приступе радушия. — Сами же сказали, до Йорка далеко. Несколько часов туда, столько же обратно, да и непогода разгулялась. Я постараюсь не разочаровать вас своим гостеприимством.

Ренфрю отступил еще на шаг.

— Спасибо, но нет. Прогулка прочистит мне мозги.

Он снова выглядел расстроенным, а дыхание стало учащенным и неровным.

Возможно, чары Линды в конце концов подействовали на него. Так ведь ей пришлось приложить немалые усилия.

Почувствовав слабину, Гарлок грубо подтолкнул ее к барышнику.

— Останьтесь с нами. Линда приготовит ужин. Возможно, мы заключим еще одну сделку.

Его улыбка обещала не только сытную трапезу. Линда от всей души надеялась, что ей не придется выполнять обещание Гарлока.

Она знала свою роль. Сжала руку Ренфрю и улыбнулась ему, чувствуя, как волны силы проходят сквозь ее и его одежду.

— Пожалуйста, останьтесь. — Ее голос магической сетью опутывал барышника. — Так хочется послушать ваш рассказ об Игре.

Он замер, не сводя с нее взгляда, точно пригвожденный к месту ее прикосновением. И вдруг вскинул брови:

— За идиота меня принимаете?

Несмотря на молодость, Линда преуспела в искусстве делать из умных мужчин идиотов. Поднявшись на цыпочки, она прикоснулась к щеке Ренфрю.

Его глаза расширились, он отшатнулся и оттолкнул руку Линды, но потом снова замер, не сводя взгляда с ее лица. Сделал глубокий вдох и наконец изрек:

— Ладно. Вопреки своему первоначальному намерению, я останусь.

— Вот и отлично, — снова включился в разговор Гарлок. — Я покажу вашу комнату, пока Линда собирает ужин.

Прежде чем отвернуться, он бросил на Линду хмурый взгляд. Выволочка ей обеспечена. И не просто выволочка. Сунув пальцы под шарф, она оттянула от кожи металл и мысленно выругалась.

Маги направились в жилой флигель, а Линда в противоположном направлении, на кухню. Отперла висящим на поясе ключом буфет, положила на стойку серебряный поднос и поставила на него специально для таких случаев предназначенные два хрустальных бокала и графин. Сняла с полки бутылку. Сегодняшнему гостю лучше предложить «мерло» или «каберне», их резкий вкус что угодно замаскирует. Она достала из буфета мешочек, зубами разорвала его и высыпала содержимое в графин. Умело откупорила бутылку, перелила в графин, закрыла пробкой и взболтала. В прозрачном сосуде вино было похоже на кровь.

Так, теперь кушанья. Маги не страдают отсутствием аппетита.

Не успела Линда расставить еду на подносе, как слабый звук за спиной подсказал, что на кухне появился кто-то еще. Она обернулась, и тут же ошейник послал в позвоночник волну обжигающей боли. Линда рухнула на колени, пытаясь сорвать обруч; колени и ладони вспыхнули от удара о пол. Присев на корточки, Гарлок схватил ее за волосы и дернул назад, чтобы лучше видеть ее лицо.

— Тебе не кажется, девочка, что с гостями надо быть поприветливее? Раньше мне почему-то казалось, что ты знакома с магией соблазнения.

На последнем слове он снова заставил ошейник сжаться раскаленным обручем. Она тяжело задышала, но сдержала крик. Сейчас надо успокоить его, а убедиться лишний раз в том, что он способен причинить страшную боль, она всегда успеет.

Линда положила руки магу на плечи и посмотрела в мутные глаза. Действовала мягко, исподволь — Гарлок терпеть не мог манипуляций.

— К нему неприменим… агрессивный подход. Хотите отпугнуть его? — Она глубоко вздохнула. — Пока что я справлялась неплохо. Да и сейчас… Разве он не остался?

Несколько секунд Гарлок смотрел на нее, а потом медленно кивнул, пожевывая губу. Она поняла, что убедила купца. Наконец он поднялся, протянул руку и помог ей встать.

— Позаботься, чтобы он выпил вино, и покончим с этим. — Он рывком притянул ее к себе, грубо поцеловал, царапая щетиной на подбородке и щеках, и улыбнулся в порыве сентиментальности: — Временами ты просто сводишь меня с ума.

Он облизнул губы, словно смакуя поцелуй.

«Ты был не в своем уме еще до моего появления здесь», — подумала она, оправляя волосы, шарф и платье.

Линда подхватила поднос, распрямила плечи. Все как всегда. Гарлок труслив и не блещет талантом. Если что-то идет не так, страдать приходится ей.

Она еще не вырвала клыки у дракона.

Ренфрю ждал в комнате для гостей, расположенной прямо под кабинетом Гарлока. Там были огромная резная кровать, шкаф, письменный стол, кресло, а еще круглый столик и кресла рядом с ним.

Раскрыв ставни, барышник смотрел на хлещущий за окном дождь. Ветер шевелил волосы, пол у ног был забрызган, но гость как будто не замечал этого. Далеко внизу Северное море билось о скалы. Огонь в камине угас, однако Ренфрю не разжигал его, несмотря на холод.

— Вот ваш ужин.

Линда опустила поднос на столик. Барышник не повернулся к ней, вообще не проявил интереса.

— Вы простудитесь у открытого окна.

Она обошла гостя, собираясь закрыть ставни, и почувствовала, как его рука сомкнулась на хрупком запястье.

— Не трогай, — хрипло проговорил он. — Мне нужен свежий воздух.

— Как скажете.

Она не пыталась освободиться. Ренфрю отпустил ее сам и снова повернулся к окну.

— Почему бы вам не разлить вино, пока я разжигаю огонь?

Она опустилась на колени перед камином. Конечно, проще было бы предоставить это магу, но пусть он лучше займется вином — если сам нальет не только себе, но и Линде, это усыпит его подозрения.

А с камином она и сама легко управится — ей это давно не в диковинку.

Повернув голову, она увидела, что Ренфрю подошел к столику, наполнил вином один бокал, пересек комнату и протянул ей. После еле заметного колебания она взяла бокал.

— А вы не выпьете?

— Спасибо, не хочу.

Опять он замер в этой странной позе — вцепившись одной рукой в предплечье другой. По его лицу скользнула улыбка — как будто он сделал ход и теперь ждет ответного.

Пить в одиночку смысла не было — ее магия пойдет на убыль, а его ничуть не пострадает. Хватит и того, что изначально они неравны.

Линда поставила стакан на поднос.

— Пожалуйста… поешьте. Ужин холодный, но если так и будет стоять, вкуснее не сделается. Я к вам вскоре присоединюсь.

Может, он захочет запить еду вином?

Может, следовало выбрать другое вино, более пряное?

Может, если подойти к нему и дотронуться, он станет посговорчивее? Но тогда про ужин придется забыть. Линда опустилась в кресло и закинула ноги на подлокотник; юбка при этом соскользнула, обнажив колени.