S.W.A.L.K.E.R
Байки из бункера
Андрею Легостаеву и Александру Житинскому.
Вы научили нас смеяться
Страшно смешная сказка на ночь
Совсем никуда не годился бы этот мир, если бы не над чем было посмеяться.
Сомерсет Моэм. «Пироги и пиво, или Скелет в шкафу»
Хочешь, дружок, я расскажу тебе сказочку? Давным-давно, в одном черном-черном бункере собралась компания заядлых выдумщиков и фантазеров. Сумрачные своды подземного укрепления наводили на них ужас, а пыль и тлен наполняли их сердца унынием. И закончилась бы эта история, так толком и не начавшись. Например, групповым суицидом. Но наши герои не отчаивались и решили подбодрить друг друга веселыми рассказами и легендами. Заодно и время скоротать. Так появился на свет сборник юмористических рассказов «Байки из бункера».
Прошел почти год с того солнечного дня, когда в сознании нескольких писателей-фантастов одновременно зародилась идея от души посмеяться над мрачной темой постапокалипсиса. Казалось, само Провидение было на их стороне. Чем же, как не вмешательством высших сил, можно объяснить то, что сборник был составлен за считаные недели! Мало того, материала набралось столько, что составителю волей-неволей пришлось задуматься над продолжением этого творческого эксперимента.
На этот раз под прицел озорных писателей-фантастов попали не только сталкеры и радиоактивные руины, но и вампиры, зомби и прочая нечистая сила. Получилось настолько уморительно, что мы сделали закономерный вывод: авторам давно хотелось поквитаться с бледными кровососами и охотниками за содержимым черепных коробок. И вновь на ум приходят мысли о вмешательстве сверху, о незримых кукловодах, дергающих за ниточки и заставляющих нас плясать под свою дудку. Но мы и не против такого беспардонного вмешательства. Это позволяет нам снять с себя всякую ответственность за получившийся в итоге результат, отойти в сторону и просто насладиться процессом. Наверное, так и бог следит за нашими делами, откуда-то из глубин Вселенной.
И если на прилавках книжных магазинов появится третий том S.W.A.L.K.E.R.'a, значит, мы все делаем правильно!
Никита Аверин
Александр БАЧИЛО
НАСТОЯЩИК
«Каждый сам за себя, один Бог за всех. Каждый сам за себя…»
Питон вдруг понял, почему эта фраза крутится в его прожаренных мозгах, как заевшая пластинка.
«Да я, никак, сомневаюсь?! — с веселым изумлением подумал он. — Это что же, выходит, мне их жалко?»
Он окинул быстрым взглядом из-под капюшона оба ряда сидений. Вагон был пуст, только на самом дальнем диванчике клевал носом седобородый человек в красной, с белой опушкой, шубейке и такой же шапке. Шапка совсем съехала на ухо, открывая тонкую полосу через висок — резинку, на которой держалась борода.
«Чего это он бороду нацепил? — встревожился Питон. — От кого маскируется?»
Он привстал было, зорко следя за ряженым, но сейчас же снова плюхнулся на место и мелко затрясся, будто в нервном припадке.
«Это же Дед Мороз, елки зеленые! Расслабься, бродяга! Праздник у них тут! Новый Год, драть их за ногу!»
Отсмеявшись, он плотнее запахнул куртку, глубже натянул капюшон и, казалось, уснул.
«А может, и жалко. Как представишь, что тут начнется в скором времени, так и впрямь не позавидуешь им. Вон они какие — елочки наряжают, Деда Мороза водкой поят. Живут себе, о Барьере слыхом не слыхивали — ну и жили бы себе дальше. Что они мне сделали?»
Разомлевший Дед Мороз чихнул, досадливо сдвинул бороду на бок, потер нос вышитой рукавицей. Шапка, наконец, свалилась с его головы, но он не проснулся, только озабоченно потянул на себя тощий мешок с подарками — целы ли — и снова захрапел.
«А с другой стороны — обидно, — подумал Питон, неприязненно косясь на спящего. — Сидят тут в тепле, в довольстве, сытые сволочи, фальшивые бороды привязывают, а Серега-Бокорез — в пещере остался, с одной обоймой… Нет уж, пусть и эти кровью поблюют! И потом — какое мне дело? Деньги не излучают. Скину груз, заберу бабки — а там хоть потоп. Каждый сам за себя, один Бог за всех».
Поезд с затухающим воем остановился. Питон поднял голову. За окном — ребристые стены тоннеля, толстый кабель под слоем пыли. До станции не доехали. В чем дело?
Впрочем, он уже знал — в чем…
— По техническим причинам поезд следует до станции Печатники, — угрюмо прохрипел динамик.
— То есть как — Печатники?! — вскинулся Дед Мороз. — Печатники только что проехали!
Он ошеломленно захлопал глазами, оглядывая пустой вагон.
— Отличный костюм, — прогнусавил вдруг кто-то над самым его ухом.
Дед Мороз вздрогнул и обернулся. Человек в наглухо застегнутой куртке с капюшоном, надвинутым на лицо, поднял с пола красную шапку, выбил ее о колено, но хозяину не вернул. Поезд тихо тронулся и покатил, набирая ход, — в обратную сторону.
— А что случилось-то? — с фальшивой беззаботностью спросил Дед Мороз. — Авария?
— Авария, — кивнул человек, пряча лицо. — Придется помочь…
— Рад бы, но… — Дед Мороз поспешно повернул бороду, пристраивая ее на положенное место, — я ведь и сам на службе. Подарки детворе развезти надо, а водила сломался. Но не оставлять же детей без Деда Мороза!
Он сунул было руку в мешок, но в то же мгновение ощутил холодное прикосновение металла — незнакомец стремительно приставил к его лбу двуствольный обрез.
— Не дергайся, дядя! Дай сюда мешок. Что у тебя там?
— Подарки! Что ж еще?! — чуть не плача сказал Дед Мороз.
Он безропотно расстался с мешком, в его руке остался только разграфленный листок.
— Совсем чуть-чуть осталось, — захныкал он, водя пальцем по строчкам. — На Ставропольской семь, Кириевскому, одиннадцать лет — вертолет, на Краснодонской девять, Бойко — танк, на Кубанской два, Киндергахт… как его, поганца… игрушка Гиганатано… взар… тьфу, на маршала Алабяна три, Черкиняну — алабянные, блин, то есть на маршала Оловяна…
«Не обделался бы со страху, — подумал Питон. — Чего несет? Если только…»
Он пригляделся к Деду Морозу внимательней. А что, если это проверка? Может, он от заказчика и прибыл, клоун этот? А что? Прикид нынче самый расхожий.
— I need your clothes, — сказал Питон.
Дед Мороз осекся.
— Чего?
— Не понимаешь?
— Плоховато у меня с языками, — залебезил Дед. — Уж не сердитесь. Три класса и коридор…
«Нет. Этот — не от заказчика». Питон вздохнул:
— Мне нужна твоя одежда.
* * *
Я сперва за хохму принял, ей-богу! Выходит перед строем паренек — ну, лет двадцати трех, не старше.
— Больные, — спрашивает, — есть? Помялся кто в дороге, недомогает? Потертости? Царапины?
Надо же! Недомогания наши его волнуют. В учебке, небось, никто про здоровье не спрашивал. Дадут лопату — и недомогай, пока танк по башню не зароешь. А этот — прямо брат родной! Может, и правда, медбрат? На фельдшера что-то по возрасту не тянет. Черт их разберет в полевой-то форме. На погончике — две звезды, и те вдоль.
Тут подходит он прямо ко мне и спрашивает тихо:
— Родителей помнишь?
— Так точно! — говорю.
А сам удивляюсь. Чего их не помнить? Не так давно виделись.
— Живы? Здоровы?
— Более-менее…
— Отец не пьет? А мать?
Дались ему мои родители! На гражданке послал бы я его за такие вопросы. Но в учебке нас уже крепко переучили: хоть про мать, хоть про отца, хоть, извиняюсь, параметры конца, а если начальство спрашивает — отвечай.
— Никак нет, товарищ старший прапорщик, — отвечаю, — непьющие они. Оба.
И вдруг чувствую, что и вправду — «О-ба!».
По шеренге этакий всхрюк пронесся, да не такой, как бывает, что ржать нельзя, а хочется. А такой, что сам не знаешь, от смеха всхрюкнул или от ужаса. Будто все разом вдохнули и затаились. И, главное, причина этому дыхательному упражнению явно во мне. А чего я сказал?
Гляжу на начальство, а оно, в ответку, на меня. Без улыбки глядит, спокойно так, и не поймешь, что у него на уме: то ли юморок армейский там притаился, то ли погрузочно-разгрузочные работы для меня, как говорится, в самом нужном месте.
— Так, — говорит, наконец. — Вижу, в учебке общевойсковой устав доводили. Но не весь…
И глазом по шеренге скользнул, будто выявляя, есть ли еще такие самородки, как я. Все застыли, вытянулись, как на параде, шары повыкатывали. Что ж такое? Чем этот прапор столько страху нагнал?
И тут вдруг начинает до меня доходить. Две звезды вдоль погона не одни прапорщики носят. Есть и еще подходящее звание.
Мать моя, красная армия! Говорили же нам, что отправляют в такую часть, что у нее ни номера, ни почты, зато по кухне полковники дежурят. А я-то еще ржал над такой перспективой! Ну, теперь все. До дембеля в солобонах ходить, да когда он еще будет, тот дембель? Оставят до особого распоряжения, всеобщего разоружения…
В общем, стою, дурак-дураком, не знаю, как вести-то теперь себя. Одно остается — дурака и включить.
— Виноват, — говорю, — товарищ генерал-лейтенант! — а сам будто заикаюсь. — Обо… знался!
Он только рукой махнул — молчи уж. И пошел вдоль строя.
— Это к лучшему, — говорит задумчиво, — что уставов не знаете. У нас тут свои уставы. Прогибаться некогда. Обстановка не позволяет. Единственное, что вам сейчас нужно затвердить, как «Отче наш», это… «Отче наш». Потому что дельце будет жаркое. По машинам!
