— Может, духовной силы у вас и больше, но явно не мозгов, — принимая защитную стойку, бросаю я парочке подпевал.

Костлявый и Потный, увидев, что я перестал отступать, вновь кидаются ко мне. На этот раз я встречаю их ударами, усиленными Ки.

Свой запас я знаю хорошо, увы, хватит его всего лишь на пяток атак, не больше. Сказывается разница в наших ступенях. Однако беда даже не в этом. На первой ступени мне удалось лишь частично овладеть Ки, поэтому, выбрасывая её в момент удара, я наношу урон не только врагу, но и себе. Разрушительная энергия буквально повреждает мои руки.

Мне удаётся пробить защиту Костлявого и с размаху зарядить ему в челюсть. Противник валится на землю в отключке, лишь выбитый зуб стучит по площадке. Правда, и по моей правой руке бежит волна боли.

Последний из них — Потный — щерится и, пользуясь шансом, хватает меня за горло своими скользкими руками. Сложив кисти вместе, я резко продвигаю их между рук оппонента, разводя их в стороны, и зажимаю чужие конечности у себя под мышками. В этом положении они оказываются в болевом захвате. Давление моих кулаков приходится на его локти с внешней стороны, выгибая их сверх всякой меры.

Потеющий крепыш стонет и жмурится от боли.

Большая ошибка. В бою глаза не закрывай. Иначе можешь их уже не открыть. Тоже одно из наставлений Мастера Вэнга.

Как умею, я направляю Ки в голову и с силой заряжаю ею по вражескому лицу. Раздаётся влажный хруст, в глазах темнеет, и сильнейшая резь прокатывается к вискам. Я качаюсь, но стою. Мой оппонент мотает головой, сплёвывая кровь из разбитых губ и свёрнутого набок носа.

Собраться!

Преодолевая дурман, я вкладываю Ки в целую серию быстрых ударов. Его грудная клетка стучит, как барабан. Он кашляет, хрипя, и я пользуюсь моментом, чтобы схватить его обеими руками за затылок и ударить коленом в живот. Потный сгибается пополам, и я, вскинув сложенные в замок руки, вбиваю его в землю.

Последние крупицы Ки сгорают в этой атаке. Дико саднят кулаки. По телу разливается слабость, вызванная усталостью не физической, а духовной. Опустошение запаса Ки вызывает негативные последствия для тела. Тяжело выдохнув, я оглядываю поле боя. Вся троица корчится на земле, вяло постанывая.

Победа даётся мне нелегко, зато она подтверждает, что долгие часы, проведенные за рубкой леса, не прошли даром. Они дали мне физическую силу и выносливость, хотя моя духовная сила явно не поспевает за противниками.

Тем временем Бохай смотрит на меня в смеси бешенства и неверия.

— Да ты, должно быть, шутишь! Сельское ничтожество смогло одолеть моих людей? Нет, это нельзя так оставить. Как говорит отец, если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам.

Он начинает весьма картинно готовиться к схватке.

Я же стараюсь мобилизовать все ресурсы тела, раз уж сын старосты своей болтовнёй любезно даёт мне время. Если эти три недоумка лишь жалкое подобие практика, то с Бохаем дела обстоят хуже. Пилюли или нет, но он силён.

— И как Мастер взял вас в ученики? — фыркает Бохай, оглядывая тела. — Этот бездарь даже не практик, а уделал вас, как детей!

У меня ровно тот же вопрос.

Впрочем, времени на злорадство нет. Несмотря на своё паскудное поведение, Бохай, со слов моей сестры, единственный, кто на тренировках Мастера способен хоть что-то ей противопоставить.

Разница у нас всего в две ступени, но это словно наша деревушка в сравнении с центральным городом провинции.

Я принимаю защитную стойку, хотя уже прекрасно знаю, что будет дальше. Простым упорством не перешибить сотню духовных камней, вложенных в этого недоумка. Впрочем, и без боя сдаваться не собираюсь, поэтому фиксирую каждое движение моего противника.

Тревоги нет. Невозможно идти по Пути, имея в сердце страх. Практик может быть законченным ублюдком и аморальным подлецом, но никак не трусом. Иначе у него просто не получится развивать своё ядро.

Я пытаюсь усмирить охватившую меня злость. Бохай показательно вежлив с сестрой на тренировках, но за её спиной позволяет себе фразы, которые любой брат не сможет пропустить мимо ушей. Иначе не имеет права называться ни старшим братом, ни тем более мужчиной. Вот и сегодня я не стерпел, когда он позволил себе оскорбить её.

Бохай набирает скорость, стремительно сближаясь со мной. Стилем боя он не сильно отличается от своих ребят, а вот скоростью и силой превосходит их в несколько раз. Быстрые удары обрушиваются на меня, словно неожиданный град с ясного неба.

Начинаю уклоняться и осознаю, что не успею. Его скорость мне не по зубам. И всё же я пытаюсь довернуть корпус, чтобы кулак, направленный мне в солнечное сплетение, прошёл левее.

Что-то оглушительно трещит, как старое дерево на ветру. Волна боли прокатывается от корпуса к голове, на миг затуманив зрение. Тело отбрасывает на несколько метров назад, а мои сапоги оставляют в земле длинные полосы. Мне стоит невероятных усилий устоять на ногах.

В следующий миг из моего рта вместе с кашлем вырывается кровь, и я едва не падаю. Ребро… Возможно, даже не одно. Вот же тварь!

— Ха! Что теперь скажешь, падаль?! — рявкает оппонент. — Куда подевались вся твоя смелость и острый язык? Видишь разницу между мусором, подсмотревшим пару ударов, и настоящим бойцом?

Каждый вдох доставляет дискомфорт. Кажется, что осколок стекла проворачивается внутри меня, погружаясь всё глубже и глубже. Я с трудом стою, преодолевая боль. Мой взгляд остаётся спокойным и невозмутимым.

— Щекотно, — усмехаюсь я, стирая большим пальцем кровь с губ.

Металлический привкус отдаётся во рту.

Это еще больше злит Бохая. Он вновь покрывает кулаки плёнкой Ки.

— Продолжим урок! Со сломанными ногами стоять тебе будет потруднее, — недобро обещает противник. — Только и останется, что пресмыкаться и просить милостыню всю свою оставшуюся жизнь.

Он рвётся вперёд, замахиваясь для удара, и вместо того, чтобы уворачиваться — блок всё равно не поможет — я прыгаю ему навстречу. В глазах Бохая мелькает удивление, а следом они скрываются под тягучей алой жижей, смесью крови и слюны. Плюнув ему в лицо, я на долю секунды дезориентирую его, чем тут же и пользуюсь. Те крохи Ки, что успели восстановиться к этому моменту, сгорают, усилив мой единственный удар.

С глухим стуком мой кулак впечатывается в лицо сына старейшины, но вместо того, чтобы отлететь прочь, он лишь пятится. Из носа падает несколько капель крови. Его кожу покрывает такая же, как на кулаках, плёнка Ки. А ведь подобная защита должна открываться только на пятой ступени.

Стерев грязь с лица, противник скалится, рывком сближается и выбрасывает руку в резком прямом ударе указательным и средним пальцем. Такой вполне может пробить глазницу, достав до мозга.

На такой дистанции я не успеваю ни уклониться, ни заблокировать, а потому просто улыбаюсь. Если уж помирать, хотя бы в очередной раз взбешу ублюдка.

Сбоку мелькает коренастая фигура, и чужая рука оказывается отброшена прочь, а сам Бохай с силой отлетает назад, кувыркнувшись через голову. Мощный звук удара запоздало разносится по всей площадке.

— Довольно! — хорошо знакомый голос звенит, как столкновение стали о щит.

Вот уж не ожидал его здесь увидеть.

— С каких пор практик третьей ступени устраивает спарринг с практиком первой ступени? — требовательно спрашивает сильно загорелый мужчина в летах с сединой в волосах. — Это ведь был тренировочный поединок, не так ли, Бохай? Или ты пытался хладнокровно убить того, кто на несколько ступеней тебе уступает? Такого не может быть, верно? Просто меня подводят глаза.

Оппонент сплёвывает себе под ноги. Ему явно не нравится такое завершение нашей схватки, но он не может сейчас разыграть иную карту.

— Конечно, Мастер Вэнг, — подчёркнуто вежливо отвечает он. — Это была всего лишь тренировка. Просто обмениваемся опытом с уважаемым Реном. Он попросил меня дать ему пару советов, и я не смог отказать. Такой уж я человек, снисходительный к сирым и убогим.

— Замечательно, Бохай. Тогда снизойди и до своих спутников, — с холодом в голосе произносит наставник. — Я вижу, что они продвинулись на Пути не столь далеко, как могли бы, раз в спарринге уступили практику первой ступени.

С перекошенным лицом сын старейшины вновь рявкает:

— Куски бесполезного навоза! Вы вообще ни бельмеса не смыслите в техниках, или что?! — очевидно, ему нужно сорвать на ком-то гнев. — Быстро поднялись!

Он пинками тормошит свою кодлу и, уходя, на прощание оборачивается к нам.

— Надеюсь, мой отец не ошибся, и твоя сестра станет достойным представителем нашей деревни.

— Не переживай, Бохай, твоё беспокойство заставит её стремиться всё выше и выше, выкладываясь по полной, — с едва уловимым сарказмом отзываюсь я.

О чём это он? И, вообще, этому недоумку хватает гонора давать моей сестре какие бы то ни было напутствия. Мало того, что она — гордость всей деревни, так ещё и превосходит его на целую ступень. Яйца вздумали учить курицу, не иначе.

— О чём это он? — вторит моим мыслям Мастер Вэнг, разворачиваясь ко мне.

— Понятия не имею, — пожимаю плечами и улыбаюсь, — но не признаваться же ему.