Сергей Коротков, Тим Волков
Пленники Зоны. Кровь цвета хаки
«…et vocem de functo in corpore quaerit» (лат. «…и ищет голос в мертвом теле»)
Пролог
Костер весело трещал, бросая в ночное небо снопы искр, озаряя отсветами пламени мужественное, покрытое седой щетиной лицо мужчины. И грел, грел все его тело после долгого похода и холодной погоды. Вытянутые к огню ноги отдыхали, влажные, местами грязные берцы источали легкий пар, начиная просушиваться. А после глотка водки из фляжки даже на душе стало теплее, не говоря уже об организме. Рядом, на вещмешке, лежал автомат, по периметру поляны была натянута сигналка, в рюкзачке за спиной — редкий, многофункциональный, а потому дорогущий артефакт «мумие», который кроме прочих способностей еще и отпугивал всякую нечисть.
Человек был спокоен, он не боялся нападения ночных мутантов, поэтому мог себе позволить сосредоточиться на тексте мятой бумажки, что лежала в ладони. В отсветах костра неровные детские строчки словно источали дополнительное тепло и добро. А еще — жалость. Ведь писала этот текст маленькая дочурка, уже месяц лежавшая в больнице с роковым диагнозом. И писала она папе откровенные и полные нежности слова…
Папуля, когда ты уже придешь? Я скучаю и очень-очень жду тебя. Тетя Зина говорит, чтобы ты скорее приезжал, она все время плачет и улыбается. А еще отворачивается. Всегда, когда я смотрю на нее. И опять плачет. Даже когда у меня не болит голова. Вчера сильно болела. А сегодня немножко. Но я сильная, ты же говорил мне, когда уезжал, чтобы я была сильная. Папа, я у тебя молодец. Я терплю и буду терпеть. Но ты приезжай. Мне плохо без тебя. Когда я скучаю по тебе, голова еще больше болит. Папа, а еще… вчера меня вырвало. Я плакала… Папуль, ты обещал привезти мне камушек красивый. Я теперь знаю, кто такие геологи. Тетя Зина сказала. Они уезжают надолго в горы и ищут красивые и дорогие камушки для своей Родины. Найди мне тоже камушек. Чтобы светился и теплый был. Я хочу держать его в руке и вспоминать тебя и маму. Я тебя люблю. И жду. Вот нарисовала тебе камушек, который жду. Такой можно? Приезжай, любимый папочка. Пока. Твоя доча Настя.
Мужчина перечитывал эти строчки только за вечер уже пятый раз, а сколько раз он впивался в них взглядом за прошедшую неделю — не поддавалось счету. Он смахнул с грязной щеки слезу, сжал бумажку в кулаке и долго сидел не шевелясь. Потом снова развернул письмо и стал смотреть на цветной рисунок дочки, выполненный карандашами, — бриллиант, испускавший лучи, словно солнце. Как она угадала, что камушек должен быть похож на тот амулет, что у мужчины сейчас был на шее? Почти прозрачный, искрящийся, похожий на кварц, точнее, на горный хрусталь. А на самом деле — священный камень, по сути, артефакт. Рука машинально вынула из-под одежды висевший на груди амулет, отблеск пламени в гранях камня приятно удивил. «Вот этот камушек я и несу тебе, доченька! А еще — лечебный артефакт «мумие», который спасет тебя. Ты только не умира… не… ты держись, Настиша моя! Я завтра перейду кордон, к вечеру буду в городе. А уже утром с доктором я смогу быть у тебя. И исцелить твой недуг. Только не уми… Держись молодцом. Ты и правда у меня сильная!»
Мужчина спрятал амулет. Темень за пределами светового ореола костра продолжала молчать и слушать мысли одинокого путника. Зона ему благоволила, потому что он был ее аборигеном, искателем и странником, который возвращался из долгого изнурительного рейда с бесценным артефактом для больной дочери. И Зона не только разрешила ему забрать этот святой дар, но и отпускала частичку себя прочь, за Периметр. Ведь этот человек давно стал неотъемлемой частью Зоны, ее Легендой…
Глава 1. «В спину, сзади!..»
Отряд скрытно продвигался в сгущающихся сумерках вдоль опушки леса. Вдоль, но не выходя за его пределы, дабы не быть замеченным возможными противниками, коих здесь, в Зоне, хватало с избытком.
Бойцы ГОНа [Группа особого назначения.] дело свое знали, они слыли матерыми воинами: шли аккуратно и шустро, не привлекая внимание даже местных тварей. За истекшие двое суток рейда парни — «гонщики», как их называли здесь, — прошли тридцать километров, выполнили поставленные руководством задачи и попутно «полечили» Зону, то бишь уничтожили, кроме рассадника ренегатов в Лиманске, еще и четверых сталкеров, трех бандитов и кучу мутантов.
Ликвидировать «незарегистрированных лиц» в зоне отчуждения и зачищать ее от злобной звериной нечисти тоже входило в обязанности вояк помимо охранения границ закрытой территории и проведения специальных операций в ней.
Полчаса назад командир группы, старший лейтенант Долгушин (позывной Долг), доложил в штаб о выполнении задания и возвращении на базу, а также о месте нахождения группы, от которого до конечного пункта оставалось пара часов ходьбы. Ничто не предвещало трагедии, бойцы шли уверенно, вереницей, не теряя бдительности, не имея «двухсотых», а лишь двоих легкораненых.
И тут замыкающего группы, сержанта Гресько (позывной Шпик), угораздило заметить в распадке между холмами, во тьме, мерцающий огонек. И боец — как снайпер подразделения, имеющий СВД [Снайперская винтовка Драгунова, 7,62 мм, жаргонное название: «весло»] с громоздкой ночной оптикой, — решил изучить природу этого светлячка. И изучил…
— Шпик, ты чего там застрял? — пикнула гарнитура радиосвязи на ухе Гресько.
— Сталкерятиной пахнет, — шепнул сержант, высматривая в оптику костерчик в низинке, в полукилометре от группы. — Бродяга у огня греется. Верняк, сталкер!
— Пошли уже. Мы почти дома, какого лешего застревать тут? — Напарник снайпера, спецназовец с позывным Чок, тоже в звании сержанта, подкрался на полусогнутых, присел у куста рядом с товарищем.
— Не-е, обожди, Димон, я аккуратненько так сниму его, и пойдем дальше.
— Кончай палить тут. Тишина — вона какая! Лес за спиной, до базы всего ничего осталось. На кой черт громыхать, зверье собирать? Да и летеха [На сленге армейцев — офицер в звании лейтенанта.] не одобрит нарушения маскировки.
— Я быстро, чики-пуки, и все! Ты потише говори, командир и не услышит. Во-он он, бедовый, сидит спиной к нам… Не-е, точно сталкерюга! Ручаюсь.
— Вот ты, блин, стрелок, черт побери! Лишь бы пощелкать кого-нибудь. Не настрелялся, что ли, в рейде? — Чок пристально вглядывался в далекое оранжевое пятнышко.
— Да помолчи ты! Накличешь тут…
В наушнике раздался строгий голос старшего лейтенанта Долгушина, шагающего где-то впереди группы:
— Шпик, Чок, что там у вас? Почему отстали?
— Накликал, чтоб тебя!.. — чертыхнулся сержант Гресько, смахивая рукой каплю пота со лба, и искоса грозно взглянул на товарища. — Командир, тут это… сталкер на три часа. У костерка кашу варит, надо бы снять.
— Сталкер, говориш-шь? Почему так реш-шил? — прошипела гарнитура связи. — У меня КПК [Карманный персональный компьютер, личный «наладонник»] в спящ-щем режиме, идентификации нет. Или ты, Ш-шпик, в темноте все же научился филином зырить?
— Я их, гадов, за версту чую. И этот, судя по одежке и раскладу, голимый сталкерюга. Командир, разреши свалить его?
— Сколько до него? Не вижу в бинокль… С глушака не снять?
— «Валом» не достать. Метров пятьсот будет.
— Пол кэмэ?! А попадешь? Нам подранков не надо в рейде. Сам знаешь, Шпик.
— Как два пальца, командир! Даешь «добро»?
— Вали. Только точно убедись, что это сталкер, а не дозор «Пепла» и не разведка «НовоАльянса».
— Так точно. Обижаешь, командир!
Снайпер вытянулся в струну, лежа на полусгнившей листве за кустом дикой смородины и не обращая внимания на кислое выражение лица напарника, замер на секунду перед выстрелом. Он выбрал точку ровно посередине спины человеческого силуэта, плавно потянул спусковой крючок. Хлопок заставил вздрогнуть сидящего рядом сержанта Вешкина, который пытался разглядеть вдалеке цель поражения.
— Ну что, Чок-паучок-получок, пойдем, заберем хабар «двухсотого»! — с ехидной улыбкой Шпик стал подниматься, закидывая на плечо винтовку. — Был сталкер, и нет его больше. Одним гадом на этой вшивой земле стало меньше. Айда туда.
— Куда? — Напарник вздернул брови, удивленно уставившись на товарища.
— Блин, кашу доедать и носки сушить с рейда… — пошутил Шпик, выпрямившись во весь рост. — Конечно за его наживой, куда ж еще?! Тебе чо, много в рейде досталось? А у этого — явно полна котомка артефактов. Пошли, паря.
— Земеля, ты чо?! Командир добро не давал на отход от группы. Только на уничтожение. Тут с полкилометра будет, туда-сюда, там пять минут, итого полчаса уйдет. Летеха всыплет по первое число, мама не горюй!
— Чего ты канючишь?! Ща я отпрошусь у него.
— Сдурел?..
Но сержант Гресько уже нажал кнопку гарнитуры и обратился к старшему группы, глядя на округлившиеся от страха глаза Вешкина:
— Командир, тут это… Такой расклад. Я его снял, этого сталкера, а у него рядом, под рукой, сидор полнехонький. Бьюсь об заклад, там стопудово с десяток артов покоится. Командир, разреши метнуться до костра, прихвачу хабар эвоный да за одно контрольный сбацаю. А?
— Балда! — раздраженно ответил наушник, даже Чок сморщился, глядя на кислую физиономию друга. — Хабар эвоный! Сам ты эвоный… По фене ботаешь, как ренегат вонючий! Сколько можно вас культуре учить?.. — И уже менее возбужденно продолжил: — Ты всю группу сейчас осадишь на полчаса, когда до базы осталось с полкарася.
