— Прямо мне никто не говорил. Но думаю, чтобы улучшить мое тело, потом убрать из него сознание в вирт и попробовать отдать тело кому-нибудь другому. Как органы пересаживают, понимаете? — посмотрела девушка на собеседника. — Только целиком.

— Расскажи мне про Ад.

Даша впервые удивилась вопросу. Удивилась, но ненадолго. Одновременно вспоминая нахождение в камере клиники, она начала рассказывать, облекая в слова обрывочные картинки воспоминаний виртуальной преисподней. Рассказывала долго, не всегда связно и часто задумываясь. Собеседник, впрочем, внимательно слушая, не переспрашивал и не торопил ее.

А Даша рассказывала. Совершенно откровенно — ей уже было все равно.

Когда она замолчала, поведав почти без эмоций о том, как пережив долгие экзекуции, после спонтанного бунта заключенных оказалась в клинике, мужчина довольно долго молчал.

— Ты убила отчима, его брата и участкового.

Даша ничего не сказала, просто плечами пожала, даже взгляда не подняв.

— И хотела убить инспектора по делам несовершеннолетних, о чем призналась в суде.

Снова легкое движение плеч.

— А почему ты не сказала, за что убила?

— Это что-то бы изменило в приговоре? — внимательно, будто пелену стряхнув, спросила Даша у собеседника.

— В твоей ситуации вряд ли, — кивнул тот, не отводя взгляд. — При возможности, ты завершила бы начатое?

Даша задумалась и через пару секунд неуловимо пожала плечами.

— Знаете, мне все равно сейчас, — ответила она, все еще в задумчивости, — с одной стороны, я вроде перегорела. Но с другой мне кажется, что, наверное, надо. Ведь к этой с… к этому инспектору может еще одна Даша прийти.

Девушка закончила говорить и невольно сглотнула. Кто его знает, это толстого, что так внимательно на нее сейчас смотрит. Вдруг выгонит сейчас? Хотя мысль о том, что неизвестный Андрей Семенович ее выгонит, Дашу совершенно не пугала. Она просто предполагала про себя, без особых эмоций. Собеседник между тем чуть выпятил губу, покивав слегка, и его взгляд тоже улетел в неведомые дали.

— Да и вообще… просто, надо, — подытожила Даша неожиданно для себя.

Мужчина сморгнул наваждение и внимательно глянул на девушку, а та в ответ только плечами пожала.

— В принципе, правильно, — кивнул он. — Еще Господь завещал нам не прощать обиды, — добавил он через некоторое время, опять уйдя в свои мысли.

— Хм, — не удержалась Дарья и, столкнувшись взглядом с собеседником, невольно ткнула пальцем вверх, — вы про того? Ну, в смысле вы говорите про того бога, про которого я сейчас думаю?

— Про того, про того, — кивнул собеседник, усмехнувшись. Видя внимательный взгляд девушки, он кивнул и, поднявшись, подошел к стойке бара, налил себе что-то в высокий стакан.

— Режьте всех, а там наверху разберутся, кто не еретик? — не удержавшись, произнесла вдруг Дарья.

— Нет, — хмыкнув, покачал головой собеседник. — Православная? Крещеная? — неожиданно спросил он, вернувшись за стол.

— Не знаю, — Даша пожала плечами и машинально притронулась ладонью к ямочке на шее. — Наверное, да, — вспомнила она, как давным-давно, еще в начальной школе, носила простой крестик на белой веревочке.

— Давно в церкви была? Тебе стоит сходить, гораздо легче станет.

Даша в ответ ничего не сказала — на собеседника сейчас старалась просто не смотреть, спрятав глаза, — ей стало даже немного неудобно за вроде столь взрослого человека, который так серьезно рассуждает о религии. Церковь для девушки была чем-то игрушечным, далеким. Как зеленые человечки инопланетяне — вроде они и есть, но никто их не видел. Неожиданно Даша почувствовала на себе взгляд и, подняв голову, встретилась с внимательными глазами за чуть дымчатыми стеклами очков.

— Историю, смотрю, знаешь? — совершенно другим тоном поинтересовался собеседник.

— Немного, — пожала плечами Даша и добавила неожиданно для себя, опустив глаза: — Я пыталась хорошо учиться, чтобы уехать и поступить куда-нибудь.

Вдруг ей стало стыдно за тогдашние свои желания, которые сейчас показались ей наивными. Но девушка, сглотнув, подняла глаза и резко отбросила непослушный локон, будто этим жестом и ненужные эмоции в сторону откидывая. Была еще одна причина ее приличных знаний по истории средневековья и античности, но о ней Даша говорить сейчас не хотела.

— Моя дочь была отличницей, училась в десятом классе, — неожиданно столкнулась девушка со ставшим жестким взглядом, — восемь лет назад ее изнасиловали и убили. По версии следствия, подтвержденной показаниями свидетелей, сделали это залетные гастролеры. Четверо.

Мужчина замолчал и отвел взгляд. Даша тоже замерла, глядя на него.

— Так я думал последующие годы, — продолжил тот после паузы, — и недавно их нашел. По золотой печатке нашел, которую один из них год назад в ломбард сдал. Этот сейчас там, где и ты была — в Аду. От надсмотрщиков сбежал. Я потребовал его найти, и мне даже обещали. Но вряд ли кто всерьез сейчас этим занимается, хотя мне и льют на уши, что работают — после того как Максим истребил почти весь руководящий состав проекта, у них там проблем пока достаточно и без этого. Третьего найти пока не могу — скрывается, на дно ушел. Но найду, надо парня успокоить. Четвертый в Африке потерялся, и даже пока не знает, как ему повезло.

Они тогда, восемь лет назад, были в Сочи. В то время я был еще чиновником средней руки. Сейчас, как ты можешь догадаться, положение в табели о рангах у меня на порядок выше и влияние с возможностями несоизмеримо больше. А тогда я безоговорочно принял версию следствия, как единственно верную. И восемь лет искал тех, кого сделали крайними. А не тех, кто напоил нескольких девчонок алкоголем с подмешанной туда какой-то дрянью, чтобы после их трахнуть.

Как я узнал совсем недавно, скорее всего моя дочь умерла от алкогольного отравления. Но, возможно, просто захлебнулась рвотой, — собеседник замолчал, отвернувшись в сторону и глядя на золотившуюся лучами солнца полоску рассвета вдали.

— Вы… уже отомстили? — сглотнув невольно, спросила Даша.

— Не всем, — почти сразу же последовал ответ. Но взгляда от поверхности океанской глади за окном Андрей Семенович не оторвал.

— Зачем? — после довольно долгой паузы спросила Дарья, щурясь от ярких солнечных лучей. — Зачем вы мне все это рассказали?

Глава 2

Проснувшись, полежал несколько секунд, не открывая глаз.

Да, с пивом вчера явно перебрали, если даже как сыграли, не помню. И как к девушке своей ехал. А ехал?

В голове вдруг замелькали мысли и будто из мешка вывалили воспоминания — тревожный звонок Баса, метро, встреча… а дальше?

«Вот приснится же», — подумал я, открывая глаза.

— Оп-па, а почему я не дома? — смотря в неровные, грубые доски потолка, спросил сам себя. И сразу поднял голову, пытаясь осмотреться.

Отказываясь понимать и принимать то, что происходит нечто из ряда вон выходящее, я осматривал грубые булыжники неровных стен, дощатый пол, на который было брошено несколько охапок соломы, решетчатую дверь. Совсем небольшое помещение, метров семь квадратных. Едва больше ванной у меня в квартире. При мысли об уюте дома изнутри ожгло тоской плохого предчувствия. Которое я пока отказывался воспринимать, стараясь сморгнуть как плохой сон картинку окружения перед глазами.

В камере было очень темно, лишь отсветы от магических светильников в коридоре через решетку двери проникали.

«Чего? Каких светильников?» — встряхнувшись, спросил я сам себя, вскакивая с кровати. Впрочем, соскочив на пол, замер, удивленно оглядывая свой наряд. Было с чего удивляться — грубые, будто из мешковины штаны чуть ниже колен без признаков карманов или ширинки, а на плечах клочьями висит изорванная кольчуга.

— Это что за дрянь? — не удержался я от вопроса, поводя рукой по когда-то монолитной металлической чешуе черного цвета, которая, несмотря на неприглядный вид, довольно плотно прилегала к телу, болтаясь всего в нескольких местах, и совершенно не собиралась спадать. Да и дискомфорта от негодной кольчуги совсем не ощущалось, я ведь ее даже не чувствовал, когда на лавке лежал.

Лавке?! Резко развернувшись, увидел не кровать, а действительно лавку. Лавка, нары, шконка — как можно еще назвать грубую деревянную скамью? На которой ни подушки, ни одеяла, а матрас заменяла охапка сена. Тоже странность — совсем не замечал отсутствие постельного белья. К тому же я почти раздет, а сено обычно колется.

Развернувшись, в несколько шагов подошел к двери и, схватившись за железные прутья, попытался выглянуть наружу. Не удалось — слишком близко были перекладины, даже голову просунуть не получалось.

— Эгей!!! Есть кто?! — крикнул я негромко. Поначалу было желание закричать изо всех сил, но мрачность обстановки меня удержала.

Несколько секунд ничего не происходило. И еще несколько секунд. Даже когда прошло около минуты, по-прежнему ничего не происходило и на мой возглас никакой реакции не последовало.

— Эй! Есть кто?! Ау! — уже громче заорал я и попытался потрясти решетку. — Эй! Эгей!!! Выпустите меня!!! — продолжал кричать я, по инерции дергая за прутья.