Прокофьев думал недолго:
— У богатенького сыночка.
— Почему?
— Раз есть бриллианты, значит, и золото наверняка имеется. Так?
— Не так. Золото у той семьи, с детишками. У них золотые сердца, а у мужика ещё и золотые руки.
— И к чему это?
— К тому, что никогда не стоит судить по внешнему виду.
Прокофьев хмыкнул.
— Поставлю вопрос по-другому, — продолжил старшина. — Кого арестовывать будем?
— За что?
— Ты забыл приказ? Нам нужно арестовать контрабандиста, и мы это сделаем. Я не собираюсь объяснять Рыкову, почему мы их отпустили.
— Но ведь, по сути, никто из них невиновен!
— А что говорит устав о таких ситуациях?
Прокофьев открыл рот, чтобы процитировать необходимую статью, и осёкся. По уставу они были обязаны задержать всех троих. Все они номинально везли контрабанду.
— Вот именно, — кивнул Семёныч, так и не дождавшись ответа. — Итак, что мы имеем: наркотические ясли, контрабанду древних реликвий, способную вызвать крестовый, а точнее, козлячий поход на Землю, а также оружие, за конфискацию которого нас засмеют.
— И что нам делать?
— Ждать. И надеяться, что Рыков раздобудет более точную информацию о том, что именно везут. Вот когда узнаем, о чём речь, о наркотиках, артефактах или оружии, тогда и будем действовать.
— А если в штабе ничего нового не узнают?
— Будем думать. Искать.
— Где?
Семёныч пожал плечами.
— Может, дедушка-энтианец подскажет?
С этими словами он достал коробочку с «прахом деда» и, свернув из газеты папиросу, принялся набивать её сушёной листвой, так похожей на марихуану.
— Семёныч! Вы что! Это же наркотики!
— Именно. Если ты не знал, то в умеренных количествах марихуана повышает чувствительность к внешним стимулам, позволяет обнаружить детали, которые ранее проходили незамеченными. Да и просто расслабиться не помешает. У меня уже голова гудит от этих контрабандистов.
— Но… Так же нельзя!
— Можно, Антоха. Мож… — Семёныч вдруг застыл, глядя в коробочку с образцом для «анализа хлорофилла». Потом широко улыбнулся: — Я ж говорил, дедушка подскажет. Энтианцы — наши контрабандисты.
— Ага, вы наконец-то заметили, что прах дедушки — это марихуана?
— Эх, Антоха. Гляди сюда. — Он протянул коробочку сержанту.
Тот долго всматривался в кучку сушёной травы.
— И что? Ничего не вижу. Кроме марихуаны, конечно.
— Тьфу ты! Антоха, ты меня поражаешь!
Семёныч выхватил коробку из рук сержанта и сыпанул траву на стол. Большинство крупинок разлетелось по поверхности, но часть их зависла в паре миллиметров над столешницей.
— Ни фига себе! Это что, какой-то новый сорт?
— Энтианцы везут ранайские кристаллы. Дорогезная штуковина. Их излучение используется для производства антигравов. Конечно же, в производстве используются устройства, усиливающие излучение, но для марихуаны и природного хватило. Как видишь, некоторые крупицы дедушки получили достаточно.
Хлопнув себя ладонями по ногам, старшина поднялся.
— Пошли арестовывать, что ли?
— А как же оружие? — спросил Прокофьев. — Перед входом на корабль с потенциальными преступниками надо получить оружие.
— Я что, похож на самоубийцу? — спросил Семёныч, но, увидев непонимающее лицо Прокофьева, пояснил: — Видишь ли, как только мои напарники получают в руки оружие, оно случайно стреляет мне в голову. Поэтому на станции нет острых ножей, только пластиковые вилки, небьющаяся посуда, легкорвущиеся верёвки и никаких токсичных, отравляющих и взрывоопасных веществ.
— А вам не кажется, что это попахивает паранойей? — скептически спросил Антон.
— Я тоже сначала так думал. Но после юбилейного пятидесятого покушения решил, что это всё-таки закономерность. Так что пусть лучше мои действия попахивают паранойей, чем моя еда попахивает цианидом.
Тем не менее после недолгих раздумий старшина принёс кобуру со стазис-пистолетом — стандартным оружием сотрудников ГАИ. Причинить вред оно не могло, но на пару часов парализовало жертву.
Антон достал пистолет из кобуры и критически осмотрел его. Рукоять обмотана скотчем, дуло немного скошено влево. Вместо предохранителя — два скрученных вместе проводка.
— А он хоть стреляет? — с сомнением спросил Антон.
Семёныч пожал плечами.
— Когда-то стреляло. В любом случае рукояткой по макушке преступнику ты врезать сможешь.
Прокофьева трясло от возбуждения. Ещё бы! Первое настоящее задержание! Не тренажёр с голограммами, не пластиковые манекены, не сослуживцы, играющие роль преступников, а самые настоящие контрабандисты! Хитрые и смертельно опасные!
Перед входом на корабль энтианцев Антон предусмотрительно расстегнул кобуру, проверил, легко ли выходит из неё стазис-пистолет, и, разомкнув две проволочки, снял его с предохранителя. Мало ли как отреагируют эти деревянные громадины на новость об аресте?
Кстати, оружие оказалось вполне рабочим, Антон проверил пистолет в ангаре, пока Семёныч отвлёкся.
Энтианцы их встретили на входе в корабль. Прокофьев сразу же занял позицию слева от старшины, чтобы не сужать сектор стрельбы.
— Что вам на этот раз нужно? — грубо спросил энтианец.
— Вы арестованы за попытку провезти ранайские кристаллы, — сообщил Семёныч — Проследуйте…
Закончить он не успел.
Энтианец зарычал и бросился к гаишникам, растопырив свои мощные верхние ручищи.
Однако Прокофьев не оставил инопланетянам ни единого шанса. Он всегда гордился своим умением стрелять быстро и точно. Вот и сейчас, стоило энтианцам проявить агрессию, стазис оказался в руках Прокофьева. Два выстрела — и оба инопланетянина засияли фиолетовым светом и застыли.
Прокофьев хмыкнул, крутанул пистолет на пальце и вернул его в кобуру.
— И зачем ты это сделал? — со вздохом спросил Семёныч.
Прокофьев повернулся к старшине.
— По уставу, при малейших проявлениях агрессии со стороны подозреваемых…
Семёныч достал из-за спины зажигалку и дезодорант.
— Обычно представителей растительных рас достаточно припугнуть, и они тихо-мирно идут куда скажешь. — Семёныч демонстративно пшикнул из дезодоранта на огонёк зажигалки, и струя пламени осветила каюту. — Но раз уж ты их взял в стазис, будь добр, доставь задержанных в камеру.
Старшина развернулся и покинул корабль, оставив Прокофьева соображать, как же ему теперь перетащить стокилограммовые туши в тюремный отсек.
Как только уставший Прокофьев вошёл в рубку, включилась система связи и на мониторе появилось лицо полковника Рыкова.
— Пост триста семьдесят шесть, вы тут? Новые сведения по контрабанде! Нам сообщили, что везут живой товар!
В этот момент где-то в штабе раздался грохот, и полковник заорал:
— Старшина Колодин! Ты что там творишь?
— Прошу прощения, товарищ полковник! Я…
— Ты теперь старшина! Вот что ты! — Полковник повернулся к монитору. — Конец связи.
— Кзмхркптщ, — сквозь зубы выпалил Семёныч.
— По-другому и не скажешь… Так что, энтианцы — не те, кто нам нужен?
— Получается так.
— Но мы же всё осмотрели!
— Значит, не всё.
Сначала решили осмотреть корабль готианца. Семёныч предположил, что в капусте тот может перевозить каких-нибудь насекомых.
Осмотр не дал ничего, кроме головной боли. Вантиар, видимо, решил не тратить времени впустую и усердно пополнял ряды последователей своей религии. Гаишники выслушивали истории о сотворённых богом готианцев чудесах, отнекивались от заверений в том, что Великий Козёл изменит их жизнь к лучшему, долго отбивались от предложения вкусить божественной пищи (то есть пожевать соломы), а напоследок получили предложение купить какой-нибудь религиозный сувенир — брелок в форме козлёнка, колокольчик на шею или хотя бы брелок в форме секции забора с надписью «Вася козёл!».
Гаишники покинули корабль готианца и направились к третьему. Той самой яхте с молодожёнами. На душе у Прокофьева было паскудно. Он категорически не хотел верить, что эта милая земная парочка и есть контрабандисты.
Гаишников встретила Лиза.
— Ой! Здравствуйте ещё раз! — затараторила она. — А вы снова к нам?
— Снова, — смущённо кивнул сержант.
— Что-то случилось? — спросил, появившись из рубки, Роберт.
— Нам опять нужно осмотреть корабль.
Роберт пожал плечами.
— Осматривайте.
Первым делом отправились в каюту с сувенирами. Пока Семёныч копошился в подарках для родственников, Антон присматривался к магнитам. Может ли растение или птичка в миниатюрной клетке быть той самой контрабандой? Вряд ли. Слишком уж они на виду.
Прокофьев обошёл примагниченный к стене холодильник. Ничего особенного. Обычные сувениры с изображениями достопримечательностей. Дисканский хрустальный мост, крагианское пятисотлетнее лохматое дерево, рокианский пещерный собор, земная Эйфелева башня, орлианский небесный храм…
Взгляд Антона рванулся в обратном направлении. Эйфелева башня. Она-то что здесь делает? Зачем землянам сувенир с Земли?
— Семёныч, — позвал сержант.
Старшина повернулся, и Антон бросил ему магнит. Стоило Семёнычу взглянуть на Эйфелеву башню, как он развернулся на пятках и уставился на Корбенов.
— Значит, свадебное путешествие, господа мимианцы?
— Что? Какие мимианцы?
Семёныч достал пистолет из кобуры.
— Принять свой облик. Вы арестованы.
Прокофьев глядел то на Семёныча, то на парочку, ничего не понимая. И вдруг тела молодожёнов пошли рябью, начали менять форму, словно пластилиновые фигурки, которые переделывал невидимый скульптор. Через миг в трюме стояли два похожих на комки желе инопланетянина.
Прокофьев, всё ещё ничего не понимая, выполнил приказ. Инопланетяне застыли, окутанные сиреневым сиянием, и Антон повернулся к своему наставнику:
— Ничего не понимаю. Что здесь произошло?
— Это мимианцы. Могут принимать вид и структуру любой расы.
— А что они везут?
— Органы.
— Чьи?
— Свои.
Глаза Прокофьева округлились.
— Свои?
— Ага. Прилетают на какую-нибудь планету, принимают вид местных жителей и продают органы. У мимианцев отличная регенерация, утерянная часть отрастает за пару часов. Вот они и зарабатывают этим. Причём копия настолько хороша, что никакими анализами подлог обнаружить невозможно. Вот только эти органы почти всегда вызывают отторжение. Знал бы ты, сколько народу уже погибло из-за этого.
Прокофьев лишь кивнул.
— Отведи их в камеру, а я на пост, отчёт писать.
— А вы правда можете скопировать кого угодно? — спросил Антон, когда Семёныч ушел.
Мимианцы не ответили. Лишь переглянулись и что-то пробулькали по-своему.
Из корабля Прокофьев вывел двух мимианцев. В ангар вошёл с чешуйчатым ихтианцем и покрытым камнем рокианцем, а вышел с двумя пернатыми орлианцами. До лестницы довёл мохнатых фурианцев, а по ступенькам, зажав нос, конвоировал скунсианцев с планеты Стинки-4. В тюремный отсек довёл улианитов, скользя в оставляемой ими на полу слизи.
Перед камерой мимианцы остановились и переглянулись. После чего один повернулся к Прокофьеву, подмигнул, и в следующий момент в камеру заходили два Семёныча.
Последнее изменение мимианцев весьма впечатлило Антона и настроило его на благодушный лад. Такой визуальный ряд был мил глазу Прокофьева, неоднократно мечтавшему хоть как-то отомстить старшине за издевательства.
— Начальник, маме позвонить можно? — спросил один из мимианцев пытающегося сдержать ухмылку Прокофьева.
— Один звонок. Как положено, — кивнул Антон и дал телефон. Сам отошёл в сторонку, чтобы успокоиться и перевести дух. Да и не хотелось ему слушать, как мимианец сообщает родителям, что его арестовали.
Потом забрал телефон, установил на пульте возле камеры режим максимальной защиты и напоследок заглянул к мимианцам сквозь решётку. Его хорошее настроение тут же испортилось. Развлекавшие сержанта всю дорогу мимианцы сейчас приняли форму двух гигантских человеческих рук. На одной был оттопырен средний палец, другая показывала фигу.
— Оформил? — спросил Семёныч, когда Антон вернулся на пост.
— Ага.
— Вот и ладушки.
И в этот момент замерцал экран связи.
Семёныч резко повернулся к Прокофьеву.
— Только не говори, что ты им дал позвонить!
— Так ведь положено…
Семёныч долго и витиевато выражался. На этот раз по-земному, чтобы Антон понял каждое слово, каждый термин, которым наградил его старшина.
На экране появился Рыков.
В общих чертах смысл сказанного Рыковым был таков: «Уважаемые сотрудники, до меня дошла информация, что вы задержали двух представителей расы мимианцев по обвинению в контрабанде. Со мной связался генерал Хуммель и заверил в том, что они не могут быть виновны. Поэтому соизвольте принести им извинения и разрешите продолжить полёт».
Вот только выразил эту мысль полковник такими словами, что испытавший глубокий культурный шок Прокофьев покраснел от макушки до пяток. Кстати, то, что Рыков пообещал сделать с гаишниками в случае невыполнения приказа, вполне могло послужить сценарием для порнофильма.
Старшина вяло козырнул.
— Слушаюсь.
А в сторону сказал Антону:
— Доволен?
Антон не мог поверить в услышанное. Как же так? Ладно Семёныч! Но как полковник Рыков может требовать, чтобы они отпустили контрабандистов? Напрашивался ответ: а он и не может!
Только теперь Антон обратил внимание на то, что с последнего сеанса связи Рыков изменился. Его волосы были взъерошены, лицо блестело от пота, верхняя пуговица кителя была расстёгнута. Кроме того, за спиной полковника виднелся не его кабинет!
В памяти Прокофьева всплыли два Семёныча, входящие в камеру, и тут же всё встало на свои места. И внешний вид Рыкова, и его требование отпустить контрабандистов.
Сержанта сорвало с катушек. Выплёскивался весь негатив, накопленный за последние дни.
— Ах ты ж падла многоликая! — заорал Антон в экран. — Думал, превратился в полковника, и всё можно? Думал, мы тебя не раскусим? А, мимианец хренов? Надеешься, что отпустим твоих подельников? — продолжал сержант. — Чушку тебе! И их посадим! И до тебя доберёмся! И вообще! Кзмхркптщ! Вот!
Во время этой тирады лицо на экране прошло все стадии жизненного цикла помидора. Сначала побледнело, потом позеленело, покраснело, следом приобрело ярко-алый цвет, скривилось и пошло морщинами, словно в банке с маринадом. Прокофьев этим зрелищем наслаждался. Будет ему какой-то инопланетянин мозги пудрить!
А потом из-за края экрана показалось ещё одно лицо. Сияющее ошарашенной улыбкой дурачка, увидевшего нечто невероятное. И лицо это принадлежало адъютанту полковника Рыкова Колодину. И вот тут Антон понял, что натворил. Если полковника Рыкова мимианцы могли скопировать, чтобы подстраховаться, то до Колодина они вряд ли додумались бы.
— Я… это… — Бравый тон Прокофьева скатился на заикающийся писк. — Вы в таком виде… А я подумал… А вы ещё и не в своём кабинете…
И тут Рыкова понесло:
— Я в таком виде и не в своём кабинете потому, что Колодин сломал кондиционер и там жара! А ты…
Далее последовал сценарий сиквела порнофильма о гаишниках, в главной роли которого теперь фигурировал Прокофьев.
Наконец поток брани иссяк, и Рыков переключился на Колодина:
— А ты тут чего маячишь?
Радостно ухмыляющийся от того, что на этот раз досталось не ему, адъютант козырнул и отрапортовал:
— На третьей линии генерал Хуммель! Спрашивает, почему вы не связались с ним по поводу мероприятий, приуроченных к…
— Но я же с ним пять минут назад беседовал! — перебил Колодина полковник, а потом его лицо перекосило осознание того, что у генерала либо склероз, либо с Рыковым связывались две разные личности с одним и тем же лицом.
— Семёныч, — прошипел полковник. — Ты с этими мимианцами…
Ну и далее последовал очередной сценарий. К счастью, на этот раз без гаишников.
Когда связь прервалась, Антон смог перевести дух. Это же нужно было такое выкинуть! Хотя его догадка была верна. Ошибся лишь с тем, кого скопировали мимианцы.
Из раздумий его вывели раздавшиеся аплодисменты. Антон повернулся к Семёнычу. Старшина откинулся в кресле и размеренно хлопал в ладоши.
— Да не так уж сложно было догадаться, что это мимианцы, — смущённо пробормотал Прокофьев.
— Догадаться — не сложно. А высказать такое Рыкову… Это да!
Прошло десять минут, и полковник Рыков снова связался с постом. На этот раз он был крайне немногословен и о прошлом инциденте не вспомнил:
— Пост триста семьдесят шесть! Мы раскопали новую информацию! Пилот корабля с контрабандой — готианец! Конец связи!
Гаишники лишь недоумённо переглянулись.
— Так что, все три контрабандисты?
— Ага. Только о-о-очень невезучие. — Семёныч хищно улыбнулся.
В третий раз за несколько часов они взошли на борт корабля, везущего капусту. Капитан снова встретил их поклоном.
— Знач, так, — заявил Семёныч. — Мы знаем, что ты везёшь контрабанду. Где она?
— Какая контрабанда? — спросил готианец.
— Слушай, травоядный, — Семёныч достал из кобуры пистолет, — если ты сейчас же не скажешь, где товар, то погибнешь при попытке к бегству.
— Но куда я могу бежать? Вокруг же вакуум!
— А это уже не важно. Главное, что такая попытка будет зафиксирована.
Похоже, готианец поверил, что Семёныч не шутит, и покорно склонил голову. Кстати, Прокофьев тоже отметил, насколько правдоподобно прозвучала угроза старшины, и теперь размышлял, кому нужно помогать, если Вантиар откажется сотрудничать.
— Где товар? — спросил старшина.
— В трюме, — тихо ответил готианец.
— Пошли.
Они спустились к капустным грядкам.
— Показывай, — приказал Семёныч.
— Вот же! — Готианец взмахнул рукой в сторону капусты. — Везу с Земли будущих рабов.
— Ты нас за дураков держишь? — прошипел старшина, краснея от ярости.
Готианец испугался не на шутку.
— Нет! Что вы! — заблеял он. — Мне поступил заказ на людей-рабов. Я решил, что перевозить взрослых особей опасно. Потому порасспрашивал, откуда на Земле берутся дети. Мне ответили: «В капусте находят». Вот я и набрал! Думал, привезу на свою планету, поищу. Может, парочку детёнышей и найду. Я потому так много капусты и взял!
Гаишники переглянулись и дружно расхохотались.
…Настал ключевой момент. Контрабандисты задержаны, осталось лишь отчитаться перед начальством. Однако для Антона это сейчас было второстепенно. Спор. Вот что его беспокоило.
Он сидел в кресле, сгорбившись, зажав ладони коленями. Семёныч же развалился на диванчике и, криво ухмыляясь, глядел на сержанта.
— Итак, подведём итоги, — заявил наконец старшина.
— Я сразу определил, что энтианцы контрабандисты! — пошёл в атаку Антон.
— Да, но основывался на неверных предпосылках. Хотя, если бы ты их арестовал, то при перевозке «дедушки» кристаллы всё равно обнаружились бы. Но ведь могло и не повезти.
— А если это не везение, а чуйка?
Семёныч хохотнул:
— Ладно. Пусть будет чуйка. Но ты же не будешь возражать, что контрабанду нашёл я?
— Случайно!
— А если это не случайность, а чуйка? — хитро парировал Семёныч.
— Поровну? — с надеждой спросил Антон.
— С чего бы это? Мне один балл, тебе 0,9.
Прокофьев кивнул.
— Дальше — мимианцы.
— Я нашёл магнит!
— Но ты не нашёл бы контрабанду. Снова мне один, тебе 0,9.
И тут Прокофьев тоже вынужден был согласиться.
— Однако основным контрабандистом оказался готианец! И никто из нас этого не определил!