Парапеты щетинились сторожевыми орудиями «Тарантул» самых разных модификаций: со штурмовыми пушками и тяжелыми болтерами против вражеской пехоты, лазпушками и мультимелтами против техники. Здесь нашлось место даже пусковым установкам для защиты от атак с воздуха. Крепость выглядела довольно грозной. К несчастью, внешность часто бывает обманчивой. Боеприпасы имперцев подходили к концу. Большинство пушек умолкнет через несколько минут после начала битвы.

Сержант остановился, позволяя ауспикам просканировать его и остальных бойцов. С шипением выравнивающегося давления он снял шлем, охотно подставив вспотевшее лицо холодному ветру. Как только их личности подтвердились, огромные адамантиевые ворота перед космодесантниками начали открываться. Больше десятка слуг ринулись наружу, чтобы завести раненых внутрь, где тех уже ждал апотекарий Кальв. Боевой брат в белом доспехе оказывал космодесантникам медицинскую помощь, а в случае необходимости извлекал геносемя из тел павших. Только тщательнейшее сохранение так называемого долга ордену могло обеспечить следующим поколениям послушников возможность стать трансчеловеческими Астартес.

— Рад видеть тебя снова, брат Аллектий, — произнес Кальв.

— И я тебя, брат-аиотекарий, — отозвался сержант. Они быстро обменялись рукопожатиями. — Ты знаешь, почему нас отозвали?

— Знаю. — Медик был не из тех, кто играл со словами. — Но пока я должен оглядеть раненых. Найди Сизенну. Он все объяснит.

Аллектий кивнул.

— Тогда я препоручаю их в твои умелые руки и иду искать капеллана. — Он обернулся к подчиненным. — Пополните боеприпасы. Новая битва может начаться в любой момент.

Каждый член отделения прижал кулак к груди, после чего сержант развернулся и зашагал во тьму базы. Сооружение пришлось подгонять под размеры космодесантников, но спешка, с которой его возводили, совершенно не сказалась на прочности конструкции. По пути он задевал закрепленные на потолке светосферы, отчего ему то и дело приходилось вилять в стороны. Освещение работало не на полную мощность — запасы энергии были такими же ограниченными, как и все остальное в эти дни.

Справа от Аллектия показалась столовая. Внутри было тихо, если не считать негромких разговоров и лязга столовых приборов. В воздухе витал соленый запах сухих пайков — после того как ксеносы затянули петлю, свежая еда стала неслыханной роскошью. Естественно, заметить братьев сержанту не составило труда — благодаря своей массивности они выделялись почти везде. Остальными были слуги и местные жители, хотя в последнее время различить их становилось все труднее. Истрепанная и грязная одежда людей посерела, став совершенно одинаковой.

От сержанта не укрылась реакция на его появление. Стихшие разговоры, взгляды. Все это лишь подстегнуло тревогу, заставив его поторопиться. Звуки и запахи столовой исчезли, и вскоре на смену им пришел усиливающийся пряно-лимонный аромат курений.

По мере приближения к часовне в коридоре все чаще стали встречаться стойки с разными предметами. На одной — обломки плазменного ружья, на другой — обгоревшая печать чистоты. Изначально это задумывалось как временная замена тем почестям, которые полагались павшим братьям. Раньше здесь высились целые комплекты доспехов. Теперь же внутри осталось лишь то, что уже нельзя было отремонтировать и пустить в ход снова.

До Кассотеи в роте числилось девяносто три воина. Поговаривали о том, чтобы взять подкрепления, прежде чем начинать новую кампанию. Это было пятьдесят шесть мертвых братьев назад. Вещи, сохраненные в память о них, переполнили часовню и выплеснулись в близлежащие коридоры, однако воспоминания о погибших еще не померкли, ведь сержант знал их всех долгие годы, бился рядом с ними. И вот их не стало.

Наконец Аллектий услышал могучий басовый голос Сизенны:

«Владыка Гиллиман, Мстящий Сын,

Направь нас в битве.

Огради нас от коварства ксеносов.

Сделай нас бичом для врагов Императора.

Помоги нам, генетический отец и примарх,

Обрушить праведную ярость на чужаков.

Ибо недругам нашим несть числа,

И жаждут они погубить человечество».

Сержант вошел в часовню. Перед капелланом, опустив головы, на коленях стояли шестеро Ультрамаринов. Аллектий узнал бойцов второго отделения, которым командовал сержант Прокл. Еще один патруль, готовящийся продолжить поиски. Возвышавшийся над ними Сизенна в черном доспехе и череполикой маске представлял действительно внушительное зрелище. Отправляя службу, он держал перед собой церемониальный жезл, именуемый крозиусом арканум. Духовник встретился с Аллектием взглядом и едва заметно кивнул. Сержант склонил голову в ответ и остался ждать у двери окончания ритуала.

Каждый член второго отделения поочередно выступал вперед для благословления, и капеллан касался их нагрудников венчавшей крозиус аквилой. После этого космодесантники прошли мимо Сизенны к одной из стоек. На ней висел шлем с некогда ярким красно-белым гребнем, ныне потускневшим и выцветшим. Сам головной убор еще вполне годился для дальнейшей службы, но его никто не трогал — единственная почесть, которую могла оказать рота своему погибшему командиру.

Боевые братья отсалютовали в память о Триарии, после чего развернулись к выходу. Сам Прокл шагнул к капеллану и принял благословление последним. Закончив, второй сержант обернулся и грустно улыбнулся Аллектию. На секунду задержавшись, он опустил руку ему на плечо, прежде чем выйти вместе со своими бойцами. Сержант четвертого отделения проводил его недоуменным взглядом.

— Брат Аллектий, как ты? — голос капеллана заставил его оглянуться. Сизенна снял свой шлем-череп и отставил в сторону. Открывшееся лицо духовника было широким и смуглым, испещренным несколькими более светлыми полосками шрамов. Одна из них пролегала через глазницу, где теперь холодным красным светом горел бионический протез.

— Не очень, брат-капеллан, если начистоту, — ответил сержант.

Сизенна сошел с места, чтобы зажечь новое благовоние. Мерцающее пламя отбросило на его лицо тени.

— Что тебя тревожит?

Аллектий безрадостно усмехнулся:

— Действительно, что? Враг на подходе. Меня отозвали с задания, не дав закончить. Меня преследуют шепоты и взгляды. Даже апотекарий лишь посоветовал найти тебя.

Вновь повернувшийся к нему капеллан лишь терпеливо ждал.

Аллектий сжал кулаки и выпалил то, что терзало его:

— Моя честь поставлена под сомнение?

— Вот оно что, — тихо промолвил Сизенна. — Нет, — отмахнулся он. — Мы всегда должны стремиться стать лучше, чем были вчера. Нет призвания выше нашего. Если мы не растем, мы умираем. Иными словами, ты здесь не для порицания.

Сержант глубоко вдохнул, успокаиваясь.

— Тогда в чем дело? Если нас перебрасывают, об этом сообщил бы сам лейтенант.

— Ты попал в самую точку, — отозвался капеллан. Он нерешительно помолчал, что было ему совершенно несвойственно, прежде чем продолжить. — Фалерий мертв.

— Нет, — ахнул Аллектий. Еще одна рана в его душе, еще одна утрата, с которой придется жить. Лейтенант Фалерий вынужденно взял на себя командование после того, как старший лейтенант погиб в первые дни конфликта. Он провел роту сквозь тяжелейшие бои минувших месяцев. — Как?

— Противник зажал третье отделение в руинах города. Фалерий повел Клинковую гвардию в бой, чтобы спасти их. Ему удалось вывести братьев из западни, но враг расположил смертоуказателей в зданиях по соседству. — Смертоуказатели были опаснейшими снайперами некронских войск. Остальное сержант мог дорисовать в голове.

Аллектий закрыл глаза.

— Славная смерть, — только и сказал он.

Сизенна кивнул.

— И здесь в дело вступаешь ты. После гибели всего офицерского состава командование обычно переходит к старшему сержанту.

— Как гласит Кодекс Астартес, — согласился Аллектий. — Я полностью готов принять руководство сержанта Фулгентия.

Капеллан покачал головой.

— Этого не случится. Фалерий оставил конкретные распоряжения насчет того, что делать в случае своей гибели. — Сизенна встретился взглядом с сержантом. — Он назвал тебя, Аллектий. С этого момента ты становишься лейтенантом, хотя, конечно, в будущем твое назначение должен будет утвердить магистр капитула.

Долгое мгновение Аллектий просто смотрел на него.

— Что? — наконец выдавил он.

— Теперь ты командуешь ротой, лейтенант. — Сизенна подошел к нему и коснулся плеча. — Я верю, что ты достойно справишься. Сержанты поддержали такое решение. Мы за тобой, все до единого.

Новоназначенный лейтенант попытался подобрать слова:

— Я…

И прежде, чем он успел найти их, в мироздании сдвинулось нечто фундаментальное. На саму реальность обрушилась давящая тяжесть. Цвета потускнели, огни померкли. Аллектию показалось, будто он задыхается, словно воздух стал слишком густым, чтобы им дышать. Чувствуя, как грохочут оба сердца, он все же заставил себя втянуть кислород в легкие. По всей видимости, это затронуло не его одного — он увидел, как капеллан Сизенна с потрясенным видом отшатнулся.

А затем затрещал вокс-приемник.