Сергей Гореликов

Миротворец

Пролог

— Светлейший! Опять половину тёмной вселенной распылило по надмирью!

— И уже в который раз несколько светлых галактик канули в бездну, — печально произнёс серый бог Таман.

— Опять Рахон пытался уничтожить Святозара, — с грустной ноткой в голосе сказал Творец.

— Да, Светлейший! И в очередной раз потерпел поражение! И снова это не прошло без следа для остальных вселенных и открытого космоса! Мы не успели поставить защитное поле на все живые миры, и теперь там — как в открытом космосе, так и в других измерениях — происходят огромные разрушения.

Сказав это, серый бог на краткий миг погрузился в раздумье. Кипящие во многих вселенных схватки тёмных и светлых богов уже изрядно надоели своими бессмысленными и жестокими разрушениями. Разрушениями, что уничтожали целые живые миры, которые с таким трудом и любовью создавали другие боги. А попытки ну хоть как-то вразумить враждующие стороны не приносили желанного результата. Воюющие стороны во всех этих разрушениях находили некую толику красоты. Им нравилось разрушать, а после из этих обломков сотворять что-нибудь новое. Вот только объектами разрушений являлись не какие-то ветхие строения, а целые галактики и вселенные. И по иронии судьбы там вместо тараканов, живущих в ветхих постройках, обитали разумные существа.

Творец пребывал в поисках путей, благодаря которым можно было бы положить конец бесчинству и ярости тёмных богов. Он и несколько серых богов на протяжении последних вселенских потрясений пытались сотворить что-нибудь такое, что навсегда остановит эти безумия.

— Светлейший! И все же мы предлагаем сотворить нескольких Миротворцев, которых наделим частичкой своей силы!

— Но эти создания будут потреблять колоссальное количество вселенской энергии!

— Светлейший! Нам не составит особого труда сотворить и такие места, которые сами будут воспроизводить огромное количество энергии — её хватит даже на большее количество Миротворцев, чем то, которое мы предлагаем сотворить!

— Что же, Моруш! Не будем тогда терять понапрасну миры и вселенные, а приступим к делу.

— Светлейший! И всё же мы предлагаем сотворить не менее девяти особей.

— Да! Но и не более. Иначе энергетический баланс может быть нарушен. И хотя мы просчитали всё наперёд, Миротворцы будут развиваться, а это означает лишь одно — наличие небольшой непредсказуемости! — внёс предложение Творец, уже отчётливо осознавая, что больше откладывать не имеет смысла. То, что для одних было забавой, для других было огорчением, потому что погибали их творения.

— Моруш! Созывай всех богов, пора начинать! — произнёс Творец и стал размышлять, где бы расположить источники выработки энергии для своих новых творений.

— Светлейший! Все собрались, пора начинать! — призвал Творца серый бог.

— Значит, пора! — ответил он, всё ещё пребывая в раздумье, но уже видя, что вселенную ожидают очередные и далеко не последние потрясения. После того как они сотворят и наделят силой свои создания, можно будет с определённой точностью прогнозировать прекращение этих безумных игр тёмных богов. Пора вселенным дать шанс развиваться и жить.

Часть I

Пробуждение

Звёзды дарят надежду космическому страннику.

Разум повелевает телу двигаться вперёд.

Искать и обретать стремится человек.

Пытается покорить бесконечную вселенную.

Выдержка из древней летописи некогда исчезнувшей огромной и могучей космической империи

Глава 1

Тело пронзила боль. Такой боли я ещё никогда не испытывал. Болевые ощущения были весьма необычные, и это так, мягко выражаясь. Суставы и косточки словно завязали в узлы, потом прошлись по ним кувалдой и развязали. Ощущения те ещё, скажу я вам. Любой садомазохист просто умер бы от зависти и отдал бы любые деньги, чтобы попробовать испытать такое блаженство.

Из вмиг пересохшего горла вырвался полукрик-полустон от нестерпимой боли. Тело выгнулось дугой и застыло на несколько секунд в таком положении. А затем пропали всякие ощущения, разум укутался в спасительный кокон под названием «беспамятство».

И как это происходит в таких случаях, приснился сон, в котором сюжет постоянно менялся, как узоры в калейдоскопе.

Вот мама испекла любимый черничный пирог, и привычный носу аромат, исходящий от него, заставляет ноги нестись к обеденному столу. Я подбежал к крыльцу своего родного дома, и дом исчез, а в том месте, где должно было начинаться крыльцо, простиралась огромная пропасть, раскинувшаяся вглубь, насколько хватало взора. Я невольно сделал шаг назад и оглянулся. Вот озеро, вот полюбившаяся мне берёзовая рощица, всегда так приятно шумящая под ласковым летним ветерком… Но дома нет, есть пропасть и очень странное небо над нею. А странным в этом чужом и чуждом небе было то, что на его небосклоне под разными углами весь этот нереальный пейзаж освещали и согревали шесть солнц.

Ярко-голубое находилось в зените, оранжевое клонилось к западу, расстилая на землю невероятно красивые в цветовом исполнении тени. Красное зависло в южной стороне, ближе к горизонту. При этом лучи заходящих светил странным образом переплетались, создавая на поверхности земли весьма причудливые узоры.

Ослепительно-белое солнце появилось на востоке, и от его света глаза непроизвольно прищурились. Зрелище было завораживающее, но одновременно и настораживающее. А причиной тому были ещё два не совсем обычных светила, потому как одно из них было чёрным, и свет, исходящий от него, был каким-то вязким и холодным. Восход этой звезды начинался от северных широт, и догоняла она ещё одну не менее странную звезду — серого цвета, которая уже поднялась градусов на сорок от земли из тех же северных широт. Её свет странным образом сливался с тенями, находящимися на поверхности планеты и также не приносил земле тепла и должного освещения.

При всём увиденном какая-то сила влекла сделать шаг в эту пропасть, наполняя разум твёрдой уверенностью, что падения в эти мрачные пучины не будет, а напротив — тело воспарит над нею подобно перышку, подхваченному неистовым порывом северного ветра, и полетит навстречу неизвестности. Странное чувство, но оно всё прочнее и прочнее заседало в сердце, и я сделал шаг навстречу завораживающей неизвестности.

И в самом деле, тело не пошло камнем вниз, навстречу неминуемой гибели, как я опасался, делая шаг, а стало плавно опускаться в неизвестность.

Алтарь

«Чё-то как-то совсем не тепло и не совсем понятно, куда подевался мягкий матрас?» — появилась первая мысль одновременно с реальными ощущениями. Косточки продолжали побаливать, и я поневоле вспомнил о той боли, что накрыла меня, когда я очнулся. «Стоп! Очнулся от чего и, главное, где?» — задался я вопросом, пытаясь сориентироваться в произошедшем.

Я приоткрыл глаза и в недоумении огляделся. Было отчего недоумевать! Увиденное шокировало. Я лежал на каменном постаменте или алтаре, но холод исходил не от камня, а от висящего над головой чёрного солнца. «Странно», — подумал я и попытался всмотреться в это нереальное чудо непонятно какого света.

Светило было именно чёрным, но иногда на его поверхности вспыхивали маленькие яркие белые вспышки, насколько это можно было рассмотреть невооружённым глазом. При этом лучи висящего над головой чёрного солнца странным образом переплетались с лучами других светил. «И цветомузыка не нужна, прямо опен эйр, и, наверное, в этом месте сам воздух пропитан каким-то галлюциногеном», — подумалось мне.

«И вообще, это, наверное, рай для чукотских шаманов, — пронеслась очередная мысль. — Вроде не пью, маком не ширяюсь, клей не нюхаю, и тут — на тебе, получи фашист гранату!»

Мало того, что солнце было чёрного цвета, так ещё и свет, исходящий от него, с большой натяжкой можно было назвать светом. Но и это был не предел мечтаний шизоида с большим стажем — оно не грело, и даже напротив, свет, исходящий от него, окутывал, как туман, и нёс не тепло, а неприятную прохладу.

Я приподнялся на локте и оглядел своё странное пристанище, а оно действительно было странным. Всё происходящее напоминало бред параноика в стадии обострения заболевания.

То, на чём покоилось моё тело, напоминало жертвенный алтарь. Пришедшие на ум ассоциации по поводу моего ложа оптимизма не добавили, но откуда-то в сознании твёрдо поселилось ощущение, что это алтарь.

Алтарь — всё-таки это было явно рукотворное изделие, больше походившее именно на него, а никак не на обеденный стол для банкетов, — возвышался над землёй где-то на метр. Он был гладким и чистым, как будто его регулярно и очень старательно убирали. Вот только камень был очень странной породы. Я хотя и не был геологом, но и двоечником тоже не был — даже тех скромных познаний, коими я овладел ещё в школе, вполне хватало, чтобы все-таки более-менее выдать адекватную оценку этому диковинному материалу. Это был камень, а не искусственный материал, слегка тёплый на ощупь, прямо как пол с подогревом на кухне.

Края алтаря покрывали письмена и рисунки, на которых были изображены фрагменты схваток каких-то явно недружелюбных друг к другу зверюг, похожих то ли на огромных псов, то ли на волков, вырвавшихся на свободу из фильма ужасов. По крайней мере, что бы ни пришло мне на ум, но таких зверюг я если и видел, то исключительно в кино.