— Пожалуйста, — она повела его внутрь башни, — называй меня по имени, как прежде. Ты его не забыл?
Он напряг память.
— Селеста. Прекрасная Селеста.
По винтовой лестнице они спустились в библиотеку. Двадцать сводчатых окон смотрели на море, сотни книг выстроились вдоль стен. Не нуждаясь в подсказке, он подошел к полке и протянул руку к третьей книге (как делал уже дважды). Рядом стояли еще два тома. Он положил все три на мраморный столик.
......Том III. Люди и их верования
...Том IV. Родословные выдающихся королей и домов
Том V. Сообщества псевдолюдей и Облачные королевства.
— Видишь? — сказала королева. — Они в целости и сохранности. Я сдержала обещание.
Трудно было совладать с соблазном тотчас открыть третий том. Прежде следовало кое-что выяснить.
— Спасибо. Как эти тексты попали к вам?
Вопрос удивил ее.
— Ты сам дал их мне, когда я была еще девочкой. Я всегда знала, что ты вернешься за ними, как и обещал. Жаль, этого не произошло, пока был жив отец. Он очень хорошо относился к тебе. Четыре года назад мы его похоронили.
Он вспомнил широкоплечего мужчину с густой зеленой бородой и короной из золотых раковин. Владыка Тарроса смеялся, на коленях у него сидела девчушка.
«Король Селестиор. Мой друг. Она его дочь, в прошлом моя ученица — как давно это было? — а теперь королева Тарроса».
Он поцеловал ее в щеку. Она ушла, оставив его с книгами. Спустя несколько часов слуги принесли яства из даров моря, знаменитые вина Ореалиса в перламутровых чашах и коробку свечей. Он читал всю долгую ночь. Теплый соленый воздух струился с моря, нефритовая луна переползала от окна к окну.
День за днем он сидел и читал, и на лице пробивалась седая щетина. В конце концов его нашли заснувшим над книгами и перенесли в спальню. Он ни на миг не открывал глаз, видя во сне далекий мир — ложный, но одновременно во многом истинный.
Ее глаза были полны слез.
— Ты бросил меня?
— Это ты бросила меня, — ответил он.
Она молчала.
— Джоанна, дорогая… Ты же знаешь, я всегда любил тебя. Но ничего не получается. Мы не подходим друг другу.
Слезы побежали по щекам.
— Почему ты так уверен?
— Потому что иначе мы… иначе ты никогда не оказалась бы в постели Алана.
Как это часто бывало, ее печаль сменилась возмущением.
— Я же объясняла! У меня и в мыслях не было ничего подобного.
— Да, объясняла. И тем не менее сделала это. Сделала же? Три раза… о которых мне известно.
Она обняла его:
— Ты не сможешь забыть меня.
Теперь он тоже плакал.
— Я выдержу.
— Нет. Все еще можно исправить.
— Как?
Она отпустила его, откинула со лба прядь темных волос. Глаза у нее тоже были темные. Черные жемчужины.
— Нужно обратиться к психотерапевту, — объяснила она. — Разобраться, в чем мы были не правы, и сделать так, чтобы это никогда не повторилось.
Он отвернулся.
— Ты тоже изменял мне.
«Но не я начал первым».
Вслух, однако, он этого не произнес. Может, она права. Может, еще есть надежда.
Он не любил никого, кроме нее.
Никогда.
Они замерли, обнявшись.
— Я всегда буду любить тебя, — сказал он. — Что бы ни произошло.
Жители Артирии сильно различаются с точки зрения обычаев, одежды и культуры; с войнами они тоже знакомы. В каждом королевстве есть сколько-то необычных граждан; это гуманоидные расы, живущие по соседству с людьми или полностью растворившиеся среди них. Существуют также псевдолюди, играющие большую роль в войнах как наемники и защищающие город-государство, который считают своей родиной. Большинство без всякого предубеждения относится к псевдолюдям, хотя желтые жрецы Наравена называют их нечистыми и не пускают в свои храмы.
На трех континентах Артирии господствуют пять религиозных течений, которые пережили множество потрясений и невредимыми дошли до нас по изломанным коридорам времени. Культам мелких богов несть числа, однако приверженцы всех пяти основных религий поклоняются той или иной вариации пантеона Тысячи Богов.
Некоторые сообщества, к примеру Орден преданного сердца, молятся всем божествам, другие одному-единственному, избранному среди Тысячи. Эта веротерпимость способствовала развитию всеобщего языка, объединяющего всех жителей Артирии, с их тридцатью семью диалектами.
Стоит упомянуть и Облачные королевства; об их богах ничего не известно, язык непостижим для артирианцев, а подлинная натура и устремления тамошних обитателей на протяжении столетий остаются тайной за семью печатями.
Проснувшись, он стал еще ближе к истинному себе, и жители Тарроса более не казались такими чуждыми. Бродя по дворцу в поисках Селесты, он поражался красоте тех, кого забыл. Блестящая кожа имела оттенок бирюзы, длинные пальцы на руках и ногах были снабжены перепонками и перламутровыми когтями. Из одежды эти существа носили лишь набедренные повязки. По спинам протянулись гребни из шипов и перепонок, они взбирались на узкий череп и заканчивались у высокого лба. Глаза были черные, губы толще, чем у людей, и волосы росли лишь у женщин — длинные изумрудные локоны с вкрапленными в них жемчужинами и ракушками.
Это были земноводные псевдолюди, морская раса, приспособившаяся к жизни на суше. Островное королевство составляло лишь маленькую часть их обширной империи, простирающейся в глубинах океана. Некоторые из них заявляли, что правят всем океаном, однако Джеремах ведал: это не так. Под поверхностью воды обитали другие, менее цивилизованные сообщества.
Теперь, после того как он прочел еще три тома, Артирия представилась ему почти во всей своей полноте. То же относилось и к восприятию самого себя. И тем не менее он до сих пор не знал чего-то очень важного. Все зависит от того, удастся ли ему узнать.
Селесту он нашел в саду, со свитой из числа земноводных. Они отдыхали подле большого озера, влага поступала в него из подводных пещер.
— Джеремах, сегодня ты больше похож на самого себя, — сказала королева, поманив его перепончатой рукой.
— То же самое следует сказать и о вашем величестве.
Он видел свое отражение на поверхности озера. Одежда изменилась мало, однако он выглядел старше. Лет сорока, предположил Джеремах, но с бородой и кудрями старца.
«Сколько мне на самом деле лет? Я так и буду стареть по мере того, как мир возвращается к своему истинному состоянию?»
— Надо думать, ты нашел, что искал, в этих скучных книгах? — спросила она, предложив ему сесть на скамью рядом со своим высоким креслом.
В озере плескались дети, смеясь, ныряя и пуская пузыри.
— Да. Я нашел истину. По крайней мере большую ее часть.
— Рада, что ты вернулся, учитель. — Пухлые губы раскрылись в улыбке, круглые глаза излучали симпатию.
— Ты всегда была моей любимой ученицей.
И это истинная правда.
— Долго ли пробудешь с нами?
— Вряд ли долго. Я слышу призыв, на который не могу не откликнуться. Помнишь, когда ты была еще ребенком, твой отец заключил мирный договор с королевством Аэльда?
— Помню… — Селеста вскинула взгляд. — Мирный договор моря и неба, заключен в семь тысяч четыреста двенадцатом году, году Луча. Ты заставил меня запомнить эту дату.
— И твой отец получил подарок от повелителя Аэльды. Он все еще у тебя?
Облака нефритового хлопка плыли по небу. Следующая книга взывала к нему откуда-то с высоты.
В сопровождении трех охранников с факелами королева повела его в подземелья дворца, в лабиринт пещер, выточенных морской водой еще в незапамятные времена, и коралловым ключом отперла обсидиановую дверь в хранилище. Внутри обнаружились груды золота и серебра — вековая дань королевств Артирии. А еще фантастического вида доспехи из коралла и кости, железные и золотые копья и щиты, драгоценности всех цветов радуги; все настолько красивое, что Джеремах не мог даже эпитета подобрать.
Побродив среди блистающих сокровищ, Селеста нашла рог из меди, золота и гагата. Судя по форме, он мог принадлежать могучей антилопе. Тем не менее Джеремах почему-то знал, что его выковали там, куда не способен добраться ни один зверь. С удовлетворенным выражением на лице королева протянула рог Джеремаху — она по-прежнему была ученицей, желающей угодить своему наставнику. Он поцеловал ее в щеку и сунул рог за пояс.
— Это еще не все.
За позолоченную рукоять она вытащила из груды сокровищ длинный прямой меч. Лезвие отливало серебром, а рукоятка была украшена голубым драгоценным камнем в форме раковины. Джеремах вспомнил, что король Селестиор носил его на поясе. Даже самый миролюбивый властелин за свою долгую жизнь был вынужден принять участие в нескольких войнах.
— Прими его в дар, — сказала королева.
Джеремах покачал головой:
— Нет, ваше величество. Это же…
— Отцовский меч. Но Селестиора больше нет… Без сомнения, он был бы рад, если бы меч перешел к тебе. — Голосом, похожим на шум океана в морской раковине, она зашептала Джеремаху на ухо: — Мне известно о том, что ты пытаешься сделать. Но это известно и другим. Меч может пригодиться.
Джеремах вздохнул и поклонился, не желая обижать королеву. Взял оружие, поцеловал рукоятку. Она улыбнулась; на шее пульсировали крошечные жабры. Селеста нашла усыпанные драгоценностями ножны, и он подвесил их к серебряному поясу.
«Философ с мечом. Какой абсурд!»
Да и философ ли он еще? Как ему предстоит измениться, когда единственно подлинный мир полностью обнажит себя?
В ту ночь он пировал с королевой и ее подданными — выпил много вкуснейшего вина, до отвала наелся креветок, крабов и устриц. Поднявшись наконец к себе в башню, он уже плохо соображал. Отстегнул пояс, повесил меч на кроватный столбик и отключился.
Его разбудило сильнейшее удушье. Глаза затянуло зеленовато-голубым туманом; может, Таррос погружается в океанские волны и он тонет вместе с городом? Затем возникла боль в горле, слегка притупленная плещущимся в животе вином.
Над ним склонилась темная фигура. Возле своих плеч Джеремах увидел носки кожаных сапог, горло с ужасной силой стягивала тонкая проволока. Он был бы уже мертв, если бы не густая борода; она подарила несколько мгновений, позволивших очнуться и осознать, что его душат.
Хватая ртом воздух и царапая пальцами пустоту, он дергал ногами, сведенными ужасным спазмом. В любой момент проволока может разрезать горло — наверное, еще до того, как он задохнется. Даже позвать на помощь он не в силах. Спустя какое-то время его найдут здесь, в гостевой комнате, но так и не узнают, от чьей руки он погиб.
«Что произойдет, если меня не станет?» — подумал он.
И вдруг мелькнул обрывок воспоминания, содержащий ответ на этот вопрос. Если он не прочтет все тринадцать томов, единственно подлинный мир растворится в мире современности и иллюзий.
Если он погибнет, Артирия погибнет вместе с ним.
Он нащупал рукоятку и обрушил меч Селестиора на голову убийцы. Давление на горло ослабло, однако удар не был смертелен, поскольку меч оставался в ножнах. Еще дважды он бил своего противника, применяя меч как металлическую дубинку, обернутую кожей.
После третьего удара незнакомец свалился с кровати, а Джеремах поспешил отдышаться. Сполз на пол, все пытаясь обнажить меч, — а враг в темном плаще с капюшоном уже снова возвышался над ним. Рука в перчатке сжимала ржавый железный кинжал; одного пореза достаточно, чтобы яд проник в кровь и наступила смерть.
Отступая, он уперся в стену. Из горла вырвалось что-то вроде хриплого карканья. Ножны по-прежнему не поддавались. Но почему, черт побери? Почему он никак не может освободить меч?
Убийца прижал ржавое лезвие к его горлу, из-под капюшона зазвучал холодный голос:
— Ты тоже мне изменял.
Нет, это немыслимо; он, наверное, ослышался.
Внезапно из живота убийцы высунулись позолоченные острия. За его спиной стоял охранник с трезубцем в руке.
Джеремах в конце концов выдернул меч из ножен и успел откатиться в сторону; кинжал насаженного на трезубец врага, который будто и не заметил своей страшной раны, с силой обрушился на каменную стену.
Охранник выдернул трезубец, собираясь нанести новый удар, однако Джеремах уже успел вскочить на ноги. Держа меч обеими руками, описал им серебристую в лунном свете дугу. Голова убийцы покатилась по полу и остановилась подле кровати.
Миг-другой обезглавленный простоял, сжимая кинжал, а потом рухнул, словно подрубленное дерево, и превратился в груду костей и темного тряпья.
Джеремах не мог шевельнуться, в ужасе разглядывая отрубленную голову. Женщина с длинными черными волосами. Он закашлялся и, наверно, завопил бы, если бы мог.
Джоанна…
Имя хриплым стоном сорвалось с его посиневших губ.
Голова смотрела на него, плача и истекая кровью.
— Ты не можешь так поступить. — С ее губ стекала черная кровь. — Не можешь разрушить все это, погубить наше прошлое. Как узнать, что этот мир в самом деле единственно подлинный, а не ложный?
Не находя слов, он рухнул на колени. Сердце болело гораздо сильнее, чем пострадавшее горло.
— Ты всегда говорил… что любишь меня, — рыдала она. — И тем не менее готов уничтожить все… А ведь не знаешь точно, что истинно, а что ложно…
Язык, а за ним и вся голова рассыпались прахом.
Он смотрел в пустые глазницы оскалившегося черепа.
Перед восходом солнца он спустился на берег. Когда первые зеленые лучи поцеловали океан, он протрубил в подаренный рог. Единственная громкая нота долго звенела над волнами, улетая в утренние облака.
Островное королевство просыпалось за его спиной, но он смотрел в сторону океана. В облаках замерцало золотистое пятно. Все увеличиваясь, оно устремилось вниз и вскоре обрело четкие контуры. Изящный, сотканный из облаков небесный корабль под белыми парусами пикировал к острову, словно огромная птица. Вскоре киль беззвучно коснулся воды. У берега парусник выглядел не более странно, чем любое другое судно. Резная фигура на носу изображала прекрасную крылатую женщину.
Упала веревочная лестница, Джеремах вскарабкался по ней на палубу. Экипаж небесного корабля состоял из каменных людей — оживших статуй розового мрамора. Они не вымолвили ни слова, но вежливо покивали, когда он продемонстрировал свой музыкальный инструмент. Каменный капитан взял у него рог, раздавил в могучем кулаке и бросил в море.
Корабль поймал ветер и взмыл в облака. Остров Таррос превратился в лесистое пятнышко, окруженное зелеными волнами, потом в точку, а потом и вовсе исчез. По сторонам проносились облачные континенты. Все выше и выше поднимался корабль, и вскоре Артирию затянули облака. Зеленое солнце было здесь ослепительным.
Вот засверкал на облачном острове хрустальный город Аэльда. В нижнем мире не было ничего похожего на его спиральные островерхие башни. На Джеремаха нахлынуло уже знакомое чувство узнавания.
Остальные книги здесь, вспомнил он.
Все, кроме одной.
Крылатые люди с просвечивающими телами не разговаривали. Они двигались с лебединой грацией, скользя по небу при посредстве оперенного отростка на спине. Их красота поражала. Понятия «мужчина» и «женщина» были к ним неприменимы — бесполые, ошеломляющие в своем совершенстве нечеловеческие создания. Среди всех псевдолюдей жители Облачного королевства, с глазами, похожими на жидкое золото, были самыми загадочными.
Целая стая их скользила по небу, когда небесный корабль причаливал к хрустальной башне. Все взгляды были прикованы к гостям. Никто не махал Джеремаху, не спрашивал, что его сюда привело. Конечно же, он протрубил в рог, а иначе не оказался бы здесь.
Мраморные люди с корабля следовали за ним, распределяясь по нишам в стенах алмазного коридора и мигом цепенея. Однажды с Артирии снова прилетит голос рога, сделанного из меди, золота и гагата, и статуи оживут, чтобы управлять своим белокрылым кораблем.
Джеремах продолжил путь в одиночестве.
Он искал книги. Запах Облачного королевства кружил голову. Здесь, наверху, витали ароматы надвигающегося дождя, близкого солнца и девственных облаков. Алмазные стены испускали завораживающую музыку; кто-нибудь иной в восторге замер бы и заслушался. Джеремах же внимал лишь призыву своих книг.
Он нашел их там, где оставил много лет назад, — под куполом, опирающимся на семь колонн из прозрачного кварца. Они лежали на круглом кристаллическом столе и выглядели здесь так же неуместно, как и кресло с высокой спинкой.
Он сел в это кресло и со счастливым вздохом провел пальцами по обложкам.
......Том VI. Рыцари Артирии и тайный орден Звездного Света
...Том VII. Маги Первой эпохи
...Том VIII. Маги Второй эпохи. Высвобождение сил
...Том IX. Маги Третьей и Четвертой эпох. Смерть Оты
...Том X. Гибель сорока двух богов
...Том XI. Могущественные животные Артирии и существа потустороннего мира
Том XII. Пятый катаклизм и защита древнего знания
«Не думай о Джоанне», — твердил он себе.
Однако ее слова преследовали.
«…Разрушить все это, погубить наше прошлое. Как узнать, что этот мир в самом деле единственно подлинный, а не ложный?»
Он открыл шестой том, вдыхая запах древнего папируса и туши.
«Мой выбор — Артирия».
Он углубился в чтение.
В 7478 году маг Джеремах вернулся в запретный город.
Восстав из руин, легионы живых мертвецов напали на него, однако взмахом руки он обратил их в прах и зашагал по обломкам Первой империи. Холодный ветер трепал его седую бороду.
Неподалеку от дворца Мертвого Короля с полуразрушенных башен на него с криками низринулась стая чернокрылых демонов. С ними философ разделался мечом с гербом Тарроса. Когда последний враг замертво лег у его ног, он вернул меч в ножны и продолжил путь к дворцу.
У ворот призраки хотели учинить ему допрос, но он сам загадал загадки, которые надолго задержат их в загробном мире.
Единственное слово заставило почерневшие железные ворота рухнуть внутрь. В замке стояла тьма. Мертвый Король сидел на груде позолоченных черепов — все, что осталось от тех, кого он одолел в бою за семь тысяч лет.
Языки алого пламени метались в яме у закованных в броню ног Мертвого Короля. Заслышав Джеремаха, он поднял глаза, в которых тоже мерцали красные огни. Его плоть сгнила давным-давно, костяк же держался — властелин не желал ни умереть, ни отказаться от завоеванной с таким трудом империи. Уже по крайней мере пять тысяч лет никто не входил в эти ворота.
Мертвый Король вскинул огромный железный меч, однако Джеремах лишь расхохотался.
— Ты же знаешь, я не для того пришел, чтобы сражаться с тобой, — сказал он.
Мертвый Король вздохнул, исторгая изо рта могильный прах. Лишенными плоти пальцами он поднял с пола древнюю книгу и протянул ее Джеремаху.
Маг стер с обложки пыль и прочел название:
...
Единственно подлинный мир
Том XIII. Проклятие Мертвого Короля и Бессмертная империя
Джеремаху не нужно было читать книгу — одного прикосновения хватило, чтобы усвоить ее содержимое.
Голос Мертвого Короля проскрежетал, словно перемалывая кости:
— Ты победил.
— Да, — ответил Джеремах. — Хотя ты мошенничал, в отчаянии подсылая ко мне убийц.
— А ты жульничал с этими своими книгами, — произнес череп Короля. — Но на войне все средства хороши.
— И все же победа за мной. Теперь истина всегда будет выше иллюзии. Эта ложная реальность — какой бы привлекательной она ни казалась — не может противостоять подлинной.
