— Для стражей это не имеет значения, — ответил я, — они не по свету ориентируются. Но это имеет для нас. К тому же, мы за дверью.

Соня промолчала.

Я оторвал одну спичку. Чиркнул по полосе. Посыпались искры. Со второго раза удалось добыть огонь. Я взял одну из свечей и запалил фитиль.

— Как-то тут слишком… — произнесла Соня, оглядывая комнату, где мы оказались.

— Порядок? — добавил я.

— Да! — кивнула напарница, — точно. Для могилы, где происходило массовое убийство…

— Это ни о чём не говорит, — сказал я, — может, просто это помещение не задели.

— Да, — согласилась Соня, — возможно.

Я подошёл к двери. Она оказалась довольно интересной и даже странной конструкции: вместо петель дверное полотно было подвешено на полосе чего-то, напоминающего то ли кожу, то ли резину. Скорее, первое, раз она провисела так долго. Никаких петель не было в помине. Зато по краю двери, закрывая щели, шёл уплотнитель, из такого же материала, на котором держалась дверь.

— Я прилягу, — сказала Соня, указывая на голую кровать в углу комнаты, — ты не против?

— Конечно, — кивнул я, — только осторожно. Без шума. Проверь сначала, что она держит.

Кровать оказалась довольно прочной. Соня осторожно легла на неё и вытянула ноги.

— Как же мерзко-то, — вздохнула она, — Арти, когда поймаем этого говнюка, я ему…

Дальше последовала такая тирада, которую я никак не ожидал от обычно спокойной и человеколюбивой Сони. Видимо, у каждого есть свой предел. После нескольких особенно удачных пассажей мне даже стало немного жаль Павла.

— Я бы ещё с Эльвирой серьёзно поговорил, — добавил я, когда Соня закончила, — по кадровым вопросам.

— О, и это тоже! — кивнула напарница, — но сначала этому…

И она повторила одну из операций, которую твёрдо намеревалась проделать над Павлом.

— Хорошо. Я подержу если что, — добавил я.

— Спасибо. Ты настоящий друг.

Соня закрыла глаза. А я взял свечку и ещё раз внимательно осмотрел помещение.

На стеллаже, среди бесполезных штуковин, вроде пресс-папье, коробок, степлеров и прочего хлама, я обнаружил кое-что интересное. Нож. Даже довольно острый.

Довольно ухмыльнувшись, я взял оружие. С ним как-то спокойнее. Против стражей не поможет, конечно — но хоть изобразить видимость борьбы будет можно.

Я продолжил осмотр. И обнаружил в ящике стола несколько старых, выцветших фотографий. На одной из них я обнаружил уже знакомое мне лицо. Внизу фотографии была надпись, выполненная готическим шрифтом: August Stauch, 1933.

— Что? — вдруг спросила Соня, будто что-то почувствовав, — что там, Арти?

— Да так…

— У тебя спина дёрнулась.

— Фото мужика, с которым я виделся в гостинице в столице, — решил признаться я, — датированное тысяча девятьсот тридцать третьим годом.

— Ох… — выдохнула Соня.

— Угу, — кивнул я.

— Ладно. Разберёмся… слушай, надо бы время знать… чтобы рассвет не проспать… — сказала напарница.

— Ничего. Я почувствую, когда будет безопасно.

— Точно?

— Точно.

Однако через пару часов я почувствовал что-то совсем иное. Это было как отчётливое ощущение чужого присутствия. Совсем рядом, за дверью.

Соню, которая тихонько посапывала на кровати, я решил не трогать. Но на всякий случай неслышным выдохом погасил свечу.

Прошло несколько минут прежде, чем я снова начал видеть крошечные светящиеся точки под потолком.

А ещё я вдруг услышал — едва-едва, на самой границе слуха — будто что-то массивное переминается. Объёмный вдох и выдох. Дышат ли стражи? Понятия не имею. Возможно.

Я сам в этот момент дышать разучился. Казалось, что воздух входит в ноздри со страшным грохотом.

Так продолжалось несколько секунд.

Наконец, я услышал… или, скорее, не услышал — а почувствовал, через пол пещеры, массивный шаг.

И в этот момент Соня вдруг начала двигаться. Недовольно пробурчав что-то во сне, она попыталась перевернуться.

Раздался жуткий скрип.

Я, сжимая в руках нож, ринулся к кровати. Схватил напарницу.

— Тихо, — зашептал я ей на ухо.

К счастью, Соня проснулась и смогла оценить обстановку. Я почувствовал дрожь её тела.

Дверь начала медленно подниматься. Снизу в комнату протискивалось нечто, массивное и будто бы покрытое шерстью. Я услышал глухое рычание.

По — прежнему сжимая нож в руке, я приготовился дать свой последний бой.

Соня вдруг вскочила и, что-то прокричав, метнула вперёд. Я так и не понял, что это было — похоже, какой-то кусок доски, который просто оказался под рукой.

Страж (думаю, это всё-таки был он, а не какой-нибудь медведь; ну какие медведи в пустыне?) настолько оторопел от такой наглости, что несколько секунд стоял неподвижно.

А в это время кровать под нами вдруг затрещала и с громким грохотом рухнула на пол. Но на этом пертурбации не закончились. Вслед за кроватью рухнула часть стены, возле которой она стояла. Оказалось, что она была сделана из хрупкого картона, кое-как заделанного штукатуркой.

В образовавшейся дыре был виден проход в узкий пещерный коридор.

Соня схватила меня за свободную руку и закричала:

— Бежим!!!

Я не заставил себя долго уговаривать.

Мы скользнули в щель ровно в тот момент, когда страж пришёл в себя и рванул в нашу сторону. Он снёс остаток стены, но застрял в самом проходе. Он оказался узковат для него.

Соня замерла на какое-то время, завороженно глядя на щёлкающую в метре от нас пасть. Метровые белые клыки можно было легко разглядеть даже в неверном свете мерцающих под потолком точек.

Тут пришла моя очередь тянуть её за собой.

Метров через двадцать тоннель резко забирал вправо. Мы продолжали бежать.

Ещё метров через десять Соня вдруг встала.

— Что такое? — спросил я.

— Я сердце чую, — сказала она.

— Даже не думай! — предупредил я.

— Точно?

— Точно!

Где-то за поворотом рыкнул страж. Мне показалось, что кто-то в глубине пещеры ему ответил. Хотя, конечно, хотелось верить, что это было всего лишь эхо.

Мы побежали дальше. И бежали так довольно долго, пока на стенах пещеры не увидели красноватые отблески солнечного света.

— Арти? — Соня снова остановилась, — это что? Рассвет?

— Надеюсь, — кивнул я.

— Подожди… — она потянула меня за руку, заставляя замедлиться.

— Что?

— Линии исчезли… ты не чувствуешь?

По правде говоря, после того, как я пришёл в себя, мне было настолько плохо, что я их и до этого не чувствовал.

— Нет, — ответил я, но тут же добавил, чтобы не вводить напарницу в заблуждение, — возможно. Я не следил.

— У меня какое-то странное чувство…

— Соня, мы, похоже, пережили вторую могилу, — ухмыльнулся я, — не удивительно, что у тебя странное чувство.

Напарница легонько, одними уголками губ, улыбнулась.

А я понял, что могу разглядеть её мимику. И, конечно, меня это обрадовало.

Глава 2

Выбор был небольшой: умирать от жажды или рискнуть и выпить воды из реки на дне каньона. В Гвинее пить воду я бы не рискнул ни при каких обстоятельствах. В конце концов, смерть от жажды менее мучительна, чем возможная смерть от паразитов, как мне кажется. Но тут вода выглядела чистой. Да и местность вокруг — безжизненная, выжженная солнечным ультрафиолетом — давала надежду на то, что пара глотков воды не приведут к больничной койке.

Соня начала пить первой. Она даже не раздумывала долго: просто упала на колени прямо на берегу, и начала жадно глотать.

Вода была прохладной, чуть солоноватой на вкус. Но при этом она прекрасно утоляла жажду. Я даже почувствовал себя лучше. Организм медленно справлялся с последствиями отравы, которую использовал Павел. Если это, конечно, его настоящее имя.

Я уже собирался подняться, когда увидел в прямо возле себя тень. Замер, напрягся рефлекторно.

— Wie is dit wat na ons toe gekom het? — произнёс мужской голос за спиной.

— Извините, я говорю только на английском, — ответил я, благоразумно сохраняя неподвижность.

Краем глаза я видел, что Соня тоже замерла.

— Можно и на английском, — ответил незнакомец с довольно сильным специфическим акцентом, — кто такие, откуда здесь?

— Туристы, — ответил я, — нас ограбил и бросил наш проводник.

— Вот как? Туристы, значит? А теперь поднялись, повернулись, руки за голову.

Мы благоразумно подчинились.

Мужик был не один. Их было аж пятеро — крепкие белые парни, в джинсах и клетчатых рубашках. Вооружены пистолетами, один из которых был нацелен мне в грудь.

Я неловко улыбнулся.

— И почему такие туристы никогда не в курсе, что правительство выдаёт разрешение на пешие экскурсии по Каньону только до пятнадцатого сентября?

Я изобразил удивление.

— Мы и правда не знали, — вмешалась Соня.

— С тобой будем говорить, когда зададим прямой вопрос, — грубо оборвал её мужик, — ладно. На месте поговорим. Вперёд!

— Руки можно опустить? — спросил я, — затекают…

— Так, чтобы я их видел, — ответил мужик.

Я осторожно опустил руки и двинулся в указанном направлении.

Шли мы не так уж долго. Может, полчаса. По берегу реки была проложена удобная тропа, по которой мы поднялись довольно высоко — но не до самого плато, и продолжали идти, насколько я смог сориентироваться, куда-то на север.

Потом тропа свернула в неприметный закуток между скалами, и мы оказались возле входа в ещё одну пещеру. Соня напряжённо посмотрела на меня, сбившись с шага. Я отрицательно мотнул головой.

— Эй! — окликнул меня мужик, который держал нас на прицеле, — в чём дело?

— Ни в чём, — ответил я, — у моей спутницы боязнь замкнутых пространств.

— Тогда тем более не понятно, какого фига вы делали в пещере! — ухмыльнулся тот.

Плохо дело. Значит, за нами следили с момента выхода на поверхность.

— Не по своей воле, — ответил я.

Мужик промолчал.

Сразу за входом в пещере находился довольно большой зал. Он был ярко освещён светодиодными прожекторами, которые, похоже, работали от аккумуляторов. По крайней мере, ничего похожего на генераторы я не заметил.

В зале было довольно людно: суровые вооружённые мужчины сновали куда-то по своим делам, кто-то сидел за столами и что-то обсуждал, глядя в планшет. А в дальнем углу, привязанный к доске, лежал обнажённый мужчина. Над ним склонились трое. У них в руках были инструменты — но не медицинские а, скорее, слесарные. Судя по тому, что через секунду лежащий закричал, в их целях их действий сомневаться не приходилось.

Конец ознакомительного фрагмента