— А заключенные?
— Проще сосчитать, сэр, сколько осталось в живых.
— И сколько?
— Пока мы не нашли ни одного.
Майор почувствовал тяжесть в желудке. Ни одного. Ни одного выжившего. Жуткий итог. И хуже всего то, что придется это как-то объяснять всему миру.
Пожарный смахнул пепел с уголка глаза и добавил:
— Сэр, мы делаем все возможное, чтобы справиться с этим пожаром. Но если вы дадите хоть какую-нибудь информацию, из-за чего он начался, нам это здорово пригодится.
— Крушение самолета, — сообщил майор. — Это все, что нам пока известно. Гражданская «сессна».
В этот самый момент группа из нескольких F-16 с ревом пронеслась над местом трагедии. Истребители ВМФ США барражировали в небе над базой с момента нарушения «сессной» воздушного пространства.
— Э, гражданский самолет? Наверное, это не мое дело, но как такое могло произойти?
— Вы правы. Это не ваше дело.
— Да, сэр. Однако ради безопасности моих людей я все же спрошу: есть ли на территории этой зоны что-то такое, о чем нам следует знать? Ну, то есть взрывчатые вещества или зажигательные средства…
— Это место для содержания заключенных. Не более того.
— Чертовски большой фейерверк для одного гражданского самолетика, врезавшегося в зону для заключенных.
Майор снова посмотрел через ветровое стекло на бушующий пожар. Ему нечего было ответить.
Молчание нарушил пожарный:
— Вы можете подумать, что у меня не все дома, сэр, но я немного разбираюсь в пожарах. В маленьком частном самолете, даже если он и врезался в здание, и близко нет столько топлива, чтобы начался такой адский пожар. Эти тела, которые мы вытаскиваем оттуда… речь не идет о третьей степени ожогов. Процентов восемьдесят пять, даже девяносто из них — четвертая и пятая степень. Некоторые сгорели прямо до костей. И этот запах повсюду в воздухе. Запах бензина.
— На что вы намекаете?
— Сэр, я узнаю напалм, когда вижу его.
Йоргенсон отвел взгляд от пожара за окном, вытащил из кармана мобильный телефон с кодированной связью и набрал номер своего непосредственного начальника.
Майами, Флорида
7 часов 02 минуты
Джек прибавил громкость, пытаясь разобрать, о чем с пулеметной скоростью тараторит телеведущая, изо всех сил старающаяся сохранить невозмутимый вид.
— Сейчас вы в прямом эфире наблюдаете за тем, что происходит на военно-морской базе США в заливе Гуантанамо. У нас пока нет подтверждения от властей, но Си-эн-эн получила неофициальную информацию о том, что на рассвете на базе прогремел взрыв. Сильный пожар бушует до сих пор, но мы не можем послать туда наших операторов, которые сняли бы происходящее с близкого расстояния, поскольку военные Соединенных Штатов и Кубы усилили буферную зону вокруг базы. Со мной на связи по телефону военный аналитик Си-эн-эн Дэвид Полк, отставной офицер ВМФ, служивший командиром базы в Гуантанамо. Мистер Полк, вы видите на экране то же, что и миллионы зрителей. Вы можете как-то прокомментировать эти кадры?
— Вы, наверное, заметили, Дебора, что база достаточно большая. Ее площадь около сорока пяти квадратных миль; она находится на юго-восточной оконечности Кубы, примерно в четырехстах воздушных милях [Воздушная (международная) миля — единица расстояния в воздухоплавании, равная 1853 метрам.] от Майами. Остановлюсь немного на истории базы. Соединенные Штаты контролируют эту территорию со времен испано-американской войны; само существование военной базы на Кубе служит источником постоянных трений с правительством Фиделя Кастро с тех пор, как он пришел к власти. Никто не отрицает, что это кубинская земля. Но из стратегических соображений США держались и будут держаться за этот важнейший объект, основываясь на договоре семидесятилетней давности, который, по существу, позволяет нам оставаться там столько, сколько мы захотим.
— Мы продолжаем обсуждать взрыв на военной базе. Скажите, что-нибудь подобное случалось в Гуантанамо раньше?
— Нет. Разумеется, с годами напряженность росла и достигла пика в начале шестидесятых, во времена операции в заливе Свиней и Карибского кризиса, [Операция в заливе Свиней («операция на Плайя-Хирон», или «высадка в заливе Кочинос») — военная операция, предпринятая правительством США с целью свержения Фиделя Кастро. Началась 15 апреля 1961 года с бомбардировки аэродромов ВВС Кубы и продолжилась высадкой десанта, состоявшего из кубинских эмигрантов, прошедших подготовку в центрах ЦРУ. Благодаря решительным действиям кубинского руководства, а также поддержке Фиделя Кастро со стороны Советского Союза операция закончилась полным провалом. Позднее правительство США выкупило пленных за 62 миллиона долларов. Карибский кризис — противостояние между СССР и Соединенными Штатами относительно размещения Советским Союзом ядерных ракет на Кубе в октябре 1962 года.] а потом еще раз в девяносто четвертом году, когда в Гуантанамо были заключены шестьдесят тысяч беженцев с Кубы и Гаити. Но никаких взрывов никогда не было.
— Что могло послужить причиной взрыва и пожара, который за ним последовал?
— На эту тему можно спекулировать сколько угодно. Давайте дождемся официальной информации.
— Вы можете уточнить место пожара? Какую часть базы он затронул?
— Основную базу. Дело в том, что Гуантанамо, по сути, двойная база. Аэродром расположен на западной, подветренной стороне. Основная же база находится восточнее и отделена водным пространством шириной в две с половиной мили — заливом Гуантанамо. В верхнем левом углу ваших экранов можно разглядеть кусочек залива.
— А какая часть основной базы горит?
— Южная часть, известная как Радиозона. Ее так назвали из-за высокой радиоантенны, которую вы также можете видеть на экране. Замечу, что огонь, кажется, сосредоточился в месте, которое является не чем иным, как лагерем «Дельта». Это недавно появившаяся сверхсекретная зона для содержания заключенных.
— Если не ошибаюсь, лагерь «Дельта» построили для содержания лиц, подозреваемых в совершении террористических актов?
— Согласно принятой терминологии, их называют боевиками. Поначалу туда отправляли лишь подозреваемых в связях с всемирной террористической организацией «Аль-Каеда». Однако в последнее время Соединенные Штаты расширили понятие «боевик». В результате в лагере «Дельта» нынче находятся и наркобароны, и повстанцы из Южной Америки, подозреваемые в совершении военных преступлений в Чечне, и похитители детей, и разные бандиты из Камбоджи, а также множество других лиц, которые соответствуют определению «боевик», принятому Министерством обороны во все ширящейся войне с терроризмом.
— Правовой статус этих заключенных стал настоящим больным местом для президента Хау.
— Это еще мягко сказано. Не нужно забывать, что ни одному из заключенных в лагере «Дельта» не было предъявлено обвинение в совершении преступления. Ни одному. Это возвращает нас к тому, о чем я уже говорил: база находится на кубинской земле. Министерство обороны успешно доказало Федеральному суду Соединенных Штатов, что база не является суверенной территорией и поэтому заключенные не имеют прав, гарантированных нашей Конституцией. С точки зрения Белого дома военные могут удерживать заключенных сколь угодно долго. Однако со стороны мирового сообщества все настойчивее раздаются требования к властям США или предъявить заключенным в Гуантанамо конкретные обвинения, или отпустить их.
— Я уверена, что некоторые из содержащихся там лиц очень опасны.
— Даже самые радикально настроенные советники президента по борьбе с терроризмом начинают беспокоиться по поводу растущего в мире недовольства тем, что заключенных содержат под стражей без предъявления обвинений. С другой стороны, вы абсолютно правы: некоторые из этих парней действительно входят в число самых опасных людей на планете. Так что для правительства лагерь «Дельта» — как пороховая бочка.
— Которая сегодня взорвалась в буквальном смысле слова.
— Возможно, для президента Хау в его второй срок это будет самой серьезной проблемой из всех существующих: как быть с боевиками, которых мы схватили и заключили под стражу, не предъявив никаких официальных обвинений?
— Со стороны может показаться, что кто-то нашел решение этой проблемы.
— Я вовсе не подразумевал этого, но…
— Мистер Полк, спасибо, что согласились побеседовать с нами. Сразу после короткой рекламы Си-эн-эн продолжит делиться новостями о пожаре на военно-морской базе США, расположенной на Кубе в заливе Гуантанамо, и покажет новые кадры с места происшествия.
Убрав звук у телевизора, Джек произнес в телефонную трубку:
— Ты еще здесь?
— Ага, — отозвался Тео. — Ты можешь поверить, что он сделал это?
— Сделал что?
— Они же сказали: это была «сессна». Проснись, старик. Это операция «Северный лес».
В дверь застучали тем особенным стуком, по которому безошибочно определяются представители властей.
— Открывайте! ФБР!
Джек сжал трубку.
— Тео, кажется, одному адвокату понадобится помощь коллеги.
Снизу, от входной двери, раздался грохот, и в следующее мгновение Джек понял, что члены команды SWAT [SWAT (англ. Special Weapons And Tactics) — специальные боевые подразделения американских полицейских департаментов, предназначенные для выполнения опасных операций.] вломились в его дом. Он услышал, как они прошли через холл. И вот ворвались в спальню.
— На пол! — заорал кто-то. — На пол! Быстро!
Свайтек инстинктивно подчинился. Он никогда не претендовал на титул самого хитроумного адвоката на свете, но был достаточно догадлив, чтобы понимать: если шестеро парней в полном снаряжении SWAT влетают на рассвете в твою спальню, наверняка у них к тебе серьезное дело. Поэтому он справедливо решил отложить неуместную здесь и сейчас речь о гражданских свободах до другого раза, возможно, когда не будет лежать, уткнувшись лицом в ковер, и автоматические винтовки не будут приставлены к затылку.
— Где Джек Свайтек? — рявкнул один из вооруженных людей.
— Я Джек Свайтек.
Последовала пауза, во время которой старший команды, очевидно, доставал фотографию и убеждался в истинности заявления Джека. Наконец он скомандовал:
— Отпустите его, ребята.
Хозяин дома поднялся и присел на краешек кровати. На нем были надеты спортивные шорты и футболка «Майами долфинс» [«Майами долфинс» — профессиональная футбольная команда.] — своего рода пижама. Бойцы команды SWAT отступили назад. Старший направил ствол винтовки вниз и представился агентом Маттой, ФБР.
— Прошу прощения за вторжение, — извинился он. — Мы получили информацию, что вам угрожает опасность.
— Информацию? От кого?
— Анонимную.
К этому ответу Джек отнесся с недоверием. Как-никак он был адвокатом по уголовным делам.
— Нам нужны кое-какие сведения о вашем клиенте Жане Сен-Пре. Он действовал один?
— Если он натворил еще что-то, то я не в курсе.
— Оставьте это для зала суда, — отмахнулся Матта. — Мне необходимо выяснить, есть ли другие самолеты.
Вдруг Джек сообразил, в чем причина вторжения.
— О чем вы?
— Ваш клиент, насколько нам известно, в последнее время летал через перевал Уиндворд.
— Да. Он гаитянин. Люди, пытающиеся бежать с острова, часто гибнут в пути. Он летает с гуманитарной миссией, выискивает людей, затерявшихся в море.
— Насколько хорошо вы с ним знакомы?
— Он просто мой клиент. Мы встретились десять лет назад, когда я вел дело иммигрантов pro bono. [Pro bono (от лат. pro bono publico — ради общественного блага) — оказание профессиональной помощи благотворительным, общественным и иным некоммерческим организациям, а также частным лицам, которые не могут подобную помощь оплатить.] Послушайте, вы, кажется, знаете больше меня. Вы уверены, что это он?
— Думаю, вы подтвердите это, когда прослушаете запись переговоров авиадиспетчера с пилотом. — Матта вытащил из внутреннего кармана компакт-диск и добавил: — Запись слегка подредактировали, чтобы занимала меньше места, но все самое главное осталось.
Как и любой другой человек, который оказался бы на его месте, Джек сгорал от любопытства: замешан ли в деле его клиент? Жив он или мертв?
— Давайте послушаем, — согласился он.
Матта вставил диск в магнитолу. После нескольких секунд абсолютной тишины в колонках сквозь треск помех раздался голос:
— Диспетчерская служба аэродрома базы ВМФ США в заливе Гуантанамо, Куба, вызывает неопознанный борт, следующий курсом один-восемь-пять. Назовите себя.
Пауза. Авиадиспетчер с башни повторил сообщение. Наконец откликнулся мужской голос, едва различимый, хотя креольский акцент спутать было невозможно.
— Вас понял.
— Это Жан, — сказал Джек.
Голос диспетчера продолжал:
— Вы входите в зону, запрещенную для полетов. Назовите себя.
Тишина в ответ.
— В воздух подняты истребители. Повторяю: назовите себя.
Джек подошел ближе к магнитоле и максимально напряг слух. Впечатление было такое, что его клиент испытывал затруднения с дыханием.
Голос авиадиспетчера звучал все настойчивее:
— Неопознанный борт, ваш транспондер передает код семь-семь два нуля. У вас чрезвычайная ситуация? [Транспондер — приемопередающее устройство, посылающее сигнал в ответ на принятый сигнал. Транспондеры используются в авиации для опознавания сигналов на экране радара и идентификации «свой-чужой». Большинство авиационных транспондеров способны передавать информацию о типе, высоте и скорости воздушного судна и четырехзначный идентификационный код ответчика. Код 7700 означает, что на воздушном судне случилась чрезвычайная ситуация.]
И вновь молчание, затем новый голос:
— Гуантанамо, это «Мустанг».
Перегнувшись через стол, Матта нажал на «паузу» и пояснил:
— Пилот истребителя.
Запись возобновилась.
— Видим его. Белая «Сессна сто восемьдесят два» с синими полосами. Идентификационный номер: Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк. На борту один пилот. Пассажиров нет.
Диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, пожалуйста, подтвердите код семь-семь два нуля. Вы терпите бедствие?
— Подтверждаю.
— Назовите себя.
— Жан Сен-Пре.
— Что у вас произошло?
— Я… я думаю, у меня сердечный приступ.
— «Мустанг», продолжаете его наблюдать?
— Так точно. Кажется, пилот навалился на штурвал. Идет на автоматике.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы вошли в зону, запрещенную для полетов. Вы поняли меня?
Снова молчание.
— Это «Мустанг». В воздухе МиГи. Засек двоих. Приближаются по азимуту двести сорок, запад-северо-запад.
Посмотрев на Джека, Матта прокомментировал:
— Это кубинские истребители. Появление частного самолета в воздушном пространстве Кубы не приветствуется.
Запись продолжилась; диспетчер произнес:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы запрашиваете разрешение на посадку?
— Да, — выдавил Жан напряженным голосом. — Я не могу вернуться.
Следом раздалась испанская речь, и у Джека мурашки побежали по коже от того, что он услышал.
— Внимание! Вы вторглись в воздушное пространство Республики Куба. Это первое и последнее предупреждение. Немедленно берите обратный курс, или будете сбиты как вражеское воздушное судно.
Снова диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вам нужно изменить курс на два-двадцать, юг-юго-запад. Покидайте кубинское воздушное пространство и входите в воздушный коридор Соединенных Штатов. Вы поняли меня?
Матта снова остановил запись и объяснил Джеку:
— Там есть такой узкий коридор, предназначенный для американских самолетов, когда они прилетают на базу или покидают ее. Диспетчер пытается направить Сен-Пре в безопасную зону.
Опять зазвучала запись.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы поняли меня?
Но Сен-Пре не успел ответить. Вновь послышалась команда на испанском языке:
— Немедленно берите обратный курс, или будете сбиты как вражеское воздушное судно.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы поняли меня?
— Он подает сигналы рукой, — вмешался пилот истребителя. — Наверное, он не может говорить.
Диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, уходите на курс два-двадцать, юг-юго-запад. Равняйтесь на ведущий F-шестнадцать. Он сопроводит вас до аэродрома. Посадку на базе Гуантанамо разрешаю.
Джек рассеянно перевел взгляд в окно. Он мысленно представлял себе драму, разыгравшуюся в кубинском небе.
— «Мустанг», доложите обстановку.
— Находимся в коридоре. Цель сзади, идет на автопилоте.
— Есть визуальный контакт с бортом?
— Да. Я сейчас у него на крыле. Тот уход от МиГов лишил его последних сил. Боюсь, он вот-вот потеряет сознание. У нас критическая ситуация.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, пожалуйста, подайте сигнал нашему пилоту, что вы в сознании и слышите меня.
После длительного молчания пилот истребителя сообщил:
— Есть! Он подал сигнал.
Диспетчер:
— Вам разрешено совершить посадку на полосе номер один. Вас окружают четыре истребителя, они имеют санкцию немедленно открыть огонь в случае отклонения от указанного курса. Вы поняли меня?
Снова тишина, затем слова «Мустанга»:
— Он понял.
— Хорошо. «Мустанг», ведите его.
После тридцатисекундного молчания диспетчер подал голос:
— «Мустанг», как ваш ведомый?
— С нашим другом все должно быть в порядке. Приближается к южной оконечности основной базы.
Пользуясь очередной паузой в переговорах, Матта пояснил:
— Основная база находится к востоку от аэродрома. Они должны были пройти над основной базой, перелететь через залив и там приземлиться.
— Эй! — воскликнул «Мустанг». — Цель в пике.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, примите управление!
— Все еще в пике! — крикнул «Мустанг».
— Примите управление!
— Без изменений.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, последнее предупреждение! Примите управление судном, или мы открываем огонь!
— Он направляется прямо к лагерю «Дельта»!
— Стреляйте при первой возможности!
В колонках раздался пронзительный визг, и все стихло.
Матта остановил запись и произнес будничным тоном:
— Вот так.
Он медленно обошел вокруг стола и вернулся на прежнее место — в кресло с высокой спинкой.
Джек сидел, не в силах пошевелиться. Нет, он не был особенно близок с Сен-Пре, но тем не менее известие о произошедшей трагедии расстроило его.
— У мистера Сен-Пре были проблемы с сердцем? — прервал его раздумья Матта.
— Ничего не знаю об этом. Но у него нашли рак поджелудочной. Врачи давали ему от силы несколько месяцев.
— Он никогда не обсуждал идею самоубийства?
— Не со мной.
— У него бывали депрессии, приступы гнева?
— А у кого их не бывает? Ему было всего шестьдесят три. Но это вовсе не значит, что он умышленно врезался на самолете в лагерь «Дельта».
— Как по-вашему, имелись ли у него какие-либо причины ненавидеть правительство Соединенных Штатов?
Свайтек заколебался, что не укрылось от Матта.
— Послушайте, я понимаю, вы его адвокат, вы владеете конфиденциальной информацией. Но ваш клиент погиб, и вместе с ним погибли шесть американских морских пехотинцев. Не говоря уже о множестве заключенных. Нам необходимо выяснить, что там случилось.
— Все, что я могу вам сообщить по этому поводу: Сен-Пре был не в восторге от того, как правительство обращается с беженцами из Гаити. Считал, что мы ведем политику двойных стандартов в зависимости от цвета кожи. Не подумайте, я не пытаюсь здесь толкать проповеди а-ля Джесси Джексон, [Джесси Джексон — американский общественный деятель, правозащитник, один из самых влиятельных религиозных лидеров среди афроамериканцев США. Дважды выставлял свою кандидатуру на президентских выборах.] но вы же помните поговорку: «Коль ты ниггер — вали обратно в Нигер».