Под нами, в городе, камни зданий начали плавиться в море огня.
Я смотрю вверх. Над пеленой дыма тают облака, приветствуя зарю. Солнечный свет касается моих глаз.
— Да, — вторю я своему сыну. Сделано.
А затем расправляю крылья и взмываю в небо, поднимаясь из пламени и злодеяний к свету грядущего.
БЕЗДНЫ
Аарон Дембски-Боуден
I
Все записи, что офицеры VIII легиона сейчас вносят в архивы, останутся на их черной совести. Я — легионер Тысячи Сынов. Меня интересует только истина.
II
Мне до некоторой степени интересно, будет ли примарх исправлять отчеты так, чтобы не выставить брата, этого варвара Курца, в дурном свете. Ни на мгновение не сомневаюсь, что он напишет правду. Но правду можно подать без прикрас либо в нарядной обертке. Владыка Магнус умеет прощать. Он мудр, а его брат — злобен. Он милостив, а Курц — пропитан горечью.
III
Опустошение Зоа. Я во второй раз сражался плечом к плечу с моим примархом. Понимаю, какая это честь — оказаться в присутствии не одного, но двух сынов Императора во время приведения планеты к Согласию. Однако не могу закрыть глаза на ошибки, ставшие причиной катастрофического провала всей кампании.
Я не пытаюсь никого огульно порочить, но взвешенно и обдуманно возлагаю ответственность на виновных. Повелители Ночи уже покинули поле боя, мы остались одни. Вне всякого сомнения, они уже на пути к очередным жертвам своей тупой злобы. Они кичатся собственными заблуждениями, считая себя воплощением высшей добродетели и утверждая, что сделали только то, что должно.
IV
И вот так вышло, что мы стоим в пепле, смотрим на невесомые хлопья и видим истину, наконец проявившую себя. Уже поздно что-то менять. Можно только сожалеть об утраченном.
Не осталось ничего. Всё — прах.
Улатал опустил инфопланшет. На некоторое время воцарилась тишина или, по крайней мере, какое-то ее подобие. Влажные, булькающие вдохи изредка прерывались щелчками аспиратора. Помимо этих робких и болезненных признаков жизнедеятельности, ничто не нарушало безмятежный покой помещения.
— И как мне с этим поступить? — Улатал бросил планшет на стол и почувствовал, как в дыхательных путях плещется жидкость. Он уже был по горло сыт этим бульканьем в груди.
— Прошу прощения, — ответил стоящий в углу сервитор. — Я не могу обработать запрос. О чем вы говорите?
Улатал злобно посмотрел на бесстрастное существо с пустыми глазами и махнул рукой в направлении инфопланшета:
— Об этом. Что мне с этим делать?
— Прошу прощения. Я не могу обработать запрос. Похоже, вы указали на стену. Это так?
Удержавшись от крика, Улатал вытянул палец и несколько раз с силой ткнул в экран:
— Нет, не так, кусок ты!.. Я об этом. Вот об этом. Об отчете. Как мне поступить с отчетом?
Сервитор не шевелился и не моргал.
— Отчеты следует отсортировать, заверить и подготовить ко вторичной предархивной обработке.
— Почему мне достался именно ты? — Улатал не в первый раз задавал этот вопрос. — От тебя пользы, как от кирпича в регициде. Что мне делать с такими отчетами?
— Отчеты следует отсортировать, заверить и подготовить ко вторичной предархивной обработке.
— Заткнись, — со спокойной угрозой велел Улатал.
— Повинуюсь, — ответил сервитор и замолчал.
— И если ты еще раз заговоришь в течение ближайшего дневного цикла, я тебя пристрелю. Не пугаю, а обещаю.
Он действительно мог это сделать. Оружие у него так и не забрали. И хотя, по правде сказать, Улатал сомневался, что когда-нибудь еще применит пистолет по назначению, привычная тяжесть кобуры на поясе немного скрашивала чувство бессилия из-за кровавой жижи, заливавшей легкие и брюшную полость.
Сервитор тупо смотрел вперед. Программы поведения противоречили друг другу.
— Я обязан напомнить, что порча имущества и ресурсов экспедиционного флота запрещена по правилам внутреннего распоря…
Тонкий как игла луч концентрированной энергии пронзил грудь сервитора. Его не отбросил к стене могучий удар — просто в районе сердца появилась обугленная дырка размером с ноготь. Киборг добросовестно попытался закончить предложение, но, рассердив этим Улатала еще больше, осел безжизненной грудой плоти и металла.
Бионические импланты, вживленные в череп, тихонько звякнули, ударившись о металл обшивки.
Улатал опустил лазпистолет и выругался сквозь зубы. Вот и еще одно последствие проклятого крушения: он-то целился в голову ублюдка.
Скрывая внутренний дискомфорт за маской раздражения, Улатал убрал пистолет и потер виски пальцами.
— А теперь — заткнись, — сказал он дергающемуся в судорогах сервитору.
— Повинуюсь, — отозвался тот с третьей попытки, выпустил изо рта струю крови и выполнил последний приказ.
В тот же день его навестила Пердита. К тому моменту бригада обслуживания успела убрать сервитора. Улатал бросил быстрый взгляд на новые знаки различия, украсившие плечи и грудь гостьи, и почувствовал легкий укол досады и горечи. Пердита прошагала сквозь хаос, царивший в каюте, и внимательно рассмотрела опаленное пятно на стене.
— Молчи! — велел Улатал. — Техники мне уже все высказали. Настаиваю, что это была случайность.
Он слегка улыбнулся половиной лица.
— Я и не собиралась ничего говорить, господин. — После недолгой паузы Пердита сморщила нос. — Кроме того, что пахнет у вас. как будто тут кто-то сдох.
Улатал прекрасно понимал, что она имеет в виду. После крушения он начал гораздо реже посещать ванную. Теперь на душ приходилось тратить втрое больше времени, чем раньше. К тому же этот процесс стал весьма болезненным. Да, разумеется, Улатал мог пользоваться прописанными ему ингибиторами нервных окончаний, но препараты нарушали концентрацию и оставляли после себя чувство невероятной усталости.
— Больше не «господин»! — отрезал он.
Она могла бы дернуться от неожиданно грубого ответа. Улатал даже немного удивился, когда ничего подобного не произошло. Возможно, лучше бы она все же вздрогнула. Не пришлось бы делать вид. что ему наплевать на сочувствие, прозвучавшее в ее голосе.
— Всегда будет «господин».
— Дита, не надо меня опекать! — буркнул Улатал. — Как дела у эскадрильи?
— Привыкают. Вы ведь видели, мы снова вылетаем на патрулирование.
Ну конечно, он видел. Она сама присылала ему график нарядов каждую неделю. Улатал пока не решил, как к этому относиться. Пердита делала это из доброты сердечной? Из сочувствия? Или, может, из жалости?
Он кивнул, опасаясь, что голос предательски дрогнет. Пердита поправила китель и еще раз осмотрела комнату, стараясь не встречаться взглядом с бывшим командиром. О Трон, если уж даже Дите неловко, то все и правда хуже некуда.
— Почему ты не говоришь, что я выгляжу лучше? — поддразнил Улатал.
Напряжение тут же исчезло.
— Вы выглядите так же, как и неделю назад, — усмехнулась она.
— Да я писаный красавец! Ты, наверное, слышала: мой профиль собираются чеканить на монете в два кредита.
— Разрешите соврать, господин? — Пердита вытянулась по струнке.
— Не разрешаю, командующая.
Улатал понял, что улыбается. Все встало на свои места.
— Как прикажете. Тогда вынуждена с сожалением сообщить, что вы выглядите как куча дерьма.
Улатал хмыкнул. Слизь, скопившаяся в животе и легких, хмыкнула вместе с ним. Ощущение не из приятных, но смешок был искренним.
— Вольно, командующая!
Пердита расслабилась и носком ботинка потрогала груду грязного белья, засунутого под кровать. Неодобрения, читавшегося в ее глазах, она предпочла не высказывать вслух. Когда-то в каюте Улатала соблюдались чистота и порядок, подобающие жилью боевого офицера, а сейчас обстановка стала чересчур… непринужденной.
— Зачем я вам понадобилась?
— Потому что мне нужен новый сервитор-архивист. Предыдущий погиб от случайного выстрела.
Пердита подняла бровь и ткнула большим пальцем себе за плечо, в сторону двери:
— Вы ведь понимаете, что я могу просто развернуться и уйти?
Улатал провел ладонью по заросшему щетиной лицу и сделал несколько неуклюжих шагов по каюте. Он еще не до конца привык к новому состоянию, а бионический протез, заменивший потерянную ногу, пока не прижился. Улатал до унизительного шумно булькнул аспиратором и растянул то, что осталось от обожженного лица, в подобие ухмылки.
— Я попросил тебя прийти, потому что, похоже, влип в проблемы. — Он подал ей инфопланшет. — Взгляни-ка сюда.
Пердита начала бледнеть, дочитав до середины, а потом, оторвав наконец взгляд от экрана, выглядела одновременно растерянной и удивленной.
— Это настоящий документ? — спросила она.
Улатал подошел к рабочей станции и набрал шифр из отчета. Гололит вспыхнул и показал объемное изображение планеты с тремя спутниками. Светящиеся иконки на орбите обозначали боевые флоты.
— Это Зоа и… как там называются ее никому не интересные луны? А это — Три тысячи двести восемьдесят третья экспедиционная флотилия. Сейчас ее нет. Да она никогда и не существовала толком. Просто очередная наспех собранная армада. Так часто делают, когда два имперских флота хотят завоевать одну и ту же планету.
