— Ценность этого кольца не в золоте, не в драгоценном камне и не в уникальности работы, — пояснил он. — На улице Хрустальных Арок любой укажет тебе дом Изяслава Всеволодовича Саблина. Покажи это кольцо там, и я помогу тебе во всем, что в моих силах.

Вот, значит, как. Род Саблиных был известен в Империи. Оказывается, и в Золотой Мост в свое время пожаловал кто-то из младших сыновей очередного боярина Саблина да и пустил корни. Впрочем, об этом роде я, кроме фамилии и того, что вотчина их лежит где-то на границе с Диким Полем, ничего не знал. Да и это слышал, когда путешествовал через Дикое Поле с караванами.

Я не стал отказываться. Дворяне — люди странные, некоторые обычные вещи могут принять за оскорбление. Тем более что понравился мне офицер, чего уж там говорить, были у него просто великолепные задатки. Хороший материал, которому не хватает достойного наставника. Как знать, может быть, еще и приду я на улицу Хрустальных Арок, чтобы сделать предложение, от которого на моей памяти и памяти моих предшественников никто и никогда не отказывался.

— Благодарю, благородный господин, — кивнул я. — Успехов тебе в твоем нелегком труде. Мне слишком нравится ваш город, не хочу, чтобы он превратился в безликую частичку Империи, сменив свою яркость на серую сытость ее провинций.

Уже проходя через арку ворот, я услышал позади:

— Утро доброе, честный и славный таможенник, как служба? Да у меня племянник тоже, как и вы, я им горжусь, полезное дело делает, достаток родного города приумножает, закон охраняет.

Обернулся я. Хотя мог бы этого не делать. Я узнал его по голосу. Слишком хорошо помнил высокого, худощавого человека, которому он принадлежал. Его тело, из коего солнце пустынь вытопило весь лишний жир, грубую кожу, выдубленную ветрами странствий. Он носил чалму, бывшую когда-то белой, но ко времени нашего знакомства давно обретшую грязно-серый цвет, намотанную поверх выцветшей малиновой тюбетейки. Его удлиненное лицо украшали небрежно подрезанная бородка и усы. Нос больше напоминал клюв хищной птицы. Карие глаза, недружелюбный ощупывающий взгляд, выбритая до зеркального блеска голова. Что о нем еще сказать? Он был небрежен в одежде, но уже по ней каждый, кто путешествовал хоть немного, узнал бы в нем уроженца восточных земель, лежащих за Великой пустыней. Тамошние жители, заведен, все еще одеваются как их предки, кочевники-бедуины, остатки которых все еще живут в редких оазисах на протяжении всего караванного пути через пустыню и иногда не гнушаются разбоем. Лишь одно у нас было по-настоящему общее — как и я, он не носил оружия. Я лишь скользнул по нем беглым взглядом, а вот внимание моего спутника он удерживал гораздо дольше. Степняк словно впитывал его облик.

— Пойдем, — тронул я его за плечо, — пока доблестная стража не передумала. Скоро к ним вернется способность соображать, и хорошо бы к тому времени нам оказаться подальше, чтобы видом своим не напоминать бдительным хранителям порядка об их необычной доброте и сговорчивости.

Золотой Мост по праву считался самой неприступной из твердынь. Его ворота поражали воображение. Сколоченные из огромных дубовых брусьев в два слоя и окованные металлом — я не мог представить себе тарана, способного угрожать им. Вполне возможно, они выдержали бы даже прицельный обстрел из пушек. Закрывающий их механизм терялся в недрах надвратной башни. Наружу тянулась только толстая цепь, прикрепленная к створкам, да если присмотреться, можно было заметить в стене горцы кованых брусьев, служащих засовами. Открывались ворота под собственным весом, когда цепи осторожно ослабляли.

Мы вошли в тоннель длиной не меньше тридцати шагов. На другом его конце виднелись вторые ворота, ничем не уступавшие первым, а в стенах хватало бойниц, из которых хищно щерились жерла пушек. Стоит добавить к этому, что каждые ворота охраняло не менее полусотни алебардистов. Если бы враг попробовал забросить сюда отряд отборных воинов, переодетых купцами, дабы те захватили и удержали вход в город до подхода основных сил, таможенные стражники задержали бы их, а алебардисты тем временем были бы подняты по тревоге. Ворвавшихся в тоннель встретил бы залп из пистолей и мушкетов, а пушки залили бы все пространство волнами картечи. Уцелеть в этой огненной купели не смог бы никто. А ворота тем временем были бы закрыты, потому как, даже прорвавшись внутрь, враг не добрался бы до механизма, их запирающего.

Ну а подходящее вражеское войско часовые заметили бы издалека. Город бы заперся, предоставляя нападающим думать, как штурмовать белокаменные стены толщиной шагов в пятнадцать под огнем многочисленных пушек.

Нам повезло больше. Мы вошли в город без таранов и лестниц. Легко окунулись в его суету. Это казалось таким привычным, словно мы всю жизнь бродили по улицам Золотого Моста. Неприметные домишки нижнего города, темные переулки. Здесь, возле стен, лежали кварталы бедноты. Мы мельком взглянули на караулку, приютившуюся у самых ворот, на длинную казарму, прилегающую к стене, и шагнули в водоворот небольшого рынка.

Здесь продавали всякую мелочь и ерунду, могущую понадобиться путнику после долгой дороги. Громко кричали зазывалы, предлагая свежий квас, пирожки, горячий сбитень, блины, черный и зеленый чай, который так любят в Империи, а то и заморский напиток — кофе. То и дело я замечал в толпе купеческих приказчиков, выделяя их по цепким взглядам, которым окидывался каждый караван. Некоторые из них пытались скупить привезенный товар по дешевке, чтобы потом перепродать гораздо дороже. Другие просто приглядывались, оценивали, чего и сколько сегодня доставили. Умный торговец мог легко предсказать на основании этого, как завтра изменятся цены.

Я легко определил троих соглядатаев — наверняка из тех, кто подчинялся Изяславу. Скоро им придут новые указания. Я уже оценил, как быстро работает тайный приказ Золотого Моста.

— Этот, у ворот, был из наших, — услышал я тихий голос моего спутника.

— Знаю. Это — Караванщик, мы знакомы, — ответил я.

— Из чьих он?

— Охотника. А тебя как звать-величать?

— Ловец мое имя, — произнес он, и в голосе мне послышалась настороженность.

— А ты чей? — Я ничем не выдал, что заметил его нервозность.

— Сам свой, — отшутился он, но шутка показалась мне натянутой.

— Не хочешь — не говори. — Я пожал плечами. — Для большего вежества спросил. Ежели не знаешь Караванщика, значит, не Охотников. Остается Дервиш, ведь у Псеглавца никого не было.

— А ты, значит, Экспериментатора? — криво и чуточку хищно усмехнулся он.

— С чего ты взял? — Я рассмеялся. — Караванщика-то я знаю.

— О братьях так не говорят, как ты о нем, — покачал головой Ловец. — А тебя как прозвали?

— Искателем кличут.

— Ну будем знакомы, Искатель, — кивнул он.

Говор Ловца был чистым, без характерного для хунну акцента, он не вворачивал словечек из родного языка, говорил, как любой житель Империи. А вот его нервозность была мне непонятна. То, что он собирался сделать у ворот, не укладывалось в голове. Я не сомневался в способности Ловца проложить себе дорогу в Золотой Мост силой и затеряться в лабиринтах улиц, сбросить со своего следа любую погоню, но зачем это? Как я или Караванщик, он вполне мог заболтать стражу и войти, не привлекая к себе внимания.

— Ты чуть не выдал себя, — заметил я. — Караванщик, как и я, наверняка понял, кто ты.

— «Чуть» — не в счет. Ты-то как раз себя выдал, — как-то слишком уж резко ответил он.

— Никто ничего не заметил, — заверил я его. — Разве что один селянин, но он настолько труслив, что побоится проболтаться. А вот если бы ты начал показывать силушку богатырскую перед всеми — это было бы как красная метка на лбу.

— Я о другом, — качнул он головой. — Сзади, второй переулок слева. Посмотри.

Я резко остановился, схватил его за плечо, разворачиваясь. Со стороны любой бы подумал, что у нас вышел спор. Я повысил голос:

— О чем ты мелешь! Ерунда все это!

Быстрый взгляд. Так и есть. Он как раз выходил из переулка, неприметный человечек, весьма щуплый, в простецкой одежке, без оружия. И направлялся он вроде бы к торговцу сбитнем, на нас абсолютно не глядя, но я-то сразу понял: боковое зрение развито, — и краем глаза он постоянно держит нас. Ловец сбросил мою руку и несильно толкнул меня в грудь.

— Полегче! — крикнул он. — Так и зубов лишиться недолго!

— Ну прости, погорячился, — развел я руками и уже тише добавил: — Не поверил, значит, Изя сын Севы.

— Поверил, — ответил Ловец. — И сразу же принял совет к исполнению. Я бы на его месте тоже такого знающего человека из поля зрения не выпускал.

— Я приложил все усилия, чтобы перебросить его внимание на купцов. Самый волевой человек не устоял бы. Мы бы вылетели из его головы, едва ступив за городские ворота.

Теперь мы оба, не сговариваясь, повернули так, чтобы держать соглядатая в поле зрения.

— Вот-вот, — кивнул Ловец. — Потому и не хотел я никого забалтывать. Странные дела творятся в мире. Простые методы — самые надежные.

— Никогда не любил простоты.