Взобрался он на крышу своего дома и давай оттуда со страшной силой громадные камни в Балтийское море через всю провинцию Блекинге швырять. Попа́дало тут в море камней видимо-невидимо. Испугались лососи и стали в устьях блекингских рек и речек спасения искать — вверх против течения устремились. Не остановили их ни пороги, ни стремнины, ни даже водопады. Плыли они плыли и очутились в самой глубине Смоланда, под рукой у старого великана.

Правда это или нет, видно из того, сколько островков и шхер разбросано у берегов Блекинге. Это всё те громадные камни, которые великан в море швырял. Да и лососи с тех пор всегда из моря в блекингские реки плывут и, не страшась преград на пути, пробираются до их верховий в Смоланд.

Ну а великану тому от смоландцев — вечная благодарность и честь! Ведь по сей день лососи в порожистых речках да каменоломни в шхерах кормят многих из них.

VIII

У реки Роннебю

Пятница, 1 апреля

Ни диким гусям, ни Смирре-лису и в голову не приходило, что они, покинув Сконе, где-нибудь встретятся. Однако пути их скрестились в Блекинге, куда отправился Смирре-лис и куда полетели дикие гуси. Случилось это в безлюдном северном краю провинции. Смирре не нашёл здесь ни одного парка при помещичьей усадьбе, ни одного заказника, где бывает полным-полно косуль с детёнышами. Ну и зол же был лис, просто слов нет!

Однажды после полудня, рыская в глухих лесах Мелланбюгдена, неподалёку от реки Роннебю, он увидел в воздухе стаю диких гусей. Лис тут же заметил среди них одного белого гусака и сразу догадался, что это за стая.

Смирре погнался за гусями — не только чтобы хорошенько полакомиться, но и ради того, чтобы отомстить за все нанесённые ему обиды. Сначала гуси летели на восток, а у реки Роннебю повернули на юг. Значит, гуси ищут пристанище на берегу, обрадовался Смирре. Скорее туда! Уж теперь-то он без особого труда схватит одного-двух!

Река Роннебю не так уж велика и могуча, а легенд о ней сложено немало. Берега её удивительно живописны. Река часто пролагает себе путь между обрывистыми горными склонами, что отвесно встают из воды. А наверху они сплошь поросли жимолостью и черёмухой, боярышником и ольхой, рябиной и ветлой. До чего отрадно плыть прекрасным летним днём по маленькой тёмной реке и любоваться нежной зеленью, которая крепко обвивает грубые скалистые стены!

Правда, в тот холодный, ненастный, не то зимний, не то весенний день, когда дикие гуси оказались у реки, деревья ещё стояли обнажённые, а окрестности были пустынны и мрачны. И никому не было дела до того, красивы ли берега реки Роннебю. Дикие же гуси были бесконечно счастливы, найдя под высокой скалистой кручей надёжное и удобное пристанище. Это была песчаная отмель, такая узенькая, что стая едва-едва уместилась на ней. С одной стороны её защищала река, стремительная и бурная, как всегда в пору весеннего половодья; позади высилась неприступная скалистая стена, а свисающие сверху ветки укрывали стаю от посторонних глаз. Лучше и не придумаешь!

Чувствуя себя в безопасности, гуси тотчас заснули. Не спал только Нильс. Его охватила тоска по людям, мучила какая-то тревога, страх перед темнотой. Случись что — под гусиным крылом ничего не увидишь. А ведь ему нужно теперь особенно старательно оберегать своего гусака, если он хочет снова стать человеком. Мальчик выполз из-под крыла Мортена и сел рядом с ним на землю.

В это время на верху скалистой стены стоял Смирре и с досадой смотрел на спящую стаю. Он сразу понял, что место, где расположились гуси, хорошо защищено и для него недоступно.

«Брось охотиться за ними! — уговаривал он самого себя. — Разве можно спуститься вниз с такой кручи, разве можно переплыть такой бурный поток? А у подножия горы нет даже самой узенькой тропки, которая бы вела к отмели, где спят гуси. Где тебе их перехитрить! И думать забудь охотиться за ними!» Но Смирре, как всякому другому из лисьего племени, трудно было отказаться от задуманного. Понадеявшись на случай, он улёгся на самом краю обрыва, не спуская глаз с диких гусей. Сколько бед претерпел он по их вине! А теперь его изгнали из родных мест, из Сконе, и он вынужден скитаться в этом нищенском краю — Блекинге! Нет на них погибели! Пусть даже они достанутся на обед кому-нибудь другому, он всё равно будет счастлив.

Вдруг Смирре услышал шорох — из ветвей высокой сосны, что росла неподалёку, выскочила белка, а следом куница, которая её ожесточённо преследовала. Белка стрелой перелетела на соседнее дерево и понеслась с ветки на ветку легко и стремительно. Куница от неё не отставала, мчась по веткам так уверенно, словно по ровным тропинкам в лесу.

«Вот бы мне так, хоть наполовину, — позавидовал Смирре-лис, не замеченный ни белкой, ни куницей. — Не поздоровилось бы тогда этим гусям!»

Вскоре охота кончилась. Смирре направился к кунице, но остановился на почтительном расстоянии в знак того, что не собирается отнимать у неё охотничий трофей. Учтиво поздоровавшись, лис поздравил куницу с добычей — как и все его сородичи, Смирре умел говорить складно и красноречиво. Куница же едва удостоила его ответом. Она была настоящая лесная красавица: длинное узкое туловище, тонко очерченная головка, мягкая золотистая шёрстка, светло-палевое пятно на шейке. Но при всей своей куньей красоте эта грубая лесная хищница воспитанностью не отличалась.

— Удивляюсь, — вкрадчиво произнёс Смирре, — что такая искусная охотница довольствуется белками, тогда как совсем близко — рукой подать — есть дичь куда лучше!

Куница, нагло ухмыльнувшись, лишь хищно оскалила зубы, но лис не унимался:

— Неужели ты не видала здесь под скалой диких гусей? — И добавил с издёвкой: — Может, ты по скалам не умеешь карабкаться и тебе до них не добраться?

Шерсть куницы встала дыбом, и, изогнув спину, она подскочила к лису.

— Ты видел диких гусей? — прошипела она. — Где они? Говори скорее, а не то горло перегрызу.

— Ну-ну, потише! Ведь я вдвое больше, чем ты, и не мешало бы тебе быть чуточку поучтивее. Да я только и мечтаю натравить тебя на диких гусей.

Мгновение — и юркая куница уже на краю обрыва. Смирре, глядя, как извивается её узкое, змеиное туловище и как ловко она прыгает с ветки на ветку, думал: «У этой красавицы-охотницы самое жестокое сердце во всём лесу. Ну и поблагодарят же меня гуси, когда проснутся!»

Но вместо предсмертного гоготанья гусей Смирре неожиданно услышал всплеск воды — это куница плюхнулась в реку. Тотчас же раздалось громкое хлопанье крыльев и вся стая гусей взмыла в воздух.

Смирре хотел было броситься вслед за гусями, но его разбирало любопытство: как это им удалось спастись? И он подождал, пока куница не выбралась на берег. Бедняга промокла насквозь и то и дело останавливалась — потереть передними лапками голову.

— Говорил я тебе, что ты растяпа и непременно скувырнёшься в реку?! — презрительно пролаял Смирре.

— Вовсе я не растяпа. Нечего обзываться! — огрызнулась куница. — Я уже сидела на одной из нижних веток и прикидывала, как бы мне задрать побольше гусей. И вдруг — откуда ни возьмись — совсем маленький мальчишка, не больше бельчонка, как швырнёт мне в голову камнем, да с такой силой, что я тут же свалилась в воду. И не успела я выбраться на берег…

Но Смирре-лису некогда было её выслушивать, он уже нёсся вперёд, боясь упустить стаю гусей из виду.

Акка в поисках нового места для ночлега стремительно летела на юг. Ещё не совсем стемнело, к тому же полумесяц сиял высоко в небе и можно было кое-что разглядеть. К счастью, гусыня чувствовала себя в здешних краях как дома. Не раз по весне, когда она перелетала Балтийское море, её заносило ветром в Блекинге. Она летела вдоль чёрной, извивающейся, точно змея, сверкающей реки до самого водопада Юпафорс над залитой лунным светом местностью. У водопада река сначала ныряет в подземный проход, а потом, чистая и прозрачная, будто вылитая из стекла, бурным потоком низвергается в тесное ущелье, разлетаясь на дне его миллионами сверкающих брызг и покрываясь белой летучей пеной. У подножия бушующего водопада, на валунах, окружённых бурлящей водой, и приютилась стая, снова выбрав себе казавшееся безопасным местечко для ночлега. Но до захода солнца Акка вряд ли решилась бы здесь приземлиться: ведь окрестности водопада Юпафорс никак не назовёшь дикими и безлюдными. На одном берегу недалеко от водопада расположена бумажная фабрика, на другом, крутом и обрывистом, раскинулся густой, весь заросший парк помещичьей усадьбы Юпадаль, где по скользким, опасным тропам вечно бродят люди, любующиеся бурным течением дикого потока внизу в ущелье.

Здесь, как и на песчаной отмели, диких гусей ничуть не волновали красоты столь прославленных мест. Несладко было им спать на холодных, мокрых валунах у подножия водопада. Но может быть, хоть тут-то хищники оставят их в покое…

Гуси заснули. Один лишь Нильс, не знавший отдыха и покоя, бодрствовал, охраняя белого гусака.

Вскоре по речному берегу примчался к гремящему водопаду Смирре. Он сразу увидел гусей, спавших среди пенной круговерти. Нет, туда ему не добраться!