Воители и вожди
Рассказы
Вот уже более ста веков Император неподвижно восседает на Золотом Троне Земли. Он — Повелитель Человечества. Благодаря мощи его несметных армий миллион миров противостоит тьме. Однако сам он — гниющий полутруп, разлагающийся властелин Империума. Жизнь в нем продлевают чудеса из Темной эры технологий, и каждый день ему в жертву приносят по тысяче душ.
Быть человеком в такие времена — значит быть одним из бесчисленных миллиардов. Жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить, посреди вечных битв и кровопролития. Слышать, как крики боли и стенания заглушаются алчным смехом темных божеств.
Это беспросветная и ужасная эпоха, где вы найдете мало утешения или надежды. Забудьте о силе технологий и науке. Забудьте о предсказанном прогрессе и развитии. Забудьте о человечности и сострадании. Нет мира среди звезд, ибо во мраке далекого будущего есть только война.
Крис Райт
Еще один мир падает, как гнилой плод с нижних ветвей. Все они, один за другим, рухнут в распростертые объятия Крестового похода.
Воркс даже не мог как следует выговорить название, которое дали этому чужаки, — Ура’Нуоама или что-то вроде того. Ротовые полости этих ксеносов напоминали флейты, а еще у них имелись тонкие, паутинно-прозрачные крылья, переливающиеся в охряном свете их распухшего светила. Также они владели оружием, корпускулярными излучателями и атмосферными кораблями, парящими в розовато-синих нисходящих потоках, вращающимися, оставляющими за собой в воздухе дымные следы.
«Крылья. Что за нелепый фарс!» — размышляет Воркс.
Очень скоро эта планета падет, ибо здешние дворцы из узорного стекла разбиты вдребезги, а пена морей окрасилась в винно-алый цвет от крови убитых. Небеса планеты заполонили почерневшие, исторгающие дым тяжелые орудийные платформы, а к поверхности с низкой орбиты уже направлены хим-модули терраформирования с целые города размером, чтобы испарить океаны и выжечь содержащиеся в воздухе токсины.
Стоит заметить, что ядовита здешняя атмосфера только для человеческих легких — ксеносы же веками вполне благополучно дышали этой мерзостью, и ныне выжившим лишь остается наблюдать, как армады Похода превращают их драгоценную биосферу в недружелюбный ландшафт из обугленных скал и выпаренных морей.
«Их дух сломлен, — думает Воркс, — а хребет перебит».
Вскоре от них останутся лишь воспоминания да технические заметки, хранимые Механикумом и — втайне — самим Ворксом.
Ура’Нуоама представляла такую угрозу, по мнению генералов на далекой Терре, что на ее устранение направили два легиона. Первыми были значительные силы Гвардии Смерти, прославленной во всем растущем Империуме своей устойчивостью к токсинам и холодным, сдержанным нравом. Вторыми — малая группа Кровавых Ангелов, считавшихся более привлекательным вариантом, ибо их уважали благоверные и страшились злокозненные. Бытовало мнение, что вся Терра от них без ума.
Перед развертыванием Воркс в привычной для себя манере провел тщательную оценку численности. Гвардия Смерти отправила 3-ю великую роту, состоящую на тот момент из одиннадцати тысяч четырехсот пятидесяти воинов под началом Венара Граганды. Сам Воркс был в этой роте капитаном 2-й когорты, состоящей из шестисот семидесяти восьми бойцов. А вот рассеянный по многочисленным фронтам легион Кровавых Ангелов сумел отрядить всего два капитула. Немногим больше двух тысяч космических десантников — то ли плевок в лицо, то ли наилучшее решение в сложных условиях. Ворксу оставалось лишь строить догадки о том, как это воспринял их примарх.
Сейчас же, вместе высадившись на поверхность, они сражаются плечом к плечу, топча последние скелеты подошвами покрытых грязью сабатонов. Под небом, окрашенным активацией двигателей гигантских генераторов терраформирования в густо-красный цвет, Кровавые Ангелы кажутся темными призраками в сияющих ореолах. Повсюду карабкаются вверх по узким проходам Гвардейцы Смерти в посеченных и испятнанных боевых доспехах цвета слоновой кости. В двух километрах к западу, где над дымом и пламенем вздымается к небесам шпиль Последнего города, осадные врата замысловатой поковки обращаются в грандиозные руины усилиями танковой роты. Несколько боевых воздушных машин наносят удары по высоко расположенным артиллерийским позициям, но сейчас, как и всегда, честь затянуть петлю на шее противника выпадает именно пехоте. Она продвигается медленно и неумолимо, подставляя свои доспехи под выстрелы излучателей, сокращая расстояние, чтобы затем пустить в ход клинки и болтеры. Все происходит неспешно, и эта неспешность позволяет страху множиться, заражать и подавлять противника, дабы к моменту, когда крепостной вал останется у бойцов за спиной, ксеносы уже были наполовину разбиты.
По правую руку от Воркса двигаются союзные силы: их доспехи кажутся темными в клубах удушливого фицелинового дыма; под вспышками минометных выстрелов отделка на броне переливается золотом.
Ворксу эта позолоченная мишура кажется верхом глупости. Его собственная броня, тусклая и перепачканная, одного тона со взрытой землей под ногами, и поэтому он практически невидим для врага. Грязь, запекшаяся коркой на его доспехах, служит ему щитом и плащом. А вот Кровавые Ангелы постарались держаться от нее как можно дальше. Их гербы — выполненные в виде бронзовых накладок или изображенные яркими и чистыми линиями на самой броне — по-прежнему сияют незапятнанной чистотой. Они вступают в бой в открытую, исполненные уверенности в своей способности отразить любую угрозу. Быть может, таков голос родного мира в их сердцах — Воркс слышал, что это мир равнин и открытых небес, ничем не схожий с туманными болотами, в которых вырос он сам.
Их капитана зовут Каманио. После наступления они обменялись всего парой фраз, но теперь идут бок о бок. Воркс замечает, что Каманио также проводит собственный анализ, но так и должно быть, ведь вскоре клин объединенных сил пойдет на прорыв рушащихся стен, и бойцы хотят знать, с кем им предстоит сражаться плечом к плечу.
Кровавый Ангел слегка пригибается, позволяя пучку частиц проскрежетать по его правому наплечнику, а затем делает один-единственный выстрел из своего оружия — волкитной серпенты с чеканным стволом, — и отдаленный взрыв знаменует очередную смерть.
— Неплохо, — бормочет Воркс, ощущая непривычное желание наладить контакт с капитаном Ангелов.
Каманио кивает, с трудом продвигаясь вперед сквозь достигающую колен грязь, и выискивает новую цель. Что-то в его поведении выдает отвращение — он предпочел бы нестись навстречу врагу, не встречая препятствий на пути. Раздражение окружает его гусгым облаком, подобно аромату мускуса.
Воркс пока воздерживается от стрельбы, держа наготове увесистый гладий, зазубренный от постоянного использования и давно не бывавший у оружейников.
— Будь проклят этот вонючий мирок, — ворчит Каманио.
Воркс пока не заметил никакой особой вони, если только Каманио не имеет в виду запахи, что они принесли с собой, — смрад разлитого прометия и едкий аромат, источаемый тяжелым оружием. Они даже не прибегли к использованию фосфекса или биооружия, которое так хорошо себя зарекомендовало на Промаде IV.
Стены, озаренные вспышками плохо скоординированного заградительного огня, медленно приближаются.
— Совсем скоро они надут, — говорит Воркс, пытаясь вновь начать разговор, хотя и сам не понимает, для чего он это делает. Возможно, ему важно противостоять исходящему от сынов Баала презрению.
Вероятный ответ заглушает неожиданно вспыхнувшее на восточном фланге зеленоватое свечение, где плотный строй рыцарей теснит остатки тяжелой техники ксеносов. На миг все взгляды обращаются туда. Люди быстро понимают, что должен означать этот взрыв: они чувствуют пронзительный звук варп-локуса телепортационного маячка и ощущают резкое падение окружающей температуры.
Примарх здесь, совсем близко, до него не больше километра. Его окружает Саван Смерти в громоздких доспехах, покрытых инеем. Величие владыки странным образом подавляет даже на расстоянии, и само сражение рядом с ним полностью меняет свой ход. Серо-коричневый плащ трепещет вокруг его фигуры, когда он, освещенный последними отголосками энергии переноса, бросается в бой. Он высок, худощав и бледен — само воплощение угрюмой мощи. Воркс понимает, что уже какое-то время стоит как вкопанный, захваченный разворачивающимся зрелищем, а затем переводит взгляд на Каманио.
Выражение лица Кровавого Ангела скрыто за его шлемом. Воркс слышит едва различимый треск и гул включенного вокс-коммуникатора и догадывается, что тот переговаривается с отрядом.
— Потрясающе, — изрекает Воркс, в третий и последний раз пытаясь заговорить с ним. — Нас сопровождает примарх. Мы удостоены великой чести.
Тогда Каманио разворачивается, сместив вес на выставленную вперед ногу, отчего та немедленно погружается в хлябь, и подходит чуть ближе.
— Мои воины спрашивают меня, как кто-то может следовать за этим костлявым пугалом, да еще называть его «примархом»? Я не знаю, что им ответить.
