— Извините, но вы заметили, какое у короля было лицо? Для женоподобного и изнеженного юноши этот араб слишком…

Придворные замолкали, когда Винтер проходила сквозь их ряды. Кто-то впереди уверенно говорил, повернувшись спиной:

— …одной хорошей трепки недостаточно. Во времена моего деда содомитов сжигали на…

Один из его собеседников прошипел:

— Уши Мурхока!

Разговор плавно перешел на охотничьих собак, а Винтер прошла мимо не останавливаясь.

Она грациозно пробиралась через плотную толпу мужчин и женщин, кивая, кланяясь, обмениваясь на ходу любезностями. И вдруг очутилась на открытом пространстве, где не было никого, и оглянулась по сторонам в замешательстве. Она оказалась футах в десяти от двери, ведущей в королевские апартаменты, — здесь словно кто-то очертил на полу невидимый круг, в который нельзя было ступать. Разговоры журчали за ее спиной как ни в чем не бывало.

В центре этого широкого круга небрежно повернувшихся спиной придворных стоял Рази. Он не глядел на Винтер, и она позволила себе при виде его на секунду остановиться и облегченно вздохнуть. Он поправлял свой пурпурный камзол, готовясь войти в покои короля, и она нахмурилась, видя, что правый рукав свисает пустым.

Зная, что все наблюдают за ней уголком глаза, Винтер подошла к не замечавшему ее юноше. Она вежливо прокашлялась, подойдя сзади, и сказала мелодичным придворным голосом:

— Прошу прощения, Ваше Высочество, дайте пройти.

Когда Рази обернулся, Винтер не могла не вскрикнуть от ужаса:

— Рази! О, Рази, что он с тобой сделал?

Рази холодно посмотрел на нее, и ей пришлось закрыть рот. Лишь через секунду она вспомнила, что надо присесть в официальном реверансе. Она удерживала эту позу дольше, чем было необходимо, стараясь совладать с собой и принять должное выражение лица. Затем она выпрямилась и вскинула на него взгляд, полный хорошо сдержанной ярости.

«В следующий раз, когда я увижу короля, — подумала она, — пусть молится Богу о том, чтобы у меня не было при себе оружия!»

Лицо Рази распухло от побоев, губа была разбита, под глазом темнел синяк. Правую руку он крепко прижимал к груди и едва двигал ею, будто страдал от невыносимой боли.

Винтер встретилась с ним взглядом, от гнева у нее потемнело в глазах. «Я убью Джонатона, — подумала она, — выхвачу у него его же меч и…»

Затем, к великому изумлению Винтер, Рази ей подмигнул. Он надменно поклонился и в тот момент, когда его курчавая голова опустилась, прошептал ей:

— Ты бы на короля посмотрела, сестренка. Он теперь вообще едва ходит.

Он выпрямился с торжествующей улыбкой, которой не смогла помешать разбитая губа.

— Леди-протектор, — громко сказал он. — Я давно вас не видел. Не желаете ли сопроводить меня в эти покои? — Он протянул Винтер руку, и она взяла ее, ошеломленная. Оба оглянулись на пороге, и, когда паж впускал их, Рази сказал громким голосом, разнесшимся по всему залу: — Я говорил вам, что уезжаю в Падую?..

Мятежный дух

— Рори? — тихо спросила Винтер и оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться в отсутствии любопытных глаз. Прошло четыре дня с тех пор, как Рази получил разрешение уехать, а призрак Рори Шеринга с обещанными им вестями все еще не появлялся. Времени оставалось мало.

Завтра утром уедет и Кристофер. Через два дня после этого уедет Рази, и в этот день Винтер тоже придется проститься с отцом. В ней поднялось волнение при мысли об этом, но она подавила его в себе. Девушка все еще чувствовала, как оно беспокойно ворочается где-то в желудке, но не собиралась позволять чувствам выбивать ее из колеи и мешать ее планам. Теперь Винтер заперла себя на все засовы, прочно, как темницу.

Она подождала, не задрожит ли воздух — это всегда было сигналом появления Рори Шеринга, — но все было спокойно. Рори не слышал ее зова. Она вздохнула и от досады закусила губу.

Все было на своих местах. Последние два дня Рази потратил на то, чтобы снарядить Кристофера для длинного пути в Марокко. Кроме собственной лошади Кристофера, Рази подарил ему двух сменных коней и мула со всей поклажей. Кристофер жалел о том, что не может участвовать в сборах в свое же путешествие, но Рази все еще считал, что молодому человеку слишком опасно покидать его комнату.

С течением времени этот запрет все больше тяготил Кристофера.

А в это время Винтер и Марни потихоньку готовились к тайному отъезду Винтер. Все шло гладко и быстро, и теперь Винтер не нуждалась ни в чем, кроме обещанной вести.

Винтер снова огляделась. Наступал вечер. Пыльный предзакатный свет косыми лучами проникал между каштанами; вороны и галки из темницы сонно каркали и хохлились на ветках. Вечерний намаз мусульман только что закончился, с турнирной арены до Винтер доносились голоса упражняющихся солдат, а с длинного луга, где стреляли лучники, — стук падающих стрел.

Она попыталась еще раз и тихо позвала, сказала в насыщенный солнцем воздух:

— Рори! Ты мне нужен!

Лоркану не становилось лучше. Она знала это, он тоже. Все они это знали. Он был так слаб, что мог добраться только до кресла у окна и полностью полагался на помощь Кристофера даже в простейших повседневных делах. Но он хотя бы избавился от ужасного холода в костях, и не приходилось больше растапливать его камин до жара доменной печи.

Кристофер тревожился за него, беспокоился, что станет с Лорканом после его отъезда. Они почти все время проводили вместе — разговаривали и играли в карты, — и хотя бесконечное одиночное заключение наскучило Кристоферу, он не мог вынести мысли о том, чтобы оставить своего друга в одиночестве.

Два дня назад Рази представил им опрятного молодого человека по имени Марчелло Тутти. Рази предложил его помощь «выздоравливающему», как он дипломатично сказал, Лоркану. Чистенький, смуглый и учтивый человечек посидел с Лорканом два утра, по нескольку часов, любезно болтая по-итальянски, выполняя поручения при необходимости, и Лоркан сказал, что вполне доволен им, но намерен воспользоваться его помощью только после отъезда Кристофера. Так что юноша снова стал проводить все время в покоях Лоркана, но на сердце у него стало легче от мысли, что у Лоркана и Винтер будет еще помощник кроме него.

Часы пробили половину после девятой четверти, Винтер нетерпеливо фыркнула и запустила руки в волосы. Слава богу, не было больше этих проклятых пиров — Джонатон предпочитал ужинать в одиночестве, пока не рассосутся синяки и не пройдет хромота. Но сейчас ужин в комнате Лоркана уже ждал ее, отец с Кристофером задумаются, куда она пропала. Кристофер захочет пойти поискать ее, просто чтобы выйти из тесных комнат и размять ноги.

— Чтоб тебя! — пробормотала она. Пора идти, не стоит рисковать, продолжая ожидание.

— Твой мятежный призрак в беде, девочка-которая-раньше-служила-кошкам, его товарищи преследуют его и насмехаются над ним, он так измучен их постоянными нападками, что превратился в простой туман.

Винтер осторожно обернулась и увидела, что из-под кустов на нее глядит рыжая кошка.

— Не волнуйтесь, рыжеголовая мисс, здесь нет никого, кто бы увидел, как вы с нами общаетесь. — Кошка вышла на свет и подняла на Винтер свои холодные зеленые глаза.

— Что с Рори? — неохотно спросила Винтер.

Кошка передернула лопатками:

— Он пытается справиться.

— С чем?

— С тем, кто измучен и не помнит своего имени.

Винтер закусила губу с досады. Иногда ей казалось, что кошки говорят так специально, чтобы поиздеваться над людьми и посмеяться, прикрывшись хвостом.

— Я тебя не понимаю, — напряженно ответила она.

Кошка только фыркнула, будто считала, что это — не ее забота. Она стала смотреть на пыльную тропинку и сузила глаза, заметив какую-то мелкую добычу, доступную лишь ее взору. Потом дернула кончиком хвоста и облизнулась.

— Не суетись, — сказала она и пустилась прочь, не отрывая глаз от своей добычи, — мускулистое тело рыжей хищницы так и скользило по дорожке. — Я позову тебя, если мятежному духу удастся бежать и материализоваться. Ступай… твои тебя ищут… — Кошка остановилась под кустом совершенно неподвижно, только кончик хвоста продолжал подергиваться.

Винтер быстро ушла, чувствуя, как по спине ползут мурашки. Не успела она завернуть за угол, как услышала шорох в кустах, звук прыжка и отчаянный писк какого-то маленького зверька. Она вздрогнула, зажмурившись, — кошка схватила добычу.

Винтер вошла в комнату и сразу услышала хохот Лоркана. Кристофер громко и убежденно настаивал:

— …нет! Я клянусь! Почему ты не веришь?

Они умерили свое веселье, слыша, что кто-то вошел, и Кристофер осторожно подкрался к двери Лоркана и выглянул наружу. Он облегченно вздохнул и крикнул через плечо:

— Это твоя дочь!

— Очень она нам нужна без еды! — ответил Лоркан, повысил голос и крикнул ей: — Где наш ужин, женщина?

Она засмеялась и скинула с плеч инструменты:

— А где мой, лентяй ты бородатый?

Оба сидели у огня. Лоркан, сегодня полностью одетый в брюки, башмаки и широкую белую рубашку, сидел в кресле со множеством подушек, поставив ноги на скамеечку. Кристофер только что присел на груду подушек, где имел обыкновение валяться вечерами. Они глядели на нее с выжидательной улыбкой, она развела руками.

— Не ждите от меня развлечений, — предупредила она, — светские беседы не в моем характере.

Это почему-то весьма их развеселило, и Винтер плюхнулась на подушки рядом с Кристофером и откинула голову к стене. К великой ее досаде, еды они действительно не припасли и, вместо того чтобы заняться ужином, возобновили игру в шахматы.

— И все-таки, господа, где мой ужин?

Они переглянулись с улыбкой, и сердце Винтер забилось. Наверно, к ним собирается в гости Рази! В последние несколько дней он заходил в любой час дня и ночи. Как только ему удавалось ускользнуть от охраны или светских обязанностей, он пробирался к ним по тайным коридорам и проводил в их обществе все свободные минуты. Сначала они слышали тихое царапанье, словно за панелью скреблась мышь, а потом, нагибая голову под притолокой, входил улыбающийся Рази. Он редко мог остаться надолго, но иногда приносил карты и свитки, движением головы подзывал Кристофера, и они исчезали в своих покоях на несколько часов, планируя маршрут Кристофера в Марокко. О, как она надеялась, что Рази удастся вырваться, ведь именно в этот вечер ужинать без него было бы преступлением.

Лоркан хотел что-то сказать, но все они замолчали и улыбнулись, слыша тихий стук в тайную дверь. Кристофер и Винтер сразу вскочили на ноги и, смеясь, наперегонки побежали к двери.

Рази, улыбаясь, стоял в дверях, держа закрытую крышкой кастрюлю. Из-под крышки вырывался дымок, так вкусно пахнущий пряностями, что у Винтер потекли слюнки. Рази осторожно поставил кастрюлю на стол, который накрыли еще раньше, и Кристофер на минутку убежал в свои комнаты и вернулся с флягой белого вина и корзинкой пирожных.

— Откуда взял? — подозрительно спросил Рази, разглядывая корзинку и одновременно открывая кастрюлю с экзотическим кушаньем.

Кристофер поднял брови.

— У меня есть сторонники, — ответил он.

Лоркан фыркнул:

— Их принесла сегодня утром маленькая, пухленькая блондинка горничная. Губки бантиком, кудряшки веером.

Кристофер ему подмигнул.

— Она высоко оценила мои услуги, — серьезно сказал он.

Рази неуверенно поглядел на сласти, а Кристофер закатил глаза и вызывающе засунул пирожное в рот. Рази глядел на него испуганно.

Винтер понюхала идущий от кастрюли пар почти сладострастно:

— О господи, Рази! Отравится так отравится, нам больше достанется! Давай уже накладывай!

Они ели из мисок пальцами, как мусульмане, поставив чайные чашки на стол у ног. Лоркан остался в кресле и ел понемногу, а остальные, как в настоящем гареме, расположились на подушках у его ног и серьезно, молча ели некоторое время, только теперь осознав, насколько были голодны.

— Клянусь Фритом! Это первый сорт! Я тосковал по этому блюду с тех пор, как уехал из родной страны. Как тебе удалось пробраться в кухню? — Кристофер положил себе добавки и подлил чаю Винтер.

Винтер и Лоркан, чуть не подавившись, воззрились на Рази в изумлении.

— Ты что, сам это приготовил? — спросила Винтер.

Рази глянул на нее через край миски, осторожно подбирая последние кусочки. Он улыбнулся одними глазами и кивнул.

Лоркан склонил голову, чтобы лучше разглядеть юношу, который опирался о его скамейку для ног.

— Ну, парень, — сказал он, — ты меня удивил.

Рази откинул курчавую голову на ручку кресла Лоркана и улыбнулся ему.

— Да уж, — выдохнул Кристофер, наконец откидываясь назад и вытирая пальцы салфеткой. — Если я что-нибудь готовлю, то на этом с голоду, конечно, не помрешь, но кухня Рази заставит вас действительно радоваться жизни.

Он негромко рыгнул и с довольным вздохом погладил себя по животу.

Они не оставили без внимания пирожные и выпили вина Вечер проходил, скрашиваемый смехом и непринужденной беседой. Никто не говорил об отъезде Кристофера. Никто не упомянул семью Рази, никто не задумывался о неопределенности будущего Мурхоков. В этот вечер будущего вовсе не было. Были только они, четыре друга, которые шутят и болтают после вкусного ужина. В этот краткий прекрасный вечер все они почувствовали себя счастливыми.

Они разговаривали до глубокой ночи.

— Помнишь?.. — засмеялся Кристофер, подавшись вперед и тряся Рази за коленку. — Как он вбил себе в голову, что ты поменяешь своего жеребца на одну из его лошадей.

Рази ухмыльнулся, покраснев:

— Еще б не помнить! Старый скряга! С родной дочерью ему было расстаться легче, чем с кошельком…

Кристофер повернулся к Винтер и Лоркану, смеясь до слез от этого воспоминания:

— А Рази… Рази ничего не понял! Эти девицы все время заглядывали в шатер… — Он выпрямился, откинул волосы назад по-женски, захлопал ресницами, изобразил обольстительную женскую походку и промурлыкал высоким голосом: — Не хочешь ли еще сладостей, лорд Рази? — Он наклонил голову и покосился из-под ресниц на Винтер и Лоркана. — Не принести ли тебе воды, лорд Рази? — Кристофер наклонился вперед и, взволнованно дыша, грудным голосом продолжал: — Не хочешь ли, чтобы я взбила тебе подушки, лорд Рази?

Лоркан расхохотался до кашля, Винтер спрятала широкую улыбку за чашкой. Рази багрово покраснел и, ухмыляясь, отвесил Кристоферу подзатыльник:

— Замолчи, язва ты эдакая!

— И как… Достался старику жеребец? — с трудом проговорил Лоркан, задыхаясь от смеха.

Кристофер поднял бровь.

— А вы как думаете? — спросил он.

Лоркан опять зашелся хохотом, Рази протестующе вскинул руку, чтобы его утихомирить:

— Он заплатил по-честному! Отдал кошель золота!

— Уж не сомневаюсь, — ехидно промурлыкала Винтер, потянувшись за чаем, — что он честно заплатил… но не раньше, чем его дочери получили свое.

Мужчины расхохотались снова, Винтер скромно улыбалась, уткнувшись в чашку, а Кристофер, сияя, смотрел на нее с подушек.

Вечер клонился к ночи. В комнате воцарилось уютное молчание.

— Спой нам песню, Рази, — сонно проговорил Лоркан, откинув голову на подушки.

Рази улыбнулся и покачал головой:

— Не сегодня. Сегодня что-то не хочется.

— Кристофер? — осторожно спросил Лоркан, помня, что значит для юноши музыка. Но Кристофер только тепло улыбнулся:

— Разве что если вам по нраву скрип ржавых дверей. Увы, пою я, как ворона!

Они усмехнулись, и Кристофер вопросительно взглянул на Винтер. Лоркан махнул рукой:

— Можешь с таким же успехом просить о песне луну! Она никогда не поет на людях, хотя в одиночестве щебечет, как жаворонок.

Винтер не опустила глаз под взглядом Кристофера и, к очевидному удивлению Лоркана, тихо сказала:

— Могу и спеть, отец. Что вы хотели бы послушать?

Секунду Лоркан глядел на нее молча, с неподвижным лицом.

— Спой «Все лилии долин Его заботе рады», — тихо сказал он.

Сердце у Винтер так и растаяло.

— Хорошо, отец.

«Только бы спеть до конца и не расплакаться!» — подумала она и запела. Она знала, что это был любимый гимн ее матери. В нем говорилось о том, как Бог любит всех живых созданий и понимает их горести. Об утешении в самый темный час, о покое и радости даже после долгих штормов. Эта песня отзывалась в самом сердце Лоркана, и Винтер вложила в нее все, что могла, закрыв глаза, чтобы сосредоточиться лишь на музыке, открывая рот, чтобы выпустить песню во всей ее полноте.

Она закончила, открыла глаза и увидела, что все смотрят на нее теплым, восхищенным взглядом.

— Тебе надо петь почаще, — пробормотал Кристофер.

Все снова замолчали и некоторое время глядели на огонь.

Винтер боялась грусти и печали, но все просто вернулись к мирному молчанию, каждый уютно устроился на своем месте, чувствуя себя счастливым и в безопасности наедине с дорогими людьми.

Лоркан поерзал на кресле, Винтер вскинула на него взгляд.

— Отец? — заботливо позвала она, выпрямившись.

Лоркан сидел, прикрыв лицо руками. Винтер увидела, что пальцы его дрожат, а губы, едва заметные в тени руки, сжались. Кристофер одним движением поднялся на ноги:

— Хочешь лечь, Лоркан?

— Да, — прошептал тот, и Кристофер бросил на друзей красноречивый взгляд.

Винтер почувствовала легкую ревность, но вместе с Рази послушно встала. Они отодвинули подушки к стене, поставили чашки на стол и вышли подождать в гостиную.

Они сели за круглый стол в мягком свете свеч и слушали, как Кристофер заботливо укладывает Лоркана в постель.

— Что бы он без него делал? — проговорила Винтер и сразу подумала: «А я что без него буду делать?»

— Тутти — хороший человек, сестренка. Он был со мной в Марокко. Если бы не он, смерть Сен-Джеймса была бы… гораздо тяжелее.

Винтер взглянула на Рази. Его еще покрытое синяками лицо в мягком свете выглядело задумчивым и печальным. Он смотрел на огонек свечи, отражающийся в его глазах золотыми искорками. Сен-Джеймс был его ближайшим другом и наставником — Рази начал учиться у него в восемь лет и учился большую часть своей жизни.

— Что с ним случилось, Рази?

— Он умер от рака, насколько я знаю. Это была очень медленная смерть. Очень… тяжелая.

— Мне очень жаль, Рази.

Он поднял на нее глаза и улыбнулся:

— Да. Спасибо.

Он все улыбался ей, глядя своими большими глазами тепло и нежно.

— Марчелло будет хорошо ухаживать за твоим отцом. Тебе останется только любить его и быть рядом, когда… — Его голос задрожал, он отвернулся — все профессиональное хладнокровие покинуло его при мысли о неизбежной кончине Лоркана. — Ты сможешь остаться ему дочерью до самого конца, и ему не придется смиряться с мыслью, что ты станешь его сиделкой. Я рад, что могу сделать это для тебя. У меня сердце разрывается, Винтер, как только подумаю, что его оставляю. Единственное, что меня утешает, — это то, что рядом с ним будешь ты.

Винтер почувствовала, что едва может совладать с волнением. Она закрыла глаза. Лоркана покинут все. В итоге отец останется один, совсем один. Она опустила голову на руку. О, как она может? Как? Сейчас ей показалось, что она физически неспособна закончить свой план.

Она услышала легкое движение — Рази встал на колени у ее ног. Она взглянула на него — он убрал волосы с ее лица.

— Не плачь, — попросил он. — Не сегодня, а?