Сэнди Митчелл
Темная ересь: Искорени еретика
Невиновность — не доказательство
Вот уже более ста веков Император неподвижно восседает на Золотом Троне Земли. Он — Повелитель Человечества. Благодаря мощи его несметных армий миллион миров противостоит тьме. Однако сам он гниющий полутруп, разлагающийся властелин Империума. Жизнь в нем продлевают чудеса из Темной эры технологий, и каждый день ему в жертву приносят по тысяче душ.
Быть человеком в такие времена — значит быть одним из бесчисленных миллиардов. Жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить, посреди вечных битв и кровопролития. Слышать, как крики боли и стенания заглушаются алчным смехом темных божеств.
Это беспросветная и ужасная эпоха, где вы найдете мало утешения или надежды. Забудьте о силе технологий и науке. Забудьте о предсказанном прогрессе и развитии. Забудьте о человечности и сострадании. Нет мира среди звезд, ибо во мраке далекого будущего есть только война.
Искорени еретика
Темные тайны в сердце Империума
Посвящается Ребекке, впервые уложившейся в сроки, как раз когда я нарушил свои
Исследуя брошенный имперский торговый корабль, дрейфующий среди Звезд Ореола, инквизитор Гриннер и его оперативники обнаруживают, что все на борту мертвы, очевидно, убитые могущественными псайкерами. Поскольку звездолет прибыл из сектора Каликсида, Гриннер связывается со своим коллегой инквизитором Каролусом, руководящим сетью агентов в этом районе космоса. Но в Инквизиции нет такого понятия, как легкое расследование, и довольно скоро инквизитор Каролус и его команда увязают в неприятностях. Контрабандная операция оказывается гораздо опаснее, чем представлялось вначале… Смогут ли аколиты Ордо Еретикус раскрыть темные секреты заговорщиков, прежде чем будут уничтожены сами?
Пролог
Астра Инкогнита: Звезды Ореола
049.933.М41
Питера Квиллема подташнивало. Это ощущение стало для него гнетуще привычным, несмотря на годы, проведенные на службе в Инквизиции, — призвание, которое по самой природе вещей укрепляло желудок, постоянно подвергая человека воздействию мерзостей, что заставили бы дрогнуть более чувствительную душу. В бытность аколитом, а в последнее время и дознавателем Квиллем обнаружил в себе резервы умственной и духовной стойкости, которые до сих пор иногда поражали его, но никакое физическое мужество или вера в Императора не могли подавить нарастающую дурноту, охватывающую мужчину всякий раз, когда он оказывался в открытом космосе. Он глубоко вдохнул переработанный воздух, пропахший застарелым потом и кишечными газами, и включил двигатели системы ориентации крошечного челнока, стабилизируя медленное падение, которое начало беспокоить внутреннее ухо.
Когда звезды вокруг выровнялись, дознаватель почувствовал, как нарастающая волна тошноты отступает, и облегченно вздохнул, на мгновение затуманив иллюминатор перед собой, прежде чем машинный дух системы жизнеобеспечения распознал и компенсировал ничтожное увеличение влажности. Когда тонкий слой бронекристалла вновь очистился, Квиллему открылась вся протяженность Галактики — лучезарная спираль, омытая насыщенным теплым светом тысячи нежных оттенков. Отсюда, с самой ее окраины, он мог видеть священные владения Императора практически полностью: яркие, ясные и великолепные, они горели, словно маяк в безбрежной ночи пустоты. На краткий миг Питер задумался, так ли все это видится Ему на Земле, но тут же отбросил мимолетную мысль как бесплодную и граничащую с безбожием.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Питер?
Голос в воксе был сухим, четким и тщательно модулированным, и, даже не видя лица своего наставника, молодой дознаватель прекрасно мог его представить. Он словно увидел, как инквизитор Гриннер почти незаметно склонил голову набок, моргая обманчиво-кроткими голубыми глазами за стеклами очков, как будто ответ мог оказаться равно неожиданным и важным.
— Я в порядке, инквизитор, — слишком поспешно произнес Квиллем, прежде чем добавить: — Спасибо вам за беспокойство.
Конечно, Гриннер знал о его предрасположенности к пустотной болезни — казалось, он знает обо всем на свете, — и его сочувствие было, несомненно, искренним. Тем не менее инквизитор, как обычно, без раздумий поручил задачу расследования на месте одному из приближенных, предпочитая оставаться в собственной каюте на борту звездолета, откуда вылетел челнок, и спокойно оценивать любую информацию, найденную оперативником. Внушительный интеллект Хорхе Гриннера служил в своем роде столь же мощным оружием, как и штормболтер, встроенный в силовой доспех, который инквизитор надевал в тех редких случаях, когда считал необходимым личное вмешательство. Благодаря острому уму он превосходно отделял правду ото лжи, выискивая тайны, скрытые настолько глубоко, что никто даже не подозревал об их существовании, и предпочитал, чтобы его по возможности никто не отвлекал. В каком-то смысле, думал Квиллем, он должен быть польщен, что Гриннер так часто прибегает к его услугам. Это был знак убежденности инквизитора в способностях ученика — честь, которой не так-то легко удостоиться.
Вернувшись мыслями к делу, Квиллем не без некоторого облегчения отвернулся от чудес царства Императора. Сколь бы впечатляющее зрелище ни являла собою Галактика, нельзя было созерцать его без тревоги. Миллиарды звезд позади него не просто кишели человечеством, но и были заражены бесчисленными породами чужаков, каждая из которых представляла угрозу, и все они вгрызались в сердце Империума. Ордо Ксенос, которому служили Питер и его наставник, защищали государство людей как могли, но задача была архисложной, а ответственность — почти непомерной.
Взгляд в бесконечность приносил мало утешения. Здешние немногочисленные звезды были рассеяны очень редко, но темноту все же испещряли точки света, большинство из которых — галактики, подобные той, что сияла за спиной у дознавателя. Все они, без сомнения, тоже полнились жизнью, и невозможно было сказать, какая из них таит в себе еще не распознанную угрозу Империуму. Но гораздо больше тревоги вызывала темная пустота между ними. Она могла скрывать практически все, что угодно, как наглядно доказал флот-улей тиранидов, столь неожиданно вторгшийся в восточный рукав Галактики пару столетий назад.
Туда! Одна из светящихся точек почти незаметно дрейфовала на неподвижном фоне остальных, и дознаватель снова включил маневровые двигатели. Постепенно пятнышко росло, приобретая форму и очертания, и Питер сосредоточился на изуродованном грузовом транспорте, возникшем впереди, стараясь рассмотреть как можно больше деталей, чтобы отвлечься от бурления в животе. Когда он приблизил челнок, то увидел, что громада корабля плавно вращается под ним, а блоки ауспиков и гондолы двигателей проплывают мимо, как холмы и долины из покореженного металла.
— Никаких признаков внешних повреждений, — воксировал он, хотя Гриннер уже и так об этом знал. Над металлическим горизонтом показался свежий нарост, и с очередным рывком маневровой тяги Квиллем направился к нему, узнав штурмовой челнок, отправленный инквизитором час назад или около того. Когда он слегка подкорректировал курс, внимание привлекла новая деталь: толстый люк в несколько метров диаметром, дугообразно пересеченный буквой «А» из названия корабля, «Эддия Стабилис». — Их бойницы все еще загерметизированы.
— И впрямь. — Подтверждение инквизитора никак не выдавало его мыслей, но Питер подозревал, что тот далеко не удивлен. Сигнал бедствия, который они получили с грузового транспорта, был искажен и пронизан паникой, но в нем не упоминалось о другом корабле поблизости. Дознаватель почувствовал, как слегка учащается пульс. — Ты уже видишь кого-нибудь из наших коллег?
— Да.
С приливом облегчения Питер заметил бронированную фигуру, стоящую рядом с открытым порталом небольшого грузового отсека и держащую наготове болтер поперек груди, несмотря на то что «Эддия Стабилис» казался полностью лишенным жизни. Субъект бесстрастно наблюдал, как Питер направляет челнок в импровизированный ангар, а затем пересек разделяющее их пространство обшивки корпуса, чтобы к нему присоединиться. Квиллем не сразу распознал, к какой истребительной команде принадлежал воин, — левый наплечник силовой брони космодесантника, по традиции — цветов ордена владельца, был не виден. — но предполагал, что это знание вряд ли сильно поможет делу. Ветераны Астартес, назначенные Караулом Смерти в охрану инквизитора, большую часть времени держались особняком, презирая компанию остальной его свиты, и Квиллем даже не знал некоторых из них по именам.
— Дознаватель, — официально приветствовал мужчину десантник. Глубокий, звучный голос, типичный для его вида, прожужжал в вокс-приемнике Питера. — Остальные внутри.
«Кратко и по существу», — подумал ученик инквизитора. Он понятия не имел, предаются ли модифицированные сверхлюди из Астартес такой человеческой слабости, как пустая болтовня между собой, но с Гриннером и его людьми они всегда работали быстро и эффективно.
