Однако пан Кушнер, видно, занят был и прислал своего помощника, человека скользкого, неприятного и циничного.

— Ну что у тебя? — спросил брезгливо, через губу.

— Буду размовляти з паном Кушнером! — отчеканил Волков. — Ступай и доповедай Сильвестру Марковичу.

Помощник поморщился на его «мову», однако исчез в особняке. Прошло еще минут десять, депутат все не появлялся, и вынужденное ожидание стало размывать решимость, внезапно приобретенную в ночном клубе. Вдруг подумалось, а может, Дременко опередил? Вызнал что-то про мутанта и теперь докладывает…

Пан Кушнер, появившись во дворе, вмиг рассеял сомнения. Шел он в обществе еще двух человек, и все они были полуголые и распаренные, явно только что сошедшие с банного полка и не смывшие с себя березовых листьев. При этом Сильвестр Маркович уже говорил с кем-то по телефону и, скорее всего, на японском или китайском языке. Но даже и в таком виде Волков точно угадал, который из них американец, ибо гражданина Соединенных Штатов можно было узнать даже голого, и не только по накачанным мышцам и белозубой улыбке: сквозь печать независимости и свободы проглядывал наивный, еще не уверенный в себе и оттого дерзкий подросток, хотя на вид молодому человеку было лет тридцать.

Третьим был, как и полагается, безликий, но толстозадый и женоподобный переводчик с крупным армянским носом, однако с китайским разрезом глаз.

— Мистер Странг! — торжественно проговорил Сильвестр Маркович на чистом английском. — Позвольте представить моего помощника, господина Волкова.

Мыкола выслушал переводчика и ощутил, как растет на глазах, ибо никогда помощником самого пана Кушнера не был и господином его не величали.

Натовский чин молча выбросил вперед руку, словно бейсбольную биту, но пожал пятерню Волкова как-то вяловато.

— И каково же положение дел на этот час? — по-русски спросил депутат, но с грузинской интонацией Сталина. — Думаю, Дременко передал вам мое личное поручение?

Все-таки пан Кушнер ему поручил подготовить охоту! А голова схитрил! Но сдавать будущего тестя он сейчас не собирался.

— А як же ж, Сильвестр Маркович! За вашим дорученням и працювалы. Дозвольте доложить диспозицью? — блеснул, как ему казалось, мовой таможенник, но был тотчас остановлен.

— Можно говорить на русском, — позволил депутат и теперь уже походил на Иосифа Виссарионовича даже внешне. — Переводчику будет проще работать.

— Через своих людей в России я установил место обитания мутантов, — доложил Волков, вновь изумляясь четкости своей мысли. — Это район второй партизанской заставы. Сейчас мой доверенный человек отслеживает пути их передвижения и уточняет местонахождение логова. А также установлено, что неизвестные пока существа переходят границу на двенадцатом километре стены, где мною обнаружен секретный тоннель контрабандистов. Вход в него отмечен условным знаком — фразой «Смерть коммунистам» на немецком языке.

Склонившись к американцу, переводчик торопливо что-то шептал ему на ухо и одновременно массировал шею, как недавно Волков Любке Когут. При этом лицо натовца обретало вальяжно-деловой вид, будто слова таможенника, как благословенный ветерок, сдували с него серую пыль подростковой неуверенности.

И все это вдохновляло.

— Из опросов многочисленных очевидцев, кто близко сталкивался с мутантами, можно сделать вывод, — продолжал Волков. — Они вполне разумные существа, обладают предсказуемой психологией, но своеобразным, не адаптированным к реальности, поведением. Например, нападая на женщин и мужчин, не отнимают у них ценности и деньги. И хотя используют табак для курения и проявляют интерес к женскому полу, презирают алкоголь. Пока в единичном случае известен факт, когда мутант подобрал и принес домой сильно пьяного человека. Причем неким ударом по голове произвел кодировку, привил отвращение к спиртному.

— К кому домой принес? — тупо и запоздало спросил пан Кушнер. — К себе в логово?

— По месту жительства пьяницы, — спокойно уточнил таможенник. — Что доказывает телепатические возможности мутанта. Человек был невменяем от водки и не мог сообщить адреса. Иными словами, мы имеем дело с другим сознанием.

Он заметил, как от синхронного бормотания переводчика мистер Странг впадает в некое детское восторженное недоумение, словно только что получил забавную, но непонятную игрушку.

— Кто вы по профессии, мистер Волков? — спросил он через переводчика.

— Начальник таможенного пункта Братково!

— Но у вас явные качества аналитика! — Этот женоподобный попытался выразить на своем китаеобразном невыразительном лице неподдельное удивление американца.

— У нас превосходные кадры, мистер Странг, — несколько поспешно заметил пан Кушнер, взявший на вооружение сталинскую манеру не упускать инициативы в разговоре. — А скажите, Николай Семенович, есть ли возможность выманить мутанта на украинскую территорию? Какие соображения на этот счет?

Он уже советовался!

— Возможности имеются, но нет необходимости, — был ему ответ.

— Охота в сопредельном государстве вызовет определенные проблемы. Визовая служба, оружие, сертификация, транспортировка… Все можно решить, но на это потребуется очень много времени.

Волков посмотрел американцу прямо в глаза:

— Если мистер Странг человек смелый и решительный, проблем не будет.

— Ес! Ес! — встрепенулся тот, едва выслушав переводчика.

— У меня на границе два надежных «окна», — поражаясь своему спокойствию, проговорил таможенник. — По моему сигналу из России либо в моем сопровождении мистер Странг выдвигается к месту охоты. Это займет не более трех часов…

Договорить ему не дала внезапно возникшая у ворот суета и ворвавшаяся во двор музыка. Стражники распахнули створы, и на территорию резиденции влетел джип. Оттуда чуть ли не на ходу выпрыгнул Гуменник, за ним телохранитель. И оба, отплясав гопака, с шумом устремились к беседке. Батько был сильно пьян и возбужден, оселедец свалился на лоб, красные глаза нездорово поблескивали, хотя гримаса сладострастия уже исчезла с его лица.

— Сильва! — заорал он. — Яка жинка! Это полный… Сильва! Поихалы в ничник! Побачиш сам! А як танцюе з тычиной!

Депутат попытался урезонить его и повлек было к особняку, но Гуменник вырвался и кинулся к американцу:

— Слухай, Джон! Та що тоби ци мутанты? На хрен они? Поехали в клуб! Это же статуя свободы! Это же Свобода, озаряющая мир! А что она творит на дрючке, Джон! Я за вами приехал!

Телохранитель попытался оттащить своего шефа, но получил стеком по плечу. И тогда на помощь бросились охранники. Они все вместе оторвали батьку от земли и понесли в особняк. Слегка перепуганный натовский чин встряхнулся, вдруг обнял таможенника и, указывая на батьку, произнес длинную, булькающую фразу.

— Как ты считаешь, мистер Волков, — переводчик был на месте, — наш друг заинтересовал бы мутанта, если бы в таком виде оказался у него на пути?

Американец весело и откровенно расхохотался, показывая, что это шутка. Однако пан Кушнер все держал под контролем и не отвлекался от темы, поскольку Волков услышал его ворчливый, сталинский голос:

— Все это похоже на авантюру: сигналы, «окна» на границе. Мы не можем рисковать и подвергать опасности мистера Странга…

Переводчик оказался длинноухий и, видно, имел задание переводить все, что слышит, поскольку американец вдруг схватил руку Волкова, благодарно затряс ее и улыбаясь затрещал.

— Вау! Я обожаю авантюры! — рикошетил слова переводчик. — А риск и приключения доставляют мне истинное наслаждение! Благодарю, мистер Волков! Зови меня просто Джон!

Столь страстная речь окончательно сломала депутата. К тому же у него заурчал телефон и начался длинный монолог, теперь, кажется, на испанском.

Когда охотник за мутантами наконец-то отстал, а пан Кушнер закончил разговор, Николай Семенович уловил наступление момента истины.

— Все дело едва не загубила ваша родственница, — заявил он депутату. — Своим крайне вызывающим поведением. В самый ответственный момент сбора информации! Мы вообще могли лишиться возможности охоты…

— Да, мне сообщили, — недовольно обронил тот. — Тамара устроила скандал в ночном клубе.

— Гнусный скандал! Но не только! Она танцевала, с шестом! Батько Гуменник присутствовал! Эротические танцы в ночном клубе!

— Это ваша супруга! — вдруг перебил депутат. — Почему вы предъявляете мне претензии? А жинку свою следует воспитывать! В том числе и плетью, як диды вчилы.

— Тамара жена незаконная, — напомнил Волков. — Плетью не имею права! Да и не поддается она никакому воспитанию. По этой причине сообщаю вам, Сильвестр Маркович: в настоящее время я прекращаю всяческие с ней отношения. Это позор и компрометация! В том числе и вас!

И тут, можно сказать на самом главном, у пана Кушнера опять зазвонил мобильник. На сей раз он кого-то выслушивал, бросая короткие, волевые фразы на польском. Однако с поистине сталинскими способностями пан успевал все сразу и не утратил нити их разговора, даже наоборот, сам привел его к заключению.

— Добре, добре Мыкола Семенович, — сдался депутат и по плечу похлопал, что означало высшее его расположение. — Що з жинки взяты? Москали, воны вси беззаконни, поганый вплыв. Не згадуй, як кошмарный сон!

Он заговорил на мове, как говорят на латыни доктора над больным, чтоб тот ничего не понял. Переводчик и в самом деле хлопал ушами и губами, но не произносил ни звука.

Волков про себя облегченно вздохнул: Сильвестр Маркович давал ему вольную.

— Вона начнет преследувати мене, — однако же предупредил он, — начнет гвалтуваты… И пошкодыть ловлю! Треба принимать меры!

— Це я беру на себе — улагоджу и безпеку забезпечу! Не журысь! — И добавил шепотом: — Колы американець добу-де мутанта, буты тоби головою администрации…

— А як же ж Дременко? — благородно спросил Мыкола.

— На Дременко есть другие виды, — неопределенно проговорил депутат.

Глава 5

А Дременко очнулся оттого, что Оксана со всей силы ударила его кулаком по груди.

— Та ты що бьешся, дочка? — удивленно спросил он и снова умер.

Она же попыталась помассировать сердце, но высокая, волосатая грудная клетка не продавливалась даже под весом тела. Уже в бессилии, Оксана скинула туфлю и стукнула пяткой. По хате поплыл гул, словно ударили в пустую бочку.

Отец трепыхнулся, задышал и приподнялся:

— Ксана! Не дерись… Воды…

И опять бездыханным откинулся навзничь.

Тогда она покрутилась по дедовой половине хаты, оторвала шнур от кипятильника, один провод сунула отцу под спину, другой прижала к сердцу и на мгновение включила в розетку. Запахло паленой шерстью, Дременко встряхнулся и сел, глянул мутным, недовольным взором:

— Та що ж ты з батьком творыш?

— Реанимирую! — отрезала она. — Молчи! И попробуй мне, умри еще раз!

— Ну, добре, — покорно согласился он и лег, — як скажешь… А который час? — Они с дочерью, хоть и были украинцами, даже между собой разговаривали на привычной местной смеси языков.

— Вечереет… — ответила Оксана.

— Бежать треба! Пан Кушнер велел — с докладом!

— Никаких докладов, лежи! Сейчас вызову машину, и в больницу!

— В больницу не поеду! — Дременко порывался вскочить. — Сильвестр Маркович ждет! Не можна мени лежаты!

Дочь придавила его к кровати:

— Тату! С ума сошел? У тебя сердце остановилось! Едва оживила! Никуда не пущу!

— Не отправляй в больницу! — жалобно попросил он. — Добре, я полежу трохы… Пить дай, пересохло…

При разделе водопровод тоже остался на бабкиной половине, вместе с водонапорной башней, потому дед Куров приносил воду из колодца и держал в ведре, но сейчас там оказалось пусто. Оксана покрутилась по хате, в холодильник заглянула, однако, кроме четверти с горилкой, ничего не нашла и постучала в стенку:

— Бабушка? Елизавета Трофимовна?

— Ой! Это ты, Ксана? — отозвалась та откуда-то издалека, должно быть, спала в кухоньке.

— Принесите воды, бабушка! Тату пить просит! Слышно было — зажурчала вода под краном, но потом раздался растерянный голос:

— Как же я принесу? Дверь на замках…

— Так откройте!

— И с твоей стороны замок! Дед ключ выбросил в колодец…

— Бабушка, идите подземным ходом! И захватите нитроглицерин!

— Захвачу… Где у деда нора начинается?

— В туалете!

— А, через уборную… — вспомнила Сова, — знаю, сейчас, дочка!

Ушла и пропала на добрую четверть часа. Дременко же становилось хуже, он закатывал глаза и просил пить. Сердцебиение угасало, наполнение становилось слабым и вялым.

— Зараз, тату, — приговаривала Оксана и щупала пульс, — потерпи, миленький… Ну где вы, Елизавета Трофимовна?!

— Заблудилась я! — наконец-то послышалось из-за перегородки. — Этот бандера ходов нарыл! В козлятник попадаю, и все тут!

— Давайте замки сломаем!

— Попробовать можно, — неуверенно согласилась Сова. — Ты со сватом где находишься?

— В комнате за печкой…

— Ну и нехай! Сейчас…

Клацнул затвор, и тут же, один за одним, прогремело три выстрела. Ковер на стене у деда трижды всколыхнулся, пули ушли в стену напротив, но дверь и сама перегородка устояли.

— Вот стерва! — выругалась бабушка. — С «вальтера» не берет. Погоди, я трехлинейную достану!

Еще через несколько минут грохнуло так, что зазвенело в ушах. Тарас Опанасович встрепенулся:

— Стреляют?

— Лежи, тату!

— Глянь там, замок упал — нет? — спросила Сова. Оксана отвела простреленный ковер в сторону — поклеванный пулями тяжелый замок оказался на месте:

— Висит!

— Это только в кино показывают, — заворчала бабушка, — стрельнул, и открывается… Иди за печку, сейчас гранатой подорву!

— Что вы, Елизавета Трофимовна! Какой гранатой?

— Противотанковой. Сидите на месте! Урону много не будет, она кумулятивная.

Возражать, а тем более удерживать Елизавету Трофимовну от поступков было невозможно. Оксана убежала за печь, накинула на отца одеяло, а сама села на пол и зажала уши. От взрыва Дременко подбросило на кровати, а Оксану на минуту оглушило. Сорванную с петель дверь унесло к стене, а в окне напротив вылетели стекла вместе с рамными переплетами. В пустой проем устремился черный клуб пыли и дыма.

Урону и в самом деле было не много.

Оксана потрясла головой, бросилась к отцу, а тому от взрыва будто бы полегчало, по крайней мере, взбодрился и теперь сидел, хлопал глазами, словно разбуженное дитя:

— А шо взрывают, Ксана?

Она пощупала сильный и тугой пульс, послушала бы и сердце, но в ушах еще звенело. Бабушка явилась из пыли и дыма, словно из-за занавеса, держа в руке ведро.

— Ты что это, сват, расхворался? — поднесла ему кружку с водой. — Нашел время… Скоро Юрко объявится, свадьбу играть будем. А ты помирать собрался!

— Правда, что ли? — встрепенулась Оксана. — Звонил? Или письмо?

Сова хладнокровно выпоила кружку, зачерпнула вторую:

— Ишь, нутро у тебя горит… Знак мне был!

— Какой знак?!

— Сейчас из норы вылажу в козлятнике… А Степка в сторону Якутии мордой встал и орет. Он у меня никогда не обманывает — к дорогому гостю. И еще. Я тут прилегла и сон видела…

— Не верю я в сны, — враз обвяла Оксана. — И козлу вашему… Который раз уж предсказываете, а где Юрко?

— Зря не веришь! Нынче сон в руку будет!

— Не обманывай себя, Елизавета Трофимовна, — посоветовал Дременко. — Ты и сыновей так же ждала… Да кто из них вернулся?

— И ты не веришь, сват? — Сова брякнула ведром об пол и села у изголовья. — Тогда скажи, откуда я знаю, что твой демутант сейчас с американцем в бане парятся?

— В бане? — Дременко снова привстал. — Кто сказал про американца?

— Во сне видела. Он на полке лежит, а демутант его веником охаживает, и по-английски лопочут… А голые мужики к большой радости снятся!

— Ты про американца-то откуда знаешь?

— Тату, лежи! — приказала Оксана. — Тебе сейчас и разговаривать нельзя!

— Погоди, дочка… От кого узнала, Елизавета Трофимовна? Крестник твой проболтался?

— Крестник к деду заходит, — отмахнулась та. — У меня давно не бывал. Не жалую, непутевый…

— Кто же тогда сказал?

— Говорю же, приснилось! Будто американец муданта поймать хочет, потому в баню попросился. Чтоб не пахло от него. Мол, знаю, где прячется, да нюх у него собачий, не подпустит. Разговор у них такой… Да наплевать на них, сват! Главное, голых видела!

— Ты что же… Английский понимаешь?

— Я и вас-то, хохлов, уж едва понимаю…

— Как же узнала, про что говорят?!

Бабка Сова плечиками пожала, бровки подняла:

— Сват, да ты совсем плохой… Это ж сон! А во сне, оно всякое грезится…

— А что американец сказал? — с жадным интересом продолжал допытываться сват. — Где мутант живет?

— Начал говорить, да не успела я досмотреть. Слышу, в стену — бух, бух! Разбудили… Значит, про американца правда?

— Правда… Да только ты, Елизавета Трофимовна, молчи! Не подводи меня.

— Когда я подводила, сват? — обиделась Сова. — Небось про американца сказала, так подпрыгнул! А что голые мужики к радости, поверить не хочешь?

— Я поверю, бабушка, — вдруг согласилась Оксана. — Голые мужики, они и наяву в радость. Что, если и впрямь сбудется?

— И я верю! — Тарас Опанасович ее за руку поймал. — Дочка, раз мне лежать треба, сделай одолжение? Возьми машину мою и съезди в резиденцию, к пану Кушнеру.

— Ничего, потерпит твой пан!

— Ксана! — одернул отец. — Сама сказала, волноваться нельзя! А я места себе не нахожу!

— Позвони! И скажи, что хочешь.

— Сильвестр Маркович не любит. Да и дело с мутантом секретное. Думаешь, Пухнаренков так зря новую вышку поставил? Подслушивает! А его племяш Чернобай своими камерами подглядывает.

— Нельзя оставлять тебя в таком состоянии! Я должна наблюдать динамику…

— Если надо, я посижу! — с готовностью предложила Сова. — Заодно подмету, приберусь… И послежу динамику.

— Тут нужна квалифицированная помощь!

— А что, я без образования, что ли? — возмутилась Сова. — Всю жизнь за свиньями наблюдала. И поросят дохлых выхаживала! Органы у нас с ними одинаковые. Вон передавали, скоро пересаживать начнут. Поезжай к демутату, раз отец просит!

— Елизавета Трофимовна посидит! — подхватил Дременко. — У нее опыт! Вместе Степана Макарыча подождем.

— Ладно, — нехотя согласилась Оксана. — Что передать-то?

— Сначала Мыколу Волкова разыщи. Скажи, я поручил все тебе доложить — какие результаты, где мутанта искать, как ловить и все прочее. И не стесняйся, требуй, чтоб подробно, в деталях. Главное — что Макарыч ему сообщил и Шурка Вовченко. Впрочем, Мыкола и так доложит, без поручения… Ты хорошенько все запомни или запиши. И тогда поезжай в резиденцию. Нет, сначала до хаты, переоденься, нарядись! Но строго, юбку подлиннее… и это надень… как называется? Ну, шоб голые титьки пид сорочкою не тряслися! И косу заплети, да венчиком на голову, как мама твоя носила. Нынче опять модно. А то бегаешь в халатике…

— Тату, а если не найду Мыколу?

— На таможне должен сидеть. Он же все ночные смены себе взял. От Тамарки на службе прячется… И Вовченко должен быть там же!

— А депутату что сказать?

— Скажи, я поручение его исполняю. А про болезнь молчи! Мол, решаю оргвопросы, осуществляю тактическое руководство, как это… концентрирую информацию, анализирую, выводы делаю. Умно надо все изложить, по-научному. Пан Кушнер это любит. Дескать, сейчас нахожусь за рубежом, в предполагаемом районе охоты. Заслал кадрового разведчика… Нет, не заслал, а внедрил! Вынужден работать, соблюдая конспирацию. Потому тебя прислал. Как появится возможность, немедленно явлюсь лично. И доложи Сильвестру Марковичу все, что от Мыколы узнаешь, подробно!