Гринберг покраснел.

— Пиво, — сказал он хриплым голосом.

— Шутите, что ли?

Не в силах говорить, Гринберг замотал головой.

— Может, еще что-нибудь? Овсянку, тост, кусок пирога…

— Только пиво. — Он заставил себя сделать пару глотков, а затем повернулся к Майку. — Помоги мне. Еще одно пиво на завтрак меня убьет!

— Понимаю, — промычал Майк с набитым ртом.

В поезде они попытались придумать план. Но опыта в таких делах у них не было, поэтому они так ни к чему и не пришли. К озеру Майк и Гринберг шли молча и угрюмо. Они прекрасно понимали, что сегодня им придется действовать методом проб и ошибок и никакая теория здесь не поможет.

— Как насчет лодки? — предложил Майк.

— Если я сяду в лодку, она не поплывет. Ты не сможешь грести.

— И что же тогда делать?

Гринберг закусил губу и всмотрелся в прекрасное голубое озеро. Здесь живет гном, он совсем близко.

— Ты иди вдоль берега через лес и зови его что есть мочи. А я пойду в другую сторону. Мы сделаем круг и вернемся к лодочному сараю. Если увидишь гнома, крикни меня.

— Хорошо… — неуверенно сказал Майк.

Озеро оказалось довольно большим. Они шли медленно, то и дело останавливаясь, чтобы позвать гнома. Спустя два часа они оказались на противоположных берегах, ровно напротив друг друга. Гринберг слышал хриплый голос Майка:

— Эй, гном!

— Эй, гном! — вторил Гринберг. — Выходи!

Через час они наконец встретились. Оба ужасно устали и отчаялись, обоих мучала жажда. Из озера так никто и не появился, лишь рыбаки иногда тревожили воду своими удочками.

— К черту! — выругался Майк. — Все без толку. Надо возвращаться к станции.

— Что будем делать? — прохрипел Гринберг. — Я не могу сдаться!

Они поплелись дальше, продолжая вяло звать гнома. Сделав полный круг, Гринберг приготовился принять поражение. Вдруг они заметили хозяина лодочной станции. Он грозно приближался к ним.

— Эй вы, психи, убирайтесь отсюда! — рявкнул он. — Нечего своими криками распугивать рыбу! Парни жалуются…

— Кричать мы больше не будем, — сказал Гринберг. — Все равно бесполезно.

Как только они купили пиво, а Майк зачем-то арендовал лодку, хозяин сразу остыл и пошел доставать наживку.

— Зачем ты взял лодку? — спросил Гринберг. — Как я на ней поплыву?

— А вам и не нужно. Вы пойдете пешком.

— Снова вокруг озера? — воскликнул Гринберг.

— Нет-нет. Сейчас объясню, мистер Гринберг. Возможно, гном не слышит нас сквозь эту толщу воды. Гномы — существа не бессердечные. Если бы он услышал, что вы раскаиваетесь, то уже давно бы снял проклятие.

— Возможно, — с сомнением сказал Гринберг. — Так куда мне идти?

— Как я понял, вы каким-то образом отталкиваете воду, а значит, и вода отталкивает вас. По крайней мере, я на это надеюсь. Если я прав, вы можете спокойно идти по озеру. — Говоря это, Майк подбирал камни и укладывал их на дно лодки. — Помогите-ка мне.

«Даже бесполезное занятие лучше безделья», — рассудил Гринберг и принялся за работу. Они укладывали камни до тех пор, пока лодка не погрузилась в воду по самую кромку борта. Затем Майк залез внутрь и оттолкнулся от берега.

— Ну-ка, — сказал Майк, — попробуйте пройтись по воде.

— Думаешь, получится? — колебался Гринберг.

— Ничего с вами не случится. Вы не можете намокнуть, а значит, не можете утонуть.

Разумность доводов Майка несколько убедила Гринберга, и он отважно шагнул вперед. Когда вода под ногами спешно отпрянула, а невидимая сила удержала его над поверхностью озера, он облегченно выдохнул. Хотя воздушная опора не внушала особого доверия, при должной осторожности Гринберг мог двигаться вполне быстро.

— А теперь что? — спросил он почти радостно.

Майк поравнялся с Гринбергом, сложил весла и протянул ему камень.

— Будем бросать их в озеро. Наведем шуму и перебудим всех под водой. Это заставит гнома выплыть к нам.

Теперь все казалось не так безнадежно.

— Вот этот точно его поднимет! А этот прилетит прямо по тыкве! — подбадривали они друг друга, бросая камни.

Истратив примерно половину боеприпасов, Гринберг вдруг замер с булыжником в руке. Внутри все сжалось, и он разинул рот.

Майк проследил за его восторженным взглядом и увидел гнома, бойко загребающего воду ушами. Руки маленького человечка были гордо сложены на груди. Выглядело все это и правда забавно.

— Зачем, позвольте узнать, вы бросаете камни и отвлекаете нас от работы? — спросил гном.

Гринберг сглотнул.

— Простите, мистер Гном, — взволнованно сказал он. — Я не смог до вас докричаться.

Гном окинул его взглядом.

— А, вы тот самый смертный, которого я проучил. Зачем пожаловали?

— Чтобы извиниться. Я больше никогда не стану вам грубить, мистер Гном!

— Чем докажете вашу искренность? — сдержанно спросил человечек.

Нервно порывшись в кармане, Гринберг вытащил целую горсть кубиков сахара, завернутых в целлофан, и дрожащей рукой протянул их гному.

— Очень, очень умно, — сказал маленький джентльмен, разворачивая сахарный кубик и кидая его прямо в рот. — Давно сахар не бывал в моем животе.

Через секунду Гринберг плюхнулся в воду. Майк едва успел поймать его за край куртки и затащить в лодку, но Гринбергу было почти все равно. Сама мысль о том, что он может утонуть, приводила его в восторг.

Дон А. Стюарт (Джон В. Кэмпбелл-младший). Плащ Эсира

Перевод Анны Михалевой

Astounding Science Fiction, март

Под именем Дона А. Стюарта покойный Джон Кэмпбелл выпустил группу рассказов, которые изменили жанр научной фантастики. Хотя Кэмпбелл был прославленным редактором, его новаторство как писателя не было как следует изучено (была бы очень кстати хорошая критическая биография этого непростого и удивительного человека) — в самом деле, будущие историки этого направления, возможно, когда-нибудь сочтут, что его вклад в формирование литературных течений не уступал по значимости его редакторским дарованиям. В первую очередь известный как автор превосходных космических опер, таких как рассказы о Пентоне и Блейке и «Самая могучая машина» 1934 года, в образе Стюарта он сосредоточил внимание на восприятии людьми новых технологий и на вечных вопросах человеческого бытия. В этом смысле он сам положил начало «золотому веку научной фантастики».

«Плащ Эсира», независимое продолжение повести «Из мрака ночи» 1937 года, был последним рассказом, написанным Кэмпбеллом под псевдонимом Стюарт. Это памятный и значимый вклад в развитие научной фантастики.

(Для поклонников жанра, которые помнят 1930-е годы, всегда было нечто печальное в том, что приходилось выбирать между Джоном Кэмпбеллом — писателем и Джоном Кэмпбеллом — редактором. Мы никак не могли отказаться от редактора, и все же время от времени мы оплакиваем писателя и то, что могло бы быть создано им. А.А.)

Крошечное, почти человеческое личико Матери Сарна носило следы усталости от сорока часов непрерывного напряжения. Теперь, как она сильно опасалась, впереди было новое и более серьезное испытание. Ибо восемь Матерей Городов, уже занявших свои места в Сарнском зале собраний, не собирались благосклонно внимать ее рассказу. Для них, как хорошо было известно древней Матери Сарна, люди Земли были рабами. Рабами, созданными, чтобы трудиться, тупоголовыми рабами, до которых никому не было дела. Земля была планетой сарнов, планетой, около четырех тысяч лет назад отвоеванной ими у первоначально населявшей ее расы узколобых недомерков, называвших себя людьми. Изменить это представление было бы очень непросто. Особенно для Матери Сарна, которая в некотором роде была не из их числа. Мать Сарна была Бессмертной. И поэтому ее не любили.

Эти восемь, Матери Городов, были матриархальными правительницами Земли при сарнах. Каждая из них возвысилась до господства над континентом или околоконтинентальной областью ценой жесткой конкуренции с представителями всего народа. Они знали, что завоевали свое место, заслужили его по праву.

Но Мать Сарна? Единовластная правительница всей Земли, всех сарнов, равно как и всех людей? Она даже не унаследовала свое положение — она просто занимала его всегда. Ее победа затерялась во мраке веков. Сарны были народом долгожителей — возраст некоторых из них достигал тысячи лет, — но Мать Сарна была бессмертна; она существовала еще в мифические времена Забытой планеты, до того, как родной мир сарнов был разрушен космической катастрофой, которая заставила расу искать новые миры.

Мать Сарна завоевала для них этот мир, но это — как и все, кто сражался с человечеством в те времена, отделенные от настоящего сроком в четыре тысячи лет, — было предано забвению. Мать Сарна, пережиток той эпохи, давно должна была бы умереть. Так думали Матери Городов, амбициозные сарнки, которые — из-за проклятого бессмертия Матери — никогда не смогли бы достичь более высокого положения.

Древняя Мать Сарна знала это, как знала и то, что лишь владение тайной наукой, которую открыли ей тысячелетия жизни, позволяло ей оставаться в безопасности. Матери Городов боялись двух вещей: этой тщательно оберегаемой тайной науки и зависти своих сестер.