— Что нового? — спрашивает он.

— Ничего особенного. Прилег поспать.

— Вот блин. Прости, надо было сначала написать. Пойду, — говорит он и встает. Такой уж Гейб человек. Он так боится наступить кому-нибудь на ногу, что даже не замечает, если человек сам этого хочет. Я, конечно, не хочу, чтобы мне в буквальном смысле наступали на ногу. Просто хочу сказать, что мне нравится проводить время с Гейбом, даже если он мешает мне спать.

— Нет, садись.

Он повинуется, потому что таков уж он. Когда я впервые встретил его на первом курсе, — а тогда я уже пару месяцев жил в одной комнате с его братом Сэмом, — меня поразило, насколько они разные. Гейб приезжал к нам на выходные, чтобы выбрать колледж, и я не ожидал, что Гейб окажется совсем не таким, как Сэм.

Там, где Сэм кричит и ведет себя чуть ли не бесстыдно, Гейб держится спокойно и саркастично. Но при всем его тихом характере без него здесь было скучно. Я ему об этом говорил каждый раз, когда ходил его навещать в прошлом году.

Он грызет ноготь большого пальца.

— Как дела? — спрашиваю, прислоняясь к стенке у кровати.

— Вполне себе хорошо. Я только что с пары по писательскому мастерству. Там есть девушка, которая полностью… завладела моим вниманием.

Он улыбается.

— Круто, но ты же знаешь, что я спрашивал не об этом.

Знаю, что он сам расскажет все, когда и если захочет, но частенько ему напоминаю, что я рядом и жду, когда он будет готов.

— Нет, но я хочу поговорить именно об этом, — отвечает он.

— Ладно, зато честно, — говорю. — Расскажи мне об этой цыпочке.

— Она тебе не «цыпочка».

— Ну, об этой юбке, доске, бабе.

— Ты в курсе, какой ты отвратительный?

— В курсе.

— Просто она со мной в одной группе, она классная, и я думаю, что надо бы с ней заговорить. На парах она всегда ведет себя спокойно. Один раз я перевернул ее рюкзак и вместо косого взгляда получил улыбку, она сказала, что все нормально.

— Как ее зовут?

— Лия.

Странно. Мы с Гейбом обычно не болтаем о девчонках. Или я болтаю, а он кивает, слушает и отчитывает меня за то, как паршиво я обхожусь с девушками. Я даже считал его асексуальным, но потом понял, что он настолько застенчив, что не знает, как себя с ними вести, и поэтому просто не обращает на них внимания.

— Ты с ней заговоришь?

— А с чего ты решил, что я с ней не говорил? Вдруг она меня ждет на улице в тюнингованном «ламборгини» и мы с ней уедем в закат.

Я поднимаю бровь, глядя на него.

— Ты бы не купил «ламборгини». Да и вообще, кто сейчас ездит на «ламборгини»?

— Ладно, подловил, — говорит он, поднимая руки, словно защищаясь. — Я с ней не разговаривал. Почти. Просто пробормотал «прости», когда пнул сумку, но разговора как такового не было.

— Тогда надо поговорить.

— Наверно. А еще можно любоваться ею на расстоянии, выдумывать в голове истории и притворяться, будто мы встречаемся.

— В смысле, преследовать?

— Называй это как хочешь, — отвечает он с серьезным выражением лица.

— Послушай, я не строю из себя большого брата, — начинаю я.

— Кстати, будь добр, не разболтай об этом моему «большому брату», — говорит он, изображая пальцами кавычки. — Я пока не хочу обсуждать это с Сэмом. Он же меня засмеет. Или того хуже: расскажет маме — и она тут же бросится выбирать украшения из цветов на свадьбу.

— Ладно, но это будет трудно, учитывая, что мы с ним живем в одной комнате.

Гейб пристально глядит на пустую кровать Сэма.

— Он ведь еще не скоро придет, да?

— Не-а, он, кажется, работает.

— Ладно, какой там у тебя братский совет?

— Она должна знать, что ты существуешь и что она тебе нравится. А если ничего с ней не хочешь, тогда неважно. Но ходить за ней по пятам не надо.

— Разумный совет. Спасибо, — говорит он и меняет тему.

Максин (официантка)

Меня постоянно спрашивают: «Максин, почему ты до сих пор работаешь официанткой в столовой, хотя тебе уже за семьдесят?» Я отвечаю, что работа помогает оставаться молодой. Одного им не говорю: что мне уже восемьдесят. Когда работаешь в студенческом городке, ребята приходят в столовую в любое время, вечно голодные, всегда говорят: «Привет, Максин!» Такое чувство, что у меня миллион внуков и при этом никаких семейных неурядиц.

Сегодня приятный, тихий вечер пятницы, конец сентября. Первый месяц учебы всегда пролетает быстро. Людей в столовой обычно много, они постоянно заходят и выходят. Но сегодня тихо.

В одной кабинке сидит компания девочек, в другой — группа мальчиков. Я знаю некоторых, в основном ребят. Они из одной бейсбольной команды, иногда шумят, но все хорошие, с приятными манерами. С такими девчонки не прочь пообщаться.

Может быть, в следующий раз случайно посажу их всех вместе. Я так уже делала, и это всегда срабатывало. Только моему боссу это не очень нравится. Говорит, мне нельзя так шутить с людьми, играть со столами. А я отвечаю ему: «Тю! Это ведь не Букингемский дворец!»

Обе компании вежливые, и это согревает мое холодное сердечко. Столько «пожалуйста» и «спасибо». Даже пару раз прозвучало «мэм», чего в наши дни почти не услышишь. В мои времена оно звучало повсеместно. Я в себе вымуштровала такую привычку.

Но я отвлеклась.

Я приметила двух милашек: они друг на дружку глядят круглыми глазами, когда думают, что никто на них не смотрит. Как только один из них замечает взгляд другого, то оба отводят глаза.

Это так прелестно, что не знаю, куда себя деть. Поэтому несу им бесплатный пирог и надеюсь, что этого достаточно, чтобы они снова сюда пришли.

Да, в самом деле надеюсь, что они скоро вернутся.

Дэнни (друг Лии)

— Как дела, цветочек? — спрашиваю, подходя к Лии из-за спины и хлопая ее по пятой точке.

— Дэнни! — вскрикивает она, оборачивается и обнимает меня долго и крепко. — Я ужасно по тебе скучала.

— Почему мы встречаемся всего раз в несколько недель?

— Сама не знаю.

Мы присаживаемся на ближайшую скамейку, стараясь не угодить в сухой птичий помет. Мы договорились пообедать со школьными друзьями, но до встречи еще есть время. Мы с Лией раньше часто ходили в театр, и я обрадовался, когда услышал, что она поступает в тот же университет, что и я. С момента окончания школы мы с ней виделись всего несколько раз, но мне всегда приятно, если выдается минутка поболтать ней.

— Ну, как жизнь?

— Хорошо, — отвечает она и широко улыбается.

— Выглядишь на восемьдесят пять миллионов долларов, — говорю я ей.

— В этом старье? — спрашивает она, приподнимая пальцами кардиган, который купила со мной на суперраспродаже в «Олд Нэви» прошлой зимой. Я смеюсь. — А ты как? Как тебе жизнь старшекурсника? — спрашивает она.

— Хорошо. Не знаю, будет ли третий курс отличаться от остальных. Сама знаешь, новый семестр, новые предметы и прочая ерунда, — говорю, блуждая взглядом по сторонам, и вскрикиваю, хватая ее за руку: — Боже мой!

— Что такое? Жук? Крыса? Таракан?

— Нет, — шепчу, наклоняясь к ней, — парень моей мечты.

Я беру ее голову и поворачиваю в нужном направлении.

— Гейб Кабрера — парень твоей мечты? — спрашивает она.

— Еще какой. Он потрясающий. Моя соседка по общежитию жила на первом курсе на одном этаже с ним, иногда мы бываем на общих собраниях. Однажды он даже со мной флиртовал, — хвалюсь я.

— Надо же.

— Он такой очаровательный. Из тех парней, которые потом внезапно оказываются геями. Например, ты не знаешь, что он гей, а он такой подкрадывается к тебе, и раз — он ГЕЙ!

— Не знала, что он гей.

— Ой, да точно, — говорю я ей. — Он однажды похвалил мои джинсы.

Кажется, Лия пытается осмыслить этот факт.

— Вдобавок к тому, что он с тобою флиртовал?

— Да, я же везунчик.

— Очевидно, да.

— Пошли, — говорю, увлекая ее вслед за собой.

— Мы же идем на встречу… — говорит она, показывая рукой в другую сторону.

— Мы и пойдем, но сначала немножко последим за Гейбом. До ресторана еще целых двадцать минут.

— Ладно, пошли.

Он успел уйти недалеко, просто вышел с лужайки на тротуар в направлении другого конца кампуса.

— Расскажи мне о Гейбе, — говорит она, пока мы идем. — Он ходит со мной на курсы писательского мастерства.

— Писательского мастерства? Ой, успокойся, сердечко, — говорю я.

— Мило, правда?

Она берет меня под руку и наклоняется ближе.

— Еще как. Я думал, у него другой основной предмет, например, физкультура или что-то в этом роде. А еще он в команде по бейсболу, а может, уже нет? Неважно. Раньше я его часто видел, а потом, в прошлом семестре, он пропал, будто сквозь землю провалился, так что я его не видел почти год. И уже начал беспокоиться, что он окончил колледж, перевелся или его исключили.

— Не разговаривай так громко, — бурчит она, — а то он тебя услышит.

Она права, надо быть осмотрительнее.

— Я так им увлекся. Он для меня — идеальная загадка.

— Он — идеальная загадка почти для всех.

— О да. Мне нравится, что он такой. Ради одного этого стоит все как следует продумать.

Она понимающе кивает.

— Я ведь тебя так и не спросил, — говорю, неохотно меняя тему, но зная, что вопрос надо поднять, пока я о нем не забыл. — Как тебе твоя соседка по комнате?