— Купи мне мороженое, — она указала на ближайший ларёк, где продавали это лакомство.
— Конечно, — кивнул я, — ты какое будешь?
— Обычный пломбир. В стаканчике.
Мы подошли к ларёчнику, выстояли небольшую очередь. Я рассчитался за две порции — пломбир для Сони и эскимо на палочке для себя.
— И ещё кое-что, — сказала Соня, разворачивая обёртку.
— Что? — спросил я, не ожидая подвоха.
— Я хочу купить квартиру.
От неожиданности я чуть не выронил мороженое.
— Не для себя, — продолжала напарница, — для матери.
— Вот как… — сказал я растеряно, — я думал, вы не общаетесь.
— Мы не общаемся, — ответила Соня, — но я не люблю чувствовать, что кому-то что-то должна.
— Слушай, мы обсуждали это много раз, — сказал я как можно более мягким голосом, — это вообще нормально…
— Стоп! — Соня вытянула вперёд руку, перебив меня, — вот только не надо мне морали от пацана, который полгода вообще скрывался от родителей. Которые к тому же его искренне любят!
— Да, но странною любовью… — ответил я.
— Нормальной, — уверенно ответила Соня, — это лучше, чем…
— …по-твоему отдать единственного сына в кадетку, не спросив его желания — это нормально?
— Всё равно ты сбежал, — Соня пожала плечами, — и мстил, как мог. Даже ухо проколол и татуху сделал, чтобы уж наверняка не упекли, — она прыснула.
— Да что ты вообще знаешь! — возмутился я. — Это не просто так!
— Знаю-знаю, — продолжала Соня, — единственный сын у матери. Казак, блин!
Я вспыхнул. Хотел сказать что-то обидно-язвительное, но потом вдруг успокоился. Права она была. Теперь тот детский бунт казался мне совершенно несерьёзным. Родители ведь действительно мне добра желали. Откуда им было знать, что в следующие годы столько всего произойдёт?..
— А спорим, не подерёмся? — спросил я нарочито серьёзным голосом.
Вместо ответа Соня стремительным движением ткнула стаканчиком с подтаявшим мороженым меня в нос.
Покорно вздохнув, я вытерся ладонью.
— Ладно, — сказал я, — что за квартиру ты присмотрела? — я кивнул в сторону домов на том берегу реки, — это?
— Что? — Соня сначала не поняла, а, сообразив, отрицательно помотала головой, — не-е-ет, что ты! Я хочу выкупить нашу старую двушку. Которую мы продали, когда отец ушёл, чтобы было на что жить.
— Уверена? — спросил я, — нам придётся ходить, общаться с хозяевами… смотреть на это. Оно тебе надо?
— Надо, — твёрдо кивнула Соня, — это та мечта, которую я не думала когда-то реализовать. Нет, я, конечно, была уверена, что разбогатею — но слишком поздно, чтобы это что-то решило. А оно вон как вышло…
— Ясно, — кивнул я, — значит, сделаем.
— Я нашла агентство, которое занимается необычными заказами. Они готовы пообщаться с хозяевами.
— И когда успела? — удивился я.
— Пока ты утром дрых, — Соня пожала плечами, — взяла наш ноут.
— Ясно, — повторил я.
— А теперь про тебя, — Соня улыбнулась, — чего ты хочешь?
Я посмотрел на ещё одну роскошную яхту, которая шла по реке. И улыбнулся в ответ.
Локация 4
Рязанская область, посёлок Курша-2
Солнце красным шаром клонилось к закату. Звенело комарьё, которого тут были тучи. Лес поредел. Было много сухостоя. Под ногами начинало хлюпать.
— Слушай, пошли уже обратно, — в очередной рад предложил я, — ну глупая затея, в самом деле…
— Ты сам хотел поскорее из города свалить, — Соня невозмутимо пожала плечами; Бася на её плечах глянула на меня с неодобрением. Я нахмурился в ответ.
Удивительное дело, но к ним двоим комары не приближались. Хотя репеллентом они не пользовались — Бася устроила настоящую истерику, когда я попытался обработать хотя бы Сонину одежду.
— Конечно, — согласился я, — ещё пара дней — и всё, меня можно было бы списывать.
— Это потому что пить надо меньше, — съязвила Соня.
— Если не пить — то не так весело… — вздохнул я.
— Тоже верно, — неожиданно согласилась напарница, — но видел, вот моя маман завязала, оказывается. И ты сможешь. Я в тебя верю! — Да ну тебя!
Мы прошли ещё метров десять. Тут начиналось уже настоящее болото. Под ногами не просто хлюпало; я чувствовал, как движется внизу пласт торфа, будто дышит.
— Всё, стопэ! — твёрдо скомандовал я, — дальше нельзя. Не пройдём.
— Глянь туда, — Соня выпрямилась и указала рукой на запад, туда, где солнце касалось леса.
Я пригляделся. И впрямь — за небольшой то ли прогалиной, то ли поляной виднелась печная труба. Можно было разглядеть даже остатки каменного сооружения вокруг.
— Не очень впечатляет, — я пожал плечами.
— Чую, там что-то ещё есть, — ответила Соня, — надо понять, как попасть туда.
— Давай вернёмся утром, — предложил я, — дорогу я запомнил.
— А что, если это оно? — тихо, почти шёпотом, произнесла Соня.
В ответ я рассмеялся.
Напарница обижено надула губы.
— Ну, серьёзно, — сказал я примирительным тоном, — не тянет оно на Блуждающую Церковь. Да и место не то. Мы уже не в Подмосковье даже.
— Уверен? — Соня удивлённо подняла бровь, — вроде, только что Егорьевск проехали.
— Это только что было больше сотни километров назад, — хмыкнул я, — да, уверен. После Егорьевска были Спас-Клепики. А это уже Рязанщина.
— Ясно, — кивнула Соня и вздохнула, оглядывая лежащую перед нами топь.
— Кажется, вон там пройти можно, — сдался я; слева от предполагаемой заброшки я увидел полосу леса, которая почти доходила до тропы, по которой мы вышли к урочищу.
— Точно! — обрадовалась Соня. И тут же двинулась вперёд.
— Стемнеет же! — заметил я.
— И когда это нас останавливало? — возразила напарница.
Я не нашёлся, чем на это ответить.
Когда мы добрались до бывшего посёлка, на небе уже высыпали первые звёзды. Уже на подходе я почуял неладное. А когда включил фонарик окончательно уверился в своих подозрениях.
— Валим отсюда, — сказал я.
— Это могила, да? — сообразила Соня.
Могилами у нас называются особые разновидности заброшек, которые возникли после катастроф с человеческими жертвами. Нормальные поисковики по таким местам не лазят — это чревато очень крупными неприятностями.
— Ага, — кивнул я, — и большая, судя по всему.
— Насколько большая? — спросила Соня и добавила, имея в виду число погибших, — десятки? Или под сотню?
— Сложно сказать, — я обвёл фонариком видимые строения бывшего посёлка, — как бы не больше… мне кажется, под тысячу!
— Да ну камон… — неуверенно возразила Соня, — тысяча. Про такую катастрофу было бы известно! Это бы в учебники попало! Помнишь, в том поезде, который в газовое облако заехал? Там вроде меньше людей погибло — а помнят до сих пор.
— Ты сама-то что чувствуешь?
Соня остановилась. Прикрыла глаза. Через секунду широко распахнула их и спряталась за мою спину. Бася на её плечах напружинилась и распушила хвост.
— Валим отсюда, — Соня повторила мои слова.
Я развернулся и пошёл обратно, стараясь ступать по уже проторенному пути. И тогда, когда уже казалось, что опасность позади, луч моего фонарика вдруг упёрся в обугленную кирпичную стену, всего метрах в пяти от нас.
— Блин… — вырвалось у меня.
— Я не помню, чтобы мы это проходили, — сказала Соня, переходя на шёпот.
— Я тоже, — ответил я.
— Ну слушай, не у всех же таких мест есть стражи, да? Бывает и такое, что они просто… ну, скрываются… зарастают…
— Я бы хотел тебя успокоить, — ответил я, — но нечем. Говорят, как раз обратное. В таких местах стражи есть всегда. Другое дело, что не всех они трогают.
— Мы вроде даже войти не успели…
— Мы — поисковики, — спокойно, но твёрдо возразил я, — стражи таких не пропускают.
— Ох… Арти, я — такая дура… — прошептала Соня.
— Выберемся — подумаем над своим поведением… — ответил я, — так, закат ещё видно. Думаю, шанс есть. По моей команде готовься бежать изо всех сил. След в след. Понимаешь?
— Да, — кивнула Соня.
— Басю возьми на руки. Иначе темп держать не сможешь.
Создание на её плечах издало звук, напоминающий одновременно и «мяу!», и «фр-р-р!»
— Кажется, она сама хочет бежать. Думаю, у неё это быстрее получится.
Я подумал секунду. Прислушался к интуиции. На первый взгляд, предложение выглядело рациональным. Но что-то мне не нравилось.
— Нет, — я покачал головой, — нельзя. Мы не знаем, кто она. И как может взаимодействовать со стражем. Или стражами.
В этот момент краем глаза я увидел отблески зеленоватого свечения. Подтянуло холодом; в воздухе вдруг появился отчётливый запах гари.
— Сейчас! — крикнул я.
И мы понеслись по узкой тропке, ведущей в обход обгоревшей стены здания. Свечение за нашими спинами становилось всё более отчётливо; оно дрожало и трепетало, будто там горело зелёное пламя на ветру. Я знал, что оглядываться — плохая идея. Но не удержался.
Они наступали полукольцом. Размытые вертикальные тени, мерцающие будто болотные огни. Только в этих огнях можно было разглядеть очертания человеческих фигур.
Они быстро приближались, паря над жухлой травой. А тропинка, будто назло, начала петлять между остатками столбов и стволами обгоревших деревьев.
Я посмотрел на небо. Так и есть: нас уводили. Запутывали мороком.